случайно попасть в князя. За пять минут он сделал два десятка выстрелов. Олег понял, что тратит патроны зря, он убивает случайных людей, а каждый выстрел стоит в сотни раз дороже золота. Олег успокоился и прекратил стрельбу, всё равно до отхода оставалось две-три минуты. Прошло целых пять минут, а веревка не натянулась. Пара бойцов, с четверкой лошадей, оставленные на кромке леса, почему то не спешили вытаскивать Олега и его напарника, они занервничали. Олег не мог решиться покинуть большую лыжу, привязанную веревкой к лошади. Уходить пешком, рискуя, что тебя изрешетят стрелами, было смертельно опасно, ждать — невыносимо. Враги двигались медленно, по глубокому снегу, но их крики раздавались все ближе и ближе.
Какое неудачное утро! Светлана была в ярости. Пока она завтракала, её подчиненные, один за другим, докладывали о выполнении вчерашних заданий. Ни одно не было выполнено должным образом. Никита попросил её обеспечить Чернигов продовольствием на случай осады, а дело не двигалось с мертвой точки. Саботаж купеческой части Чернигова принял угрожающие масштабы. «Пора показать зубы. И начать надо с Сил Силыча», — Марфа давно выяснила, где пасся Олег неделю назад, и доложила Светлане. «Госпожа» и «рабыня», «княгиня» и «безродная иноземка» питали друг к другу болезненную привязанность.
Враги были уже метрах в пятидесяти. Наконец веревка натянулась, и лыжи стронулись с места. Маскхалаты на такой дистанции уже не помогали. Веревка, оружие, лыжи, обувь оставались легко заметными для лучников — стрелы посыпались градом. И хотя били навесом, по площади, стрелы падали буквально рядом. Казалось, еще полсотни метров, и опасность пропадет. Но, сначала одна стрела ударила в спину, пробила кольчугу, затем сразу вторая, прошила насквозь толстый меховой сапог. Олег сразу перестал чувствовать ногу, теперь ему показалось, что идея поохотиться на Удатного не совсем удачна.
Через пару секунд напарник Олега захрипел, и соскользнул с лыжи. Олег даже не мог остановиться, чтобы помочь ему. Пять минут дороги до леса казались Олегу вечностью, он судорожно вцепился в лыжу, в глазах у него появился красный туман, на секунду он даже потерял сознание. Очнулся Олег лишь на мгновение, когда его попытались оторвать от спасшей ему жизнь деревяшки, и затем окончательно отключился. В себя он пришел только в Чернигове. Олег увидел заботливые и заплаканные лица Светланы и Марфы, хмурую физиономию Никиты, он попытался улыбнуться, и снова потерял сознание. Он слышал, что происходит рядом, разговоры, какие-то посторонние звуки. Светлана молилась, Марфа вторила ей временами. Дважды приходил Никита, ворчал о каких-то проблемах. Светлана собралась уходить с ним, а Олегу так не хотелось этого. Он с трудом открыл глаза и позвал Свету. Тихо-тихо, еле слышно. Услышала Марфа.
Олег боялся нагноения, но бог миловал, а вот потеря крови была существенна. Сознания Олег больше не терял, но слабость была такая, что даже на третий день ему требовалась помощь, чтобы перевернуться с боку на бок. Светлана уходила по делам, как только Олег засыпал. Стоило ему проснуться, Марфа посылала служанку за Светланой. Они обе сюсюкали с ним, как с ребенком. О делах не говорили и никому не разрешали. Командир разведки, лихой и бесстрашный Счастливчик, во время посещения, случайно сбился на военные новости. Потом перехватил Светланин взгляд и впал в ступор. Олег пытался ободрить его, но тот убежал, даже не попрощавшись. Единственную оплошность допустила Светлана, разрешив визит личного бухгалтера Олега, Юрия. Она не знала, что тот вел дела с Сил Силычем под личиной приказчика.
— Как продвигается договор на закупку зерна, — сразу спросил Олег о рыженькой Ждане.
