Спрашиваю секретаря: «Вы знаете этого молодого человека?» И получаю ответ, которого совершенно не ожидал. «Да, — говорит. — Это мой сын». И я понимаю, что вот оно — событие. Тогда я говорю: «То есть кто-то из вас врет — или вы, или ваш сын. Но вы солидный человек, отец. Сейчас мы выясним, что ваш сын лжет. Помните, что нас смотрит вся страна. Все-таки кто из вас лжет?» Пауза. И он говорит: «Солгал я». Вот что принесли гласность и перестройка. Это был, может быть, первый в жизни настоящий поступок этого человека.
— Не очень хорошо — «12-й этаж» был закрыт. Это решение принималось на самом высоком уровне. Надеюсь, что не лично Горбачевым. Я слышал, что главным инициатором закрытия этой программы был Егор Кузьмич Лигачев. Но это был не только его настрой. В обществе были очень разные настроения. К примеру, помню, как меня поразило письмо ректора Ростовского университета Жданова (сына того самого Жданова), который писал Лигачеву о наших программах. И закончил он письмо цитатой из Библии: «Не смущайте малых сих». Такое вот отношение к народу у них было — он ведь имел в виду не только молодежь, которая смотрела нашу программу. Он имел в виду всех, воспринимал людей как несмышленышей. С его точки зрения мы развращали зрителя. Вообще власть очень странно относилась к людям. Лигачев вообще меня поразил при первом знакомстве.
— Лигачев должен был приехать к нам в редакцию. Мы напекли булочек, накрыли стол, вскипятили чайник. Приехал Егор Кузьмич, провожают его в мой кабинет, где уже вся редакция собралась. Я в волнении предлагаю ему угощение, берусь за чайник, и вдруг чья-то рука твердо отводит мою руку с чайником в сторону. Я оглядываюсь и вижу, что за спиной у меня стоит амбал, он распахивает свой пиджак, внутри которого вшит карман, достает оттуда термос и наливает Лигачеву чай. То есть Егор Кузьмич пришел в святая святых — на советское Центральное телевидение, откуда шло вещание на всю страну, и имел подозрение, что мы можем его отравить (или его охрана так думала, что не меняет сути дела). Они считали нас потенциальными отравителями! Это, конечно, меня тогда больно задело. Ну а потом он стал говорить, что таких подростков, которых мы показываем в «12-ом этаже», нет, что это все приглашенные артисты. Это, конечно, был полный бред. Хоть сейчас можно спросить, например, у Сережи Брилева (сегодня — ведущий итоговой программы «Вести» на телеканале «Россия»), был ли он артистом. А ведь он сидел у нас в эфире на лестнице — такой мальчишка с ленточкой на лбу, длинноволосый. И он ложился под бульдозеры, которые шли сносить памятник архитектуры. Тогда молодежь очень рьяно взялась защищать памятники от разрушения.
— С Горбачевым я познакомился позже — когда работал в программе «Время». «12-й этаж», который я вел, будучи главным редактором молодежной редакции, закрыли. И по логике меня самого надо было закрыть в прямом смысле этого слова. А вместо этого я становлюсь главным редактором программы «Время». Я сам был в шоке. Говорят, это была идея Яковлева, который хотел, чтобы атмосфера молодежных программ переселилась в большой политический эфир, в программу «Время». Тогда-то я стал ездить с Михаилом Сергеевичем и Раисой Максимовной в его поездки. Там появилась возможность личного контакта. Как-то произошел забавный момент. У меня есть фотографии с Ельциным, Горбачевым, Путиным, Медведевым, где я касаюсь их. Это не просто так: мне всегда было интересно, что под пиджаком — что-то вялое, безжизненное или меня током ударит. У меня была просто идея фикс прикоснуться к интересному мне человеку.
И вот мне довелось дотронуться до бицепса Горбачева. До того он мне представлялся округлым и немножко одутловатым таким. Не только физически, внутренне тоже. А оказалось, что у него совершенно стальной бицепс. Совсем не мягкий на ощупь. И это интересно, потому что тело и сознание очень связаны.
— Судите сами. Когда мы только познакомились, это был очень жизнерадостный человек, очень оптимистичный, сильный, искренне веривший в идеалы. И Раиса Максимовна играла немаловажную роль при нем. Когда была встреча с Джорджем Бушем-старшим, произошел забавный эпизод. Были два корабля — наш и американский. И все ходили друг к другу в гости. Настала очередь американцев нанести нам визит. Наша делегация выстроилась по ранжиру, и Раиса Максимовна с Михаилом Сергеевичем показывали Джорджу и Барбаре Буш свою свиту. И вот она идет и представляет — это министр такой-то, это писатель такой-то, а это художник такой-то. А когда дошли до меня, у нее просто на лице появилась умилительная улыбка, она сказала: «А это наш любимый ведущий», — и похлопала меня по щеке. Я не знал, как на это реагировать — то ли оскорбиться, то ли обрадоваться. Но через месяц после этого программу «7 дней», которую я вел по воскресеньям, закрыли. Причем закрыли с иезуитской формулировкой, которую выдало Политбюро: восстановить программу «Время» по воскресеньям. Такое ощущение, что «Время» куда-то случайно подевалось и Политбюро решило восстановить справедливость. А ведь в «7 днях» была настоящая информация, аналитика и политика. Это были прямые эфиры с бастующими шахтерами, которые говорили все, что они думают о советской власти, в прямом эфире снимали с работы секретарей обкомов, на улицы выходили тысячи людей. Конечно, власти не могло это понравиться. В радикальных изменениях информационной политики телевидения того времени огромную роль сыграли Ольвар Какучая, Олег Добродеев, Татьяна Миткова, Александр Тихомиров, Владимир Молчанов и многие другие. Это была сильнейшая команда.
— Больше вам скажу: я был (и остаюсь) патриотом своей страны. Все, что не вписывалось, вроде того фестиваля дружбы узбекской и таджикской молодежи, все, о чем читал в «Самиздате», я считал перегибами и частностями. И я верил, что при надлежащих преобразованиях социалистический строй можно и нужно сохранить. На последнем съезде партии я был делегатом, потому что являлся членом парткома Гостелерадио. Мне дали буквально пять минут, и я выступил с пятью тезисами. Я сказал, что в КГБ, милиции, прокуратуре не должно быть членов коммунистической партии, потому что они охраняют не коммунистическую партию, а народ.
