Пользуясь своей прерогативой имперского трибуна, отсылаю Вам это донесение особой почтой, как исключительно срочное и важное.
Недовольство князей имперской политикой перерастает в полномасштабный заговор. Теперь уже нет более сомнений, что тут прямо замешаны Мерка и жрецы Фта. Заговор пока что не вышел за пределы верхушки знати, и у меня есть основания считать, что главные заговорщики – организаторы, не из числа князей. Они умело используют амбиции государей, но внушают им пока только неопределенные идеи экономической и политической автономии. Сами же они держатся в тени. Я пока не могу определенно назвать имен, кроме того, мой лучший агент был раскрыт и казнен, по ложному обвинению. Прошу срочно оказать мне содействие силами известной Вам службы.
С почтением,
Клавдий, имперский трибун в Тарсее»
Закончив письмо, трибун встал, подошел к одной из колонн, поддерживавших боковые навесы атриума, и откинул деревянную панель. Обнаружилось устройство, в виде пластины голубоватого металла, с несколькими вделанными кристаллами и маленьким брелком-амулетом на цепочке. Клавдий приложил письмо к пластине, и аккуратно провел брелком по каждой его строчке. Потом убрал лист и вставил брелок в углубление в пластине, куда он в точности вошел. Кристаллы вспыхнули на мгновение и почернели. Брелок рассыпался тонким металлическим порошком. Это была новейшая секретная разработка военной лаборатории «Аргамак-16» Имперской Академии – средство шифрованной связи, которое действовало на любые расстояния. Год назад им снабдили всех послов и наместников в княжествах. Устройство обеспечивало стопроцентную надежность передачи сообщений, но обладало существенным недостатком – одноразовостью применения. Зато наместник имел гарантию, что его письмо попадет непосредственно императору. Вернувшись в кабинет, он сжег оригинал письма и аккуратно вытряхнул пепел из чаши в вазу в углу. Потом небрежно бросил второе из написанных им писем – незапечатанное, в пустую чашу, и дернул над столом за кольцо, привязанное к ремешку. В глубине виллы звякнуло, зашаркали шаги, и в атриум выбрался пожилой слуга.
- Вот, возьми, - сказал Клавдий, подавая слуге запечатанный конверт. – Подними Касса – небось, он уже дрыхнет – пусть седлает бактриана и скачет в замок, пока не закрыли городские ворота. Письмо передаст княжичу Лодию. Если не будет успевать засветло назад, пусть заночует в городе.
Слуга принял письмо и удалился. Трибун погасил лампу, встал, потянулся и пошел к ложу, которое стояло чуть поодаль. В это жаркое время года в империи было принято спать на открытом воздухе – атриум, практически лишенный крыши, был чем-то вроде веранды внутри дома. Не раздеваясь, трибун лег на ложе и укрылся простыней. Несколько минут спустя, любой наблюдатель сказал бы, что он крепко спит. Трудно было заподозрить, что наместник держит под простыней наготове малогабаритный стреломет «Смерч», а в изголовье у него лежит обнаженный боевой меч. С час ничего не происходило. Наместник несколько раз всхрапывал и поворачивался с боку на бок. Небо в проеме крыши потемнело, и на нем зажглись разноцветные полосы. Откуда-то прилетела крупная ночная бабочка – необычная в этих местах, бархатисто-черная, и заметалась по атриуму. Потом она приблизилась к ложу и уселась наместнику на плечо. Тревожно засветился и стал холодным защитный амулет на груди Клавдия, и в этот миг бабочка вонзила свой ядовитый хоботок сквозь рубашку в тело человека. Амулет сработал, испепеляя убийцу – порождение Мертвых Земель или специально выведенный продукт черной магии, но было поздно. Наместник дернулся и застыл навсегда.
Спустя несколько минут, на крыше послышались почти бесшумные шаги, и закутанная в черное фигура скользнула в воздухе, спускаясь по невидимой в полумраке веревке. Спрыгнув на краю бассейна, пришелец, слегка прихрамывая на левую ногу, осторожно приблизился к ложу наместника, держа наготове оружие. Он оттянул лежащему веко, убедился, что тот мертв, и, не тронув более ничего, направился к таблину. Там он, не зажигая света, перелистал документы, и, наконец, вытащил из медной чаши исписанный лист. Просмотрел его, и аккуратно спрятал в одежде. Потом вернулся к свисающему с крыши канату, в несколько секунд поднялся по нему, и растворился в темноте.
