о его делах». Он передал для меня сто шестьдесят местных скудо, что составляет триста марчили, на дорожные расходы. По пути он показал мне один женский монастырь святой Марты. Церковь небольшая, но красиво убранная. Мраморная стройка, вся расписана удивительно. И стены, и колонны, и рамы для икон. Очень красиво пел хор монахинь. В тот же вечер мы пошли в монастырь Святого Духа. Он содержится на благодеяния папы. Управляет им епископ. Живет он там же. Он сын большого вельможи. Он провожал меня повсюду. Показал мне все. По дороге зашли в ксенон, где лежали шестьсот бездомных больных. Если беременеет женщина дурного нрава, она не имеет права делать выкидыш. Там у самой дороги выставлены мягко застланные ясли. Туда и кладут они младенца. Затем ясли поворачиваются и раздается звон. А женщина [положившая младенца] уходит. Младенца же забирает та, которая ухаживает за больными, и кладет в другие ясли, поворачивает в сторону, где помещаются женщины так, чтобы женщина не видела и не могла разговаривать с мужчиной и мужчина с женщиной. Там находятся двенадцать кормилиц, которые кормят тринадцать младенцев. Когда младенцу минет три-четыре недели, его сдают кормилице на сторону, которой платят в месяц один марчили. Четырехлетнего ребенка кормилица сдает обратно. Если это девочка, она поступает к женщинам. Если мальчик, то одних отдают на сторону мастеру [на обучение], других же берут к себе на воспитание. При мне в монастыре было семьсот женщин, пятьдесят мальчиков и тринадцать младенцев. Троих [младенцев] принесли, оказывается, в ту ночь, когда я был у них. Восемьсот младенцев были сданы на сторону. Все они содержатся за счет папы и получают еду, одежду, лекарства, лечение. Женщины занимаются женским рукоделием, мужчины — мужским. Наставники и дядьки всегда находятся при них. У них устроены сады, фонтаны. Если женщина постригается в монахини или выходит замуж, ей дают в приданое сто марчили. Незаконнорожденную выдают за незаконнорожденного, а законную за законного.
Отъезд из Рима. На следующий день, восемнадцатого августа, мы уехали из Рима еще до первых петухов. В окрестностях Рима воздух зловредный, говорят, что, если кто заснет в пути, не успев отъехать от Рима на сорок миль, может погибнуть. Так бывает три летних месяца. Мы проехали длинный путь. Дома были редки. Мы остановились пообедать в одной небольшой, бедной деревне. По французскому счислению было двадцать девятое число, день отсекновения главы Иоанна Крестителя. У прихожан этой деревни была маленькая частица святых мощей Крестителя. По случаю престольного праздника устроили крестный ход с мощами. Вначале несли распятие, и за ним шли сорок человек по двое в ряд с белыми большими зажженными восковыми свечами в руках. За ними несли знамя с изображением Крестителя, затем снова распятие и сорок мужчин в черных одеждах со свечами и крестами в руках. Затем несли фонари на длинных шестах. Один священник в ризе нес в руках святые мощи в серебряной раке. По сторонам шли дьяконы в ризах. За этой процессией следовали толпы народа. А за ними шли певчие женщины с инструментами и пели. Такое дело в маленькой деревне мне понравилось. Проехали сорок миль, и нас застала ночь. Мы приехали в Отриколи.
Девятнадцатого августа мы встали рано. Поехали. Миновали вредный климат. Дома следовали за домами. На откосах виноградники, на равнинах пашни, и крепость за крепостью. Деревни расположены сплошь. Миновали город кардинала сакрипанта. Укрепленный и хороший город. Называется Нарни. Еще проехали пятнадцать миль и прибыли в город Терни. Не очень большой город. Еще проехали пятнадцать миль и прибыли в город Сполето. В нем сорок монастырей и епископат. Видимо, жители этой местности живут в довольстве, [так как] содержат столько монастырей. Мы остановились в монастыре капуцинов. В ту же ночь местный князь прислал нам гостинцы.
Двадцатого августа поутру одна княгиня прислала нам свою коляску: редкие-де гости проездом в нашем городе. Проехали тринадцать миль. Миновали два хороших города и прибыли в город Фолиньо. Большой и хороший город, епископат. Там тоже остановились у капуцинов. Отсюда дорога сворачивает к святому дому.
Двадцать первого августа ехали некоторое время, оливковых деревьев стало меньше. Также мало виноградников. Поднимались вверх по горной местности. Места эти напоминают дидгорские пахотные земли. Потом стали спускаться. Шли мимо ущелья. В начале ущелья стояла крепость. Не было прохода ни с одной, ни с другой стороны. А внутри [ущелья] вдоль склона лепилось село. В конце стояла другая крепость. Называлось [село] Вальчимора. Проехали четырнадцать миль. В тот день остановились в одном доме. Там мы немного поели. Жила там одна женщина. Ее мать, оказывается, любила ближних, была сердечная и добрая. Когда она умерла, во всех капуцинских монастырях Франции пастыри отслужили поминальную обедню по ней, а те, кто не служил, прочитали по сто раз «Отче наш». Эта женщина [дочь ее] старалась подражать матери. Проехали еще четырнадцать миль и прибыли в одну гостиницу, там остановились.
