Юрий Петрович поспешил встать и поздороваться с неожиданной посетительницей.
У Ксении Борисовны не только внешний вид, но и тон был совсем иной, чем прежде. Узнав, что Ляли нет дома, она негромко сказала:
— А это, может быть, и к лучшему. Поговорим спокойно один на один…
Юрий Петрович выжидательно посмотрел на нее:
— Я вас слушаю.
Ксения Борисовна не сразу собралась с духом. Вздохнув, она заговорила быстро, словно боясь остановиться.
— Я покидаю Москву, возможно, надолго. Но здесь остается мой младший и единственный брат. И я ни минуты не буду спокойна, если вы мне не пообещаете…
«Очевидно, сна хочет, чтобы я куда-то устроил ее брата, — подумал Юрий Петрович, — но ведь я совсем его не знаю».
— Вы должны пообещать, — уже резко повторила Ксения Борисовна, — что ваша жена не будет встречаться с моим братом! Он был скромный, чистый юноша, отлично учился. А сейчас совсем свихнулся из-за вашей Ляли. Делает одну глупость за другой, даже хочет академию бросить, чтобы больше зарабатывать.
Юрий Петрович слушал и ничего не понимал.
— Какой брат… При чем тут Ляля?
— Да, да! Все из-за Ляли! — Так же страстно продолжала Ксения Борисовна. — Она намеренно кружит голову доверчивому и неопытному мальчишке. Ваша жена уверила Яшу, что безумно его любит, а вас не решается бросить из жалости. Но если бы она хоть действительно увлеклась Яшей, а ведь у нее одна корысть! Все Яшины сбережения уже выудила. Брат продает вещи, оставшиеся от отца, чтобы удовлетворить Лялины причуды. Но это же бездонная бочка! За какой-нибудь месяц Яша купил ей золотую пудреницу, два дорогих кольца, брошку и массу безделушек. А теперь она требует чернсбурую лису, которую продает какая-то артистка…
На щеках Соколова выступили красные пятна. Он продолжал молчать.
— Сказала я все мужу, — с отчаянием в голосе произнесла Ксения Борисовна. — Он Яшу как сына любит. Муж меня же обвинил, что на знакомства я неразборчива, такую, как Ляля, у себя принимала. «Ты, говорит, заварила кашу, сама и расхлебывай». Это он меня к вам послал. Не хотелось мне идти: стыдно и обидно очень так ошибиться… Мне ваша Ляля нравилась — хорошенькая, ласковая, веселая. Разве могло прийти в голову, что она бесчестная, продажная. Пробовала ее образумить, пристыдить, только на грубость налетела.
— Вы хотите, чтобы я поверил вам? — в каком-то чаду спросил Юрий Петрович. — Это невозможно…
Он чувствовал, что все сказанное Ксенией Борисовной правда, но боялся этой правды, хотел уйти от нее.
— Трудно поверить, — согласилась Ксения Борисовна, — а все-таки это правда. И в этом вы легко убедитесь сами. Служащие гостиницы подтвердят. Яша все время ночевал у вашей жены, пока вы не вернулись. Юрий Петрович, прошу вас, — переменила она тон на просительный и плаксивый, — увезите Лялю куда-нибудь подальше или хоть припугните ее как следует, чтобы она оставила в покое Яшу. Связь с ней его окончательно погубит.
— Фамилия вашего брата? — неожиданно для самого себя спросил Юрий Петрович.
— Бельцов, — ответила Ксения Борисовна. Уходя, она сказала:
— Я верю вам. Не дадите Яше пропасть из-за… — она во-время спохватилась и махнула рукой.
Юрий Петрович снова остался один. За какие-то полчаса рухнули все надежды на личное счастье… Вот и кончилась сказка. «Златокудрая фея» втоптала в грязь его чувство.
Он повертел в руках золотую пудреницу, небрежно брошенную на туалетном столе. Вычурная монограмма состояла из двух букв: «Я» и «Б». Соколов вспомнил, как Ляля объяснила ему чужие инициалы:
— Прелестная пудреница, не правда ли? Мне давно такую хотелось. Купила я ее по случаю, переделать инициалы еще не успела. Завтра же отдам выгравировать на ней «Ю» и «С». Вот будет хорошо!
Он застонал от боли…
В это время Ляля продолжала обход магазинов. Пожилой продавец в антикварном отделе встретил покупательницу вежливым поклоном.
— Что у вас найдется интересного? — небрежно спросила Ляля.
Она почему-то вдруг заговорила в нос, слегка картавя.
Продавец показал небольшой молочник:
— Севр! Чудесная вещица!
Молочник действительно был очень хорош. Ляля уже хотела его взять, но увидела на ярлыке цену, которая показалась ей баснословной, и сделала гримаску:
— Это не тот стиль, что мне нужен.
На губах продавца появилась и сразу же исчезла легкая усмешка. Он пошел вглубь магазина и через несколько минут вернулся с двумя вазами.
— Может быть, подойдут вам?
— А это настоящие баккара? Сколько они стоят? — оживилась Ляля. Вазы ей понравились.
Продавец пожал плечами:
— Стоят они недорого.
Узнав цену, Ляля поспешно открыла сумочку и достала деньги. Взяв покупку, она зашла еще в один комиссионный магазин. Там после долгих поисков была приобретена сахарница причудливой формы.
В радужном настроении Ляля поспешила домой.
— Счастье мое! Любовь моя! — защебетала она, едва переступила порог, и сразу осеклась.
Навстречу ей поднялся Юрий Петрович с бледным, страшным лицом, с подергивающимися губами.
— Откуда у тебя эта пудреница?
Он гадливо, кончиками пальцев держал дорогую безделушку.
Ляля растерялась от неожиданности:
— Как, откуда? Я же говорила тебе.
— Ты лгала! Расскажи правду, — не повышая голоса сказал Юрий Петрович. Он все-таки еще на что-то надеялся, чего-то ждал…
Ляля успела опомниться и понять: муж узнал. Она немедленно перешла в наступление:
— Вы собираете всякие сплетни! Верите, когда на меня клевещут из зависти! Как вы смеете?! Я отдала вам свою молодость, красоту, а вы… неблагодарный, неблагодарный! — она забилась в истерике.
Если бы Юрий Петрович услышал от жены искренние слова раскаяния, он постарался бы уверить себя, что ее спровоцировали, увлекли, пользуясь ее наивностью, доверчивостью. А сейчас… Ему стало невыносимо тяжело и противно. Вдруг вспыхнуло бешенство, он готов был ударить Лялю, выбросить ее за дверь, как нагадившую кошку… С трудом сдержавшись, Соколов оделся и ушел.
Свежий предвечерний воздух привел его в себя. Вспышка улеглась. На смену пришла такая страшная усталость, что Юрий Петрович, с трудом удерживаясь на ногах, прислонился к стене дома.
Мимо по тротуару шли люди. Они спешили, занятые своими делами. Какой-то пожилой гражданин обратился к своей спутнице:
— Перехватил военный лишнее! — и, неодобрительно покачав головой, добавил: — Не во-время, кажется. Товарищи его на фронте кровь проливают.
Измученный мозг Соколова отказался сразу реагировать на происходящее. Через какой-то промежуток времени до него дошли слова: «перехватил лишнее».
— А может быть, действительно напиться, легче станет.
Нетвердыми шагами Юрий Петрович пошел в ресторан…
К себе в гостиницу он не вернулся. Наутро очнулся на диване в знакомом кабинете. Как он попал