— Плохо. Старый урожай гниет в подвалах. Новые, незрелые всходы сорняки забили.
— Какие сорняки зимой? — ухватила Светлана за ворот бухгалтера.
— Ты тут что такое говоришь, сволочь, — зашипела Светлана ему в ухо.
— Света, отпусти моего человека. И выйдите обе. Обе, — подчеркнул Олег для Марфы, считающей, что её он давно не замечает. Женщины ушли, изображая смирение.
— Госпожа Светлана Сил Силыча бросила в подвал, в башню. Он получил тридцать плетей и конфискацию имущества. Я договорился с палачом, тот бил напоказ, несильно. Купец мужчина крепкий, выживет. Его сын и дочь биты розгами. Приказано было никому в городе не давать им приюта, — шептал в ухо Олегу бухгалтер.
— Ну! Где они сейчас?
— Я их спрятал среди беженцев.
— Дальше.
— Всё.
— Ты кого обманываешь?
— У обоих спина обезображена, — выдохнул Юрий.
— Я тебя запорю. Трус.
— Госпожа бы меня раньше запорола, — попытался оправдаться бухгалтер.
— А Никита?
— Он сам поручил госпоже закупки продовольствия, та объявила Сил Силыча … «саботажником». «Князь Никита» решил, что другим будет наука. Я не смог его найти, он уехал, и … казнь свершилась. Светлана уверила его, что наказание слишком мягкое, Удатный или другой князь посадили бы за это виновника на кол.
— Позови Никиту.
— Он в пригороде, жжет дома.
— Светлану.
— Не надо.
— Зови, не бойся, — усмехнулся Олег, глядя на искаженное ужасом лицо Юрия. Светлана ждала за дверью.
— Я посылаю моего бухгалтера за купеческим старшиной. Хочу видеть их не позже, чем через час. И позовите мне сотника Счастливчика.
— Завтра. Все завтра. И старшина, и разведчик, — мягко улыбнулась Света, — а ты подожди меня за дверью, болтунишка. Но бухгалтер ждать её не стал. Он в ужасе бежал к старшине, проклиная свою близость к сильным мира сего.
Удатный остался лагерем на том же месте, где Олег устроил глупую вылазку. До Чернигова осталась половина дневного перехода, но князь не двигался с места, не присылал послов, не разорял окрестностей города. Ему было знамение. Десяток арбалетных стрел сделали свое дело. Одна из них попала князю в шлем, но пробить не смогла, срекошетила. От неожиданности князь поскользнулся, а когда упал, ему было видение: старец в белоснежных одеждах склонился к нему и сказал одно лишь слово «Смерть». На третий день резко похолодало, поднялся сильный ветер. Князь посчитал, что избежал поражения, он приказал своим войскам возвращаться. Венгры и поляки остались в лагере.
Олег не мог лежать, даже спал сидя, сильно болела рана в спине. Ему казалось, что от наконечника стрелы остался осколок, он болит, стреляет, колет, нудит. Ногу Олег практически не чувствовал, и его мучили страхи, что поврежден нерв, что он не сможет больше ходить.
— Подумаешь, сидя спишь?! Ты присмотрись, весь народ спит сидя. Лежат только покойники, — успокаивал Никита Олега, ссылаясь на народные привычки.
— В сторону не уходи, заботливый ты мой! Как ты мог потакать Светке?!
— Откуда мне было знать, что у тебя третья любовь образовалась?!
— Никогда не разрешай бабе никого наказывать. Только сам решай такие вопросы!
— По нынешним временам это не наказание. Так, немного пожурили. Я уже забрал девчонку и мальчишку к себе, у меня они в безопасности. Сил Силыча отправил домой. Олег молчал, стиснув зубы, невыносимая боль накатила волной. Лоб покрылся испариной, по позвоночнику потекла струйка холодного пота. Ногу обожгло, как будто окунули в кипяток. Боль нарастала, и Олегу показалось, что сердце сейчас
