— Сэр… если хотите погостить… — продолжал я.
Он отрицательно покачал головой.
— Когда часто что-то вспоминаешь, — он говорил как будто сам с собой, убеждая себя, — хочешь проверить, верно ли оно. Если сможешь достать хоппер, мы полетим на юго-запад, в крепость Ватт.
— Но это, должно быть, развалина. С тех пор, как шестой взвод улетел оттуда восемь лет назад, там никто не бывал.
Лугард пожал плечами.
— Я видел немало развалин, и эта мне понравится. — Он порылся в кармане и извлёк металлическую пластинку размером с ладонь; пластинка сверкнула на солнце. — Благодарность от правительства, Вир. Крепость Батт моя, пока я этого хочу.
— Но продовольствие…
— Там его достаточно. Всё моё. Я заплатил за Батт половиной лица, здоровыми ногами и многим другим, мальчик. Теперь хочу… домой.
Он по-прежнему глядел на холмы. Я взял хоппер, указав, что лечу по делу. Этого хотел Грисс Лугард, и я преодолею любое препятствие, если потребуется.
Хопперы предназначались для исследования пересечённой местности. Они двигались по поверхности, где это было возможно, и совершали прыжки, если местность становилась непроходимой. В них не предполагался комфорт; их назначение — доставить вас к месту. Мы пристегнулись к передним сидениям, и я ввёл в указатель курса координаты крепости. В наши дни приходится обеими руками держать руль. Постоянно ожидаешь поломок, и автоматике уже нельзя доверять.
С началом войны население Бельтана сократилось. Людей не хватало, поэтому некому было посещать отдалённые поселения; они пустели одно за другим. Я помнил, какой была крепость Батт до войны, смутно помнил детские впечатления, но много лет уже не был там.
Крепость располагалась на границе лавовой местности — опасной территории, которая в далёкие времена, наверное, освещала большую часть материка титаническими извержениями. Даже выветрившаяся поверхность вулканов поражала. Позже эта местность превратилась в дикую мешанину обрывов и потоков, в лабиринт острых, как нож, хребтов, скрывавших там и тут островки растительности. Говорят, что, помимо сложности самой территории, здесь встречаются и другие опасности — звери, сбежавшие из экспериментальных лабораторий и нашедшие идеальное логово в этом забытом углу. Правда, это только слухи. Очевидцев не находилось. Тем не менее у нас вошло в привычку никогда не выпускать здесь из рук станнер.
Мы свернули с дороги на тропу, такую незаметную, что я не заметил бы её, если бы Лугард не показал. Но он показал уверенно, как будто видел ориентиры в ярком свете солнца. Вскоре мы были уже в незаселённых местах. Мне хотелось поговорить, но я не решался задавать вопросы: Лугард явно был занят своими мыслями.
Он найдёт и другие изменения на Бельтане, менее заметные, чем покинутые поселения, хотя тоже значительные. Исчезли целые группы населения: сначала военные, затем учёные и техники. Оставшиеся неосознанно, а может, кое в чём и сознательно, изменили атмосферу. Война шла далеко и особенно большого влияния на нашу планету не оказала. Она сказалась в сводках, в сокращении поставок и специалистов, в растущем раздражении людей, которых отрывали от исследований и заставляли заниматься поиском новых способов убийства. Я слышал, что в секциях военных проблем намеренно затягивались работы. А пять лет назад произошел гневный взрыв, последний командующий и такие люди, как доктор Корсон, обменялись угрозами. Но затем командующий отбыл по приказу, и Бельтан вернулся к мирному существованию.
Общее настроение у нас теперь пацифистское — настолько, что я сомневался, найдет ли Лугард место среди людей, не хотевших никаких перемен. Да, конечно, он здесь родился. Но, как и мой отец, он рос в военной семье и не смешивался с кланами поселенцев. О крепости Батт он говорит, как о своей. Так ли это? Или его прислали сюда для организации нового гарнизона? Вряд ли это будут приветствовать.
Тропа настолько заросла, что мне пришлось подняться в воздух, держась над вершинами кустов. Если вслед за Лугардом действительно прибудет гарнизон, может, там найдутся механики, способные чинить наши машины? Они уже дошли до такого состояния, что поселенцы поговаривали о возвращении к вьючным животным.
— Поднимись выше! — приказал Лугард.
Я покачал головой.
— Нет. Если хоппер рассыплется здесь, мы можем ещё приземлиться живыми. Не хочу рисковать.
Он посмотрел сначала на меня, потом на хоппер, как будто увидел его впервые. Глаза его сузились.
— Какая развалина…
— Один из лучших, какой можно найти, — быстро ответил я. — Машины не ремонтируются сами. Технороботы заняты в лабораториях. С тех пор, как командующий Тасмонд улетел с остатками гарнизона, поставок не было. Большинство хопперов пришлось разобрать на запчасти; а недостающее приходится заменять надеждой.
И вновь я встретился с его вопросительным взглядом.
— Так плохо? — негромко спросил он.
— А что такое «плохо»? Комитет решил, что в конечном счёте это хорошо. Его членам нравится, что на планету перестали поступать приказы. Партия фритрейдеров надеется на независимость и свободную торговлю. А тем временем ремонтные работы ведутся в первую очередь в лабораториях, остальное распадается. Но никто, ни один член Комитета, не хочет возвращения контроля извне.
— Кто руководит?
— Комитет… главы секций… Корсон, Аренс, Элси, Власта…
— Корсон, Аренс, да… А кто такой Элси?
— Он из Етхолма.
— А Ватсилл?
— Призван и улетел. И Праз тоже, и Барнтол. Вся молодежь. И кое-кто из самых умных.
— Корфу?
— Он… он покончил с собой.
— Что? — Лугард явно удивился. — Я получил письмо… — Потом покачал головой. — Оно долго шло… отсюда. Но почему?
— Официальное заключение: нервное истощение.
— А что на самом деле?
— Говорят, он открыл нечто смертоносное. Его заставляли продолжать исследования. Он не хотел. На него надавили, и он побоялся, что не выдержит. Вот и позаботился, чтобы выдержать. Этот слух устраивает Комитет. Один из доводов против инопланетного контроля. Они говорят, что никогда больше не вложат оружия в чужие руки.
— У них и не будет такой возможности — подходящих рук нет, — сухо заметил Лугард. — И мечты о торговле им тоже лучше оставить. Распад уже рядом, парень. Каждая планета старается извлечь максимум из своих ресурсов и радуется, если на них никто другой не претендует…
— Но ведь война кончилась!
Лугард покачал головой:
— Формально, да. Но она разорвала Конфедерацию на клочки. Закон и порядок… мы не увидим их в наше время. Не оттуда… — он указал худой рукой на небо над нами, — не в наше время и, наверно, не в следующих поколениях. Удачливые планеты, богатые природными ресурсами, ещё одно-два поколения будут удерживаться в рамках цивилизации. Другие быстро покатятся вниз. К тому же появятся волки…
— Волки?
— Старое название агрессоров. Кажется, так называли хищников, охотившихся стаями. Их свирепые нападения сохранились в нашей генетической памяти. Да, будут и волчьи стаи.
— С Четырёх Звёзд?
— Нет. Они пострадали не меньше нас. Но существуют остатки разбитых флотов, корабли, чьи родные планеты сожжены, которые не имеют родного порта. Они легко превращаются в разбойников, продолжают
