— Товарищи! Друзья! Вы слышали не раз, как я клеймил позором недругов свободного народа. Нет, я не буду снова говорить о преступлениях Юстинов! Довольно мне вещать о них!
— Но мы хотим! — прокричали из толпы. — Скажи, как есть, Андрей! Скажи всю правду о Юстинах!
— Сейчас он их накормит «правдой». Panem et circenses,[94] — прошептала София, но на это раз ее никто не услышал. Она не угадала: сценарий предусматривал другое. Андрей сказал:
— Хочу представить вам забытого героя. Товарищи, встречайте: декурион легионеров Прокл Лисипп!
Собравшаяся публика зашумела; каждый старался разглядеть невысокого, плотно сбитого мужчины, который поднимался на помост к Интелику. Прокл Лисипп ковылял, опираясь на костыль, правая нога была перебинтована, голова — тоже, на левом глазу чернела повязка.
— Вот настоящий герой нарбоннской войны, ветеран и инвалид! — провозгласил Андрей Интелик. — Не я, а он, свидетель и участник той войны, расскажет вам о преступлениях Юстинов. Говори же, бесстрашный декурион, поведай правду честному народу Амории!
Однако герой рта не отворил, а лишь стоял подле Андрея, с видимым трепетом вглядываясь в море огней…
— Этот отважный человек запуган офицерами-патрисами, — объявил Андрей. — Нам стоило трудов уговорить его поведать правду. У него жена и дети, и он за них боится. Ответьте, люди, сможем мы или не сможем защитить народного героя и его семью?
— Мы сможем, защитим!
— Пусть только тронут!
— Смелее говори, декурион!
Внезапно раздался тихий, но явственно мужественный, внушающий доверие голос Прокла Лисиппа:
— Вот такие огни видели мы в горах Муспельхейма, что в Галлии Нарбоннской… Варг, это чудовище, убийца, душегубец, злодей, каких не видел свет, окружил нас со своим звериным воинством. Командиры послали нашу когорту выследить и изловить чудовище. Но мы попали в засаду, немногие уцелели… Погибли все мои товарищи… сам я предпочел бы умереть, чем слышать, как Варг и его соумышленники жарят на кострах тела замученных моих друзей…
В томящей тишине раздался стук костыля.
— Да как же это? — возмущенно вопросил Андрей. — Как зверю удалось поймать в засаду доблестных легионеров?
— Всему виной предательство, — сурово молвил раненый воин. — Центурионы наши предали врагам все планы окружения; за это Варг пожаловал им золото, которое отец его, Свирепый Крун, получил от… вы знаете, от кого.
— Предателей схватили?
Лисипп тяжело покачал головой.
— Но почему?! — воскликнул в полной тишине Андрей.
— Начальники переложили всю вину на нас, легионеров. Таков им тайный был приказ.
— Ты знаешь, друг, кто отдал им такой приказ преступный?
Лисипп не ответил.
— Приказ им отдал Марсий Милиссин? — спросили из толпы.
— Легат был честный человек, отважный воин и военачальник, — мрачно отозвался декурион, — и мы его любили. Не мог наш генерал отдать такой приказ.
— Вот-вот! — подхватил Андрей. — Поэтому убрали Милиссина: он слишком честен был для злой войны! А сам ты думаешь, декурион, кто вас подставил в когти зверя?
После томительной паузы Лисипп ответил:
— Кому нужна была война, тот и подставил!
Толпа взорвалась криками возмущения: ответ героя прозвучал как приговор ненавистному правительству.
— И мало этого! — вскричал своим могучим голосом Андрей Интелик. — Когда наши отважные герои словили зверя наконец, Юстины не воздали нечестивцу положенную кару. Нет, нет, они позволили ему бежать и скрыться! Они украли у народа народную победу! Так что же, спрашиваю я, этот отважный воин императора задаром проливал свою кровь?! Задаром пали его отважные друзья?! А? Что скажете, народ Богохранимой Амории?!!
Форум утонул в возгласах возмущения и протеста. София, красная от подлинного гнева, кричала вместе со всеми, а Медея, бледная, как полотно, отчаянно умоляла ее, пока не поздно, ретироваться с митинга. Обе подруги были уже в передних рядах, и вдруг Медея поняла, что отступать некуда…
— Товарищи, к вам вопиют живые раны этого бесстрашного героя, — вещал Андрей. — Нет, не задаром отдал кровь свою декурион Лисипп!
Нет, не задаром пали его отважные друзья! Кровью и смертью открыли нам глаза герои! Отныне, — Андрей сделал многообещающую паузу, — мы не пропустим к власти сынов и дочерей юстиновского рода! Довольно им губить народ Богохранимой Амории! Юстины мнят Квиринал дворцом своей семьи — так нет же, нет заявим им, Юстинам, твердое, решительное, народное: «Нет»!
— Долой Юстинов!!! — пронеслось над толпой, и все, стар и млад, мужчины и женщины, принялись скандировать этот лозунг.
Андрей, воодушевленный поддержкой толпы, сжал кисть в кулак, воздел его и прокричал:
— Скажем: «Долой!» виновнице войны! Долой Софию Юстину! Не позволим ей вернуться в Квиринал!
— Долой Софию Юстину! — глухим эхом отозвалась толпа. — Не позволим! Юстина, прочь из Квиринала! Долой Юстину!
— Под суд ее! — прозвучал чей-то звонкий голос.
Андрей смутился на мгновение, но тут же нашелся:
— Верно! Под суд ее! Этот наш митинг и есть народный суд! Мы осудили, вынесли вердикт: виновна!
— Хорош же суд ваш: приговорили и не дали оправдаться! — выкрикнул все тот же одинокий женский голос.
Андрей моргнул недоуменно: это было не по сценарию. Да и голос казался подозрительно знакомым… Впрочем, как прирожденный оратор, Андрей умел импровизировать. Стараясь отыскать глазами говорившую, он отозвался:
— Ей нечем оправдаться перед нами…
Он полагал сказать еще, дабы поскорее прикрыть тему (Корнелий Марцеллин ему наказывал не преступать черту!), но странный женский голос прервал его:
— «Ей нечем оправдаться перед нами», — говоришь? Не лучше ли спросить ее саму?!
И прежде, чем кто-либо успел переварить эти слова, женщина вырвалась из толпы и, стремительно преодолев кольцо милисов, ворвалась к Андрею на ростру. Там она сбросила шерстяной плащ — и в мерцающем свете все увидели расшитый золотом трехзвездный калазирис логофета…
— Я София Юстина! — гордо разнесся над Форумом ее голос.
Андрей Интелик отшатнулся от нее, как от призрачного чудовища. Да и толпа на миг оцепенела; этого мига хватило Софии, чтобы захватить инициативу.
Она считала себя одним из лучших специалистов по психологии толпы; но то касалось теории — ей нынче предстояло проверить свои знания практикой…
— Ты лжец, а не герой! — бросила она в лицо Проклу Лисиппу. — Сказал ты, что твою когорту за Варгом выслали, дабы его поймать. Но это ложь: Варг сдался сам, когда его загнали герои истинные! Дальше, ты утверждал, что люди Варга захватили тебя и всех твоих товарищей. Какой же ты герой, если позволил дикарю с дружиной измученных погоней воев захватить тебя? Какие же твои друзья герои, позволившие так легко себя убить? Еще ты лгал, будто сам слышал, как Варг поджаривает на костре тела твоих друзей. Но как ты мог такое слышать? Ты что же, рядом с Варгом был? А если был, чего не захватил
