жизни с маразмом встречался регулярно — и в советское время, и позже, но такого припомнить не мог. И отчего так, мне было совершенно непонятно. Ведь однотипный «Владимир Мономах», заложенный на пять месяцев позже, уже вовсю ходил по морям. Этим летом он, например, совершил представительское плавание в Копенгаген, конвоируя императорскую яхту «Держава». В то время как корпус «Дмитрия Донского» только в августе спустили на воду, и достраивать его надо было в лучшем случае еще не менее года. И ведь не скажешь, что именно казнокрадство тому причиной, хотя моментом господа казнокрады воспользовались по полной программе…
Так что, когда кандидат на публичную порку, дородный мужчина с роскошными брылями и наголо обритой головой, закончил доклад, я выдержал короткую паузу и, слегка подавшись вперед, задал вопрос:
— Когда должно было закончиться строительство крейсера «Дмитрий Донской»?
Присутствующие переглянулись. А я замер. Все должно было решиться сейчас. Ибо этот бенефис я разрабатывал лично, очень осторожно пользуясь услугами Канареева и Курилицина даже для сбора сведений. Соратникам своим я доверял в достаточной мере, но попытка привлечь их к разработке плана означала бы, что перед ними не великий князь Алексей Романов, а непонятно кто, ни хрена не разбирающийся в морском деле и ничего не знающий о военно-морской службе. Я же пока не был готов открыть перед ними свою главную тайну — у них уже и так накопилось ко мне множество вопросов по моему поведению и привычкам. Оставалось надеяться, что я их достаточно замотивировал для того, чтобы они держали свои подозрения глубоко в себе. В конце концов, не каждому предлагается шанс стать, причем не по блату, а по праву, одним из влиятельнейших людей страны, а возможно, и всей Европы (в это время считай и мира), да еще и обладателем миллионного состояния в придачу. И при этом не разворовать, не ослабить, а, наоборот, заметно усилить родную страну. Даст Бог, этого хватит, чтобы обеспечить их верность… ну, на каком-то этапе хотя бы.
— Э-э-э… — заблеял брылястый, — э-э, я уже докладывал вашему императорскому высочеству, что задержка с передачей флоту крейсера связана с объективными причинами.
— Какими?
— Э-э… это все изложено в моей докладной, которую вы изволили высочайше утвердить.
Я обвел взглядом присутствующих. Все неотрывно смотрели на меня. Некоторые скучающе, иные озадаченно, кое-кто этак верноподданнически, но большинство с неким внезапно вспыхнувшим интересом.
Я шумно вздохнул и пошевелил тростью.
— Господа, — тихо начал я, — как вы знаете, не так давно я сильно расшибся. Да так, что едва не стал инвалидом, а то и вовсе мог упокоиться с миром… Тогда, лежа на смертном одре в ожидании судьбы, которую мне уготовил Господь, я о многом передумал… — Тут я сделал паузу и держал ее долго, очень долго, так что кое-кто из присутствующих не выдержал и попытался украдкой протереть лоб или лысину крахмальными белыми платочками. — И теперь я считаю случившееся со мной предупреждением. Божеским предупреждением. Предупреждением мне как члену царствующего дома, ниспосланным, дабы наставить меня на путь истинный — напомнить о долге, какой несут все Романовы перед Господом нашим и народом. — Я гордо выпрямился и обвел всех тяжелым взглядом. Уж что-то, а это я всегда умел. — А посему, господа, отныне вы можете забыть о том, что я делал ранее как генерал-адмирал. С сегодняшнего дня все будет по-другому. Так, как повелевает мне долг офицера и члена правящей фамилии, отвечающего за страну перед Богом и народом русским. — Я снова обвел взглядом присутствующих.
На лицах — все та же озадаченность, недоумение, испуг, но в глазах двоих-троих я заметил радость и даже азарт. Так, стоит взять их на заметку. Похоже, эти люди готовы работать. Посмотрим, посмотрим…
— Итак, господа, — продолжил я спустя пару минут, когда некоторое возбуждение, вызванное моими последними словами, немного улеглось, — начать я хотел бы с того, чтобы мне вновь была представлена докладная о причинах, по которым столь затянулся срок передачи флоту крейсера «Дмитрий Донской». Причем мне нужны не отговорки, а конкретные факты: почему, кто в этом виноват, какие меры приняты для того, чтобы подобное более не повторилось. То есть все четко и конкретно, с фамилиями и предложениями по конфискации имущества и срокам каторги для виновных… — Я упер взгляд в мгновенно побледневшего брылястого и тихо закончил: — Ну или с указанием, кого следует повесить. Вам понятно?