Тело наместника его старый слуга нашел только поздним утром, когда забеспокоившись непривычно долгим сном хозяина, пришел в атриум его проведать. Никаких следов ночного посетителя слуга, разумеется, не заметил.
***
Солнце Лакаана, подарок богов людям, еще только золотило верхушки башен Тарсея, когда из городских ворот выехали двое – молодой воин и мальчик. Хотя обычно ворота не открывали до полного восхода, для этих двоих было сделано исключение. Что, впрочем, было совсем неудивительно.
В этот день Лодий встал затемно, быстро собрал вещи на двоих, и, разбудив Силия, задал заспанному мальчишке вопрос, которого тот меньше всего ожидал:
- Хочешь поехать со мной и стать юнгой имперского флота?
- Хочу! – выпалил тот, даже еще толком не осознав вопроса.
- Тогда пошли! – и Лодий потащил пажа за собой вниз, в замковый двор. По дороге они заскочили на кухню, где Лодий прихватил краюху хлеба и большой кусок сыра в дорогу. Своих бактрианов они взнуздали сами, точнее сделал это Лодий, поскольку рука у мальчика еще действовала плохо. Караул у замковых ворот выпустил их без лишних вопросов. Когда они уже проезжали под стеной, Лодия догнал старший караула, дружинник Хват.
- Княжич, тута вчера запоздно слуга от наместника прискакал, письмо для вас оставил, простите, чуть не забыли...
- Покажи. – Взглянув, Лодий только сейчас вспомнил про вчерашний разговор с Клавдием. На душе у него было препакостно, и он был рад, что ни со слугой трибуна, ни с ним самим ему встречаться не пришлось.
Выехать из города было еще проще – Лодий сослался на государственную службу и ворота для них тут же открыли. И вот они уже ехали по мощеному имперскому тракту, оставляя надолго за спиной родной дом. Никто из них еще не знал, как надолго.
Силий, зябко кутаясь, по утренней свежести, в дорожную куртку, молчал, не задавая вопросов, переживая новое приключение. За это молчание Лодий чувствовал к нему искреннюю признательность. Несколько раз им встречались первые возы, ехавшие на городской рынок. Но через полтора десятка лиг, дорога оказалась совсем пустой. К этому времени они ехали примерно два с половиной часа. Стало жарко, Силий уже сбросил куртку и вертелся в седле, с превеликим трудом сдерживая свой язык – он был неглуп и наблюдателен для своих лет, и видел, что его господину не до разговоров. Дорога огибала поросший лесом холм. По обеим сторонам изгородью высился колючий кустарник, переходивший в подлесок. Одиноким сторожем торчал лиговый столб, отмечавший расстояние от Тарсея, до границы империи. Неожиданно, от столба отделилась человеческая фигура и вышла на дорогу. Незнакомец был одет в темный плащ с капюшоном, полностью скрывающий его лицо и скрадывавший очертания тела. Только в походке Лодию почудилось нечто знакомое.
Заподозрив неладное, Лодий взялся было за рукоятку сабли. Но человек на дороге одним движением скинул плащ и в его руках обнаружились два карманных стреломета «тарантул». Их дула твердо глядели на путешественников.
- Марций! – изумленно выдохнул Силий. Лодий молчал и не пытался достать оружие – он знал, как метко и быстро стрелял наемник.
- Правильное решение, княжич! – наемник говорил спокойно, без издевки. – Теперь отдайте мне письмо, и мы расстанемся без лишнего членовредительства.
- Какое письмо? – переспросил Лодий, оттягивая время. У него была единственная надежда – дождаться, чтобы хоть что-то отвлекло внимание наемника, и прыгнуть на него с бактриана. Он уже примерился, как он это сделает… Но наемник тоже был начеку. Он отступил на шаг.
- Не стоит делать глупости, княжич. Вы не один – учтите, что первая стрела пойдет в мальчика. Лучше
