— Ты в отпуске? — встрепенулся Виктор. — Знаешь что, сестренка: поедем в Москву. Племянника с собой возьмем. Пора ему приучаться к путешествиям.
Наташа даже привскочила, лицо ее засияло от радостного оживления.
— Это было бы замечательно! Ведь ни мама, ни папа еще не видели Степика. А я смогу соединить приятное с полезным — познакомлюсь в Ленинской библиотеке с медицинскими новинками. Папа заставит меня заниматься. Я в этом уверена. Сережа, ты не будешь возражать? — Наташа с беспокойством перевела взгляд на мужа.
— Конечно, поезжай, дорогая! Командир Красной Армии сумеет позаботиться о беззащитной женщине с ребенком, — Глинский пытался шутить, но голос его звучал невесело.
Наташе стало жаль его. Однако мысль, что она увидит всех дорогих ее сердцу, уже овладела ею.
После ухода Глинского Наташа и Виктор вышли на террасу. Был еще ранний час, но зной уже давал себя чувствовать.
— Может быть, отдохнешь с дороги, Витя? — спросила Наташа.
— О каком это отдыхе разговор? — возразил юноша. — Поболтаем с тобой, а потом пойду по городу проверять, «где старая дружба не ржавеет».
— И к Тасе заглянешь? — лукаво осведомилась Наташа.
— Обязательно. Всех своих бывших одноклассниц и одноклассников навещу, — невозмутимо ответил Виктор.
— Всех… это правильно, — продолжала поддразнивать Наташа. — А вот к Тасе я тебе идти не советую.
— Почему?
— Тасина мать разрешает ей принимать только солидных женихов, а молокососов, как ты, приказано гнать без промедления.
— Бедняжка! — вздохнул Виктор. — И бывают же на свете такие мамаши! И как только Тася терпит? Знаешь, Наташа, когда я учился в восьмом классе, мы, мальчишки, решили отколотить Тасину мать. Невтерпеж нам было смотреть, как Тася каждый день с заплаканными глазами в школу приходит.
— Отколотили? — спросила Наташа.
— Не пришлось! Один не выдержал, проболтался Тасе. А она, знаешь, что сделала? С каждого из нас поодиночке честное слово взяла, что не будем. Разве можно ей отказать, когда она о чем-нибудь просит? Признаться, я до сих пор жалею, что наш заговор не удался.
— Я и не знала, какой ты свирепый! — засмеялась Наташа. И уже серьезно добавила: — Жаль Тасю, она очень хорошая и очень несчастная.
С разрешения сестры Виктор нарвал для Таси целую охапку белых левкоев и ушел, насвистывая марш. Грустное настроение, навеянное разговором о незадачливой Тасиной жизни, уже прошло. Виктор был молод, здоров, и ему было несвойственно долго предаваться невеселым мыслям.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Наташа и Виктор шли полем к реке. Радостно, буйно цвела земля. До самого горизонта раскинулись богатые хлеба. Солнечные лучи скользили по колосящейся пшенице, по бело-розовым квадратам гречихи, освещали густые серо-зеленые метелки овса. Гордо тянули к небу свои золотые головки подсолнухи.
— До чего же хорошо здесь! — сказала Наташа.
— Когда я вижу вокруг такую красоту, мне особенно обидно вспоминать грустное лицо, тоскующие глаза человека, которому не дают радоваться, — откликнулся Виктор.
— Ты все о Тасе?
— Да, о Тасе, трудно ей живется с такой матерью.
— А как Дарья Васильевна тебя приняла? — осторожно спросила Наташа.
— Сначала — в штыки, — признался Виктор. — Оказывается, она, к сожалению, хорошо помнит меня, самого озорного и к тому же резкого на язык сверстника ее дочери. Однако я не растерялся и любезно заявил ей: «Поверьте, Дарья Васильевна, мне, лейтенанту, очень стыдно за свои школьные выходки. Не казните, а милуйте. Мал, глуп был…»
— И что же?
— Конечно, неприступная крепость сдалась, я причислен к «сонму женихов» и приглашен на вечерний чай.
Наташа весело смеялась:
— Поздравляю! Ты действительно неплохой актер. Недаром на школьных спектаклях тебе поручали главные роли.
— Предположим, ты права, — невесело сказал Виктор, — но в данном случае я предпочел бы не играть никаких ролей. Ты уж не обижайся. Я после прогулки-опять к Тасе пойду.
Вернувшись домой, Наташа нашла в столовой письмо с заграничным штемпелем.
— Я на видном месте оставила, чтобы не забыть сразу отдать вам, — сказала Наташе няня.
— Спасибо! — поблагодарила Наташа, поспешно вскрывая конверт. Каждый раз, читая письмо отца, Наташа снова переживала и щемящую грусть, и радость, и еще какое-то ей самой неясное чувство. Она много думала об отце, которого еще ни разу не видела, ждала встречи с ним, и ей было немного страшно. Что он ждет от нее, своей единственной дочери? Какой новой тончайшей и крепкой нитью свяжет их это, только что полученное письмо. Степан Дмитриевич писал: «Я надеюсь провести свой отпуск с тобой и Степой. Признаться, несмотря на свои седые волосы, жду встречи с вами, как нетерпеливый мальчишка. Я похож на человека, внезапно получившего огромное богатство: у меня не только дочь, но и внук. И я хочу скорее увидеть свои сокровища.
Подумать только, Наташа: я до сих пор даже не знаю точно, какие у тебя глаза, как ты улыбаешься. Разве твоя фотография может ответить мне на бесконечные вопросы?.. Я счастлив, что скоро буду с тобой…»
— Сережа! — бросилась Наташа навстречу к входившему в столовую мужу, — читай скорее.
— Я рад, Наташа, — сказал Глинский, возвращая ей письмо, — очень рад. Твой отец — самый желанный гость для меня.
— А не кажется тебе, Наташа, — осторожно добавил Сергей Александрович, — что лучше сейчас прервать твой отпуск и отложить его до приезда Степана Дмитриевича. Я советую пожертвовать ради отца поездкой в Москву.
Наташа растерянно посмотрела на Сергея Александровича.
— Но мне так надо повидаться с мамой именно сейчас, перед приездом отца. Может быть, мама согласится приехать к нам погостить, когда он будет здесь, и возьмет с собой Верочку и Юрика. Квартира у нас просторная, всем места хватит. Для мамы я освобожу ее прежнюю комнату. Чудесно будет! Правда, Сергей?!
Наташа так радовалась, что Глинский подумал: нельзя ей мешать. Придется примириться с ее отъездом.
Весь вечер Сергей Александрович шутил, смеялся. Наташа поняла, в чем дело, и была благодарна ему за те, что он старается не омрачать ее праздничное настроение.
На другой день было воскресенье, но няня по обыкновению разбудила Наташу рано утром.
— Марфа Игнатьевна, — попросила ее Наташа, — погуляйте со Степой в парке, я хочу побыть с братом.
Когда Глинский свежевыбритый, в светлом костюме заглянул в комнату Виктора, он застал брата и сестру за оживленной беседой.
— Надеюсь, вы и меня примете в компанию? — спросил он.
Наташа почувствовала в его тоне скрытую горечь.
— С удовольствием, Сережа, — ласково ответила она мужу.