— Э-э-э, ваше императорское высочество, я бы попросил…
— Вам что, непонятно? — все так же тихо оборвал я брылястого.
— Э-э… — Он осекся.
Я поднял взгляд на замершего на стуле у двери Дмитрия.
— Лейтенант Нессельроде, пригласите штабс-ротмистра Канареева, пожалуйста. Он должен ожидать в приемной.
Мой адъютант и секретарь молча выскользнул за дверь. А в зале поднялся взволнованный шум.
— Неслыханно…
— Жандармы здесь…
— Чудовищно…
— Нарушение всех и всяческих традиций…
В этот момент двери снова распахнулись, и на пороге вырос штабс-ротмистр.
— Викентий Зиновьевич, — негромко обратился я к нему, — я бы попросил вас провести расследование, связанное с растратой средств Военно-морского ведомства и с саботажем в его стенах. Начать вы должны с обыска кабинета и личного сейфа вот этого господина. Кроме того, я надеюсь, что вы также проведете обыск в его квартире, в квартирах его родственников, его любовницы и его подельников…
— Ва-ва-ваше императорское высочество, — брылястый рухнул на колени, — не погубите! Христом Богом молю! Отслужу! Бога молить за вас…
— Действуйте, штабс-ротмистр, — холодно бросил я.
Когда спустя пять минут брылястого на подгибающихся ногах вывели из зала заседаний, я снова обвел собрание тяжелым взглядом.
— Господа, — по-прежнему тихо заговорил я, — я не Господь Бог, а всего лишь человек. Я могу оказаться несправедливым к кому-то, я могу что-то упустить, не заметить, забыть. Но! У Российского императорского флота будут нужные ему корабли. И они будут укомплектованы в необходимой мере обученными экипажами. Если для этого потребуется приставить к каждому морскому офицеру по жандарму — я сделаю это. — Я обвел взглядом присутствующих и… не встретил ни одного понимающего. Даже те, кому, вероятно, пришлось по душе, что всем известный казнокрад получил по заслугам, весьма не одобряли мое обращение в жандармское ведомство. Каста, блин… И деваться некуда. Других нет. Только этих перевоспитывать. — Но я, — продолжил я спустя минуту, — все-таки надеюсь на то, что этого не потребуется и главной моей обязанностью вскоре станет чествование и награждение тех, кто обеспечил российскому флоту нужные ему корабли, причем точно и в срок или даже быстрее, чем уговорено, но не за счет потери качества. И тех, кто научил подчиненных ему моряков умело управлять этими кораблями, метко поражать цели и совершать дальние походы, дабы гордо нести флаг России на всех морях и океанах планеты. Отставание в качестве флота привело Россию к позору поражения в Крымской войне и в значительной мере утере результатов побед русского солдата в последней русско-турецкой.[14] Побед, оплаченных кровью русских солдат, матросов и офицеров. Более такого быть не должно.
— Но позвольте, ваше императорское высочество, это что же, вы собираетесь бросить вызов английскому флоту? — удивленно вскинулся адмирал Чихачев. — Но мы не имеем для этого ни достаточного финансирования, ни необходимых инженерных кадров, ни достаточных кораблестроительных мощностей. Да что там говорить, если мы до сих пор даже паровые машины для наших кораблей закупаем у англичан!
— Благодарю вас, адмирал, — улыбнулся я, — вот это конкретный разговор, которого я и хотел. — Я демонстративно распахнул блокнот и взял в руку карандаш. — Итак, какое финансирование вы бы хотели? Каким образом вы предлагаете решить вопрос с получением необходимых инженерных кадров? И что вас не устраивает в отношении наших кораблестроительных мощностей?
Адмирал Чихачев сморщил лоб и огладил бороду.