Двадцать второго августа проехали девять миль по красивым местам. Строение к строению. Виноградники. Местами дикий виноград. Миновали город Толетино. Там сидит епископ. Эти города и вся эта область принадлежат папе. На девятнадцатой миле подъехали к городу Мачерато. Там сидят епископ и воевода. Пообедали. По дороге посетили один цоколантский монастырь, очень хорошо убранный и приятный. Там же находился Лоретский воевода. Пришел ко мне, проведал, просил прощения, он сказал, что выслал почтовых перекладных навстречу нам. Красивые эти места. Много оливковых деревьев. Дома частые, один за другим. Проехали еще четырнадцать миль. Прибыли в город Роканато. Большой красивый город. Оттуда до города Нирето три мили. В ту ночь приехали в Лорето. Я хотел остановиться где-либо, но мне не позволили. Поместили меня во дворце папы. Очень хорошо приняли.
Двадцать третьего августа нас повезли осматривать святой дом. Непостижимо для человека это дело! Пятьсот лет прошло с тех пор, как он [дом этот] ушел из Назарета. Когда турки осадили Иерусалим, этот дом взвился. Его поднял ангел. И затем он [дом] опустился на берегу моря. Море в ширину пятьдесят миль. Остановился на том берегу моря. Потом его стал оспаривать Лоренцо, который оказался бесчестным. Дом стоял на земле одного человека. Затем два брата стали оспаривать его друг у друга. Он снялся и оттуда и, пройдя расстояние пробега одной лошади, остановился на перекрестке, так как дорога всеобщее достояние. Тут его огородили мраморной оградой. Внутри камень и штукатурка. Ширина до пяти адли и длина до девяти. Никто оттуда не может взять ни камня, ни земли. Он, оказывается, был крыт гонтом, но его сняли, подвели свод для подвешивания лампад, а в остальном остался в том виде, в каком был. У восточной стены камин. Над камином прорубили окно, и евангелист пророк Лука высек из ливанского сарго образ пресвятой, в руках она держит сына, и покоится это там. Впереди устроен каменный алтарь, который можно обходить кругом. И на нем изображение распятия, прибывшее с ним из Назарета. Распятие написал на холсте евангелист Лука. И покрывало пресвятой Марии, цельное из красноватой шерсти. Так же много было, оказывается, чаш и блюдец, но все это выпало во время передвижения дома, [остались только] три чаши и одно блюдце, из которого ели Иисус Христос и его мать. Оттуда, кроме сора, никто ничего взять не может, да и мусор нельзя брать тайком, если его не отпустят хранители [дома]. Над этим домом надстроили большую и величественную церковь. Пять алтарей к востоку, три с этой стороны, и три с той, шесть к югу и шесть к северу. Двенадцать больших колонн. Купол высится над домом. В святом доме висят семьдесят две больших лампады. Пять больших и одна поменьше из золота, остальные из серебра. Эти пять, по-моему, будут по пять литр золота каждая. Два больших золотых подсвечника, полагаю, свыше десяти литр каждый. И множество всего. Двери и камин с восточной стороны сплошь серебряные, позолоченные, хорошей формы. А помимо, еще подсвечники и ангелы золотые и серебряные. Бесчисленное множество серебра, я думаю, свыше тысячи литров. Трудно передать, как богато украшена икона пресвятой богородицы. На матери и сыне, на обоих, алмазные венцы. Пояс на пресвятой — алмазный в четыре ряда и в нем три изумруда, которым нет цены. И сколько еще драгоценных камней, жемчуга, алмазных крестов, изумрудных крестов без числа. В уровень с той иконой в стене сидят два красных яхонта. Они крупнее и лучше тех, что на хахульской[21] богоматери. Желтые и белые яхонты, огромные, без числа. Потом завели меня в хранилище той церкви. И потиры, и лампады, и подсвечники со всех престолов той церкви, о которой я писал, лежали на том алтаре. Прочие драгоценности поразили меня. Перечисленные венцы, один большой из алмаза, другие изумрудные, яхонтовые, эмалевые и золотые. Видел я венец и из железа, редкой красоты. Сколько редких поясов, все с позолотой. Множество различных нагрудных цепей, редчайшей работы. Серьги драгоценные без числа. Различные застежки без числа, все алмазные. Кресты различной работы — алмазные, яхонтовые, изумрудные. Множество бесценных колец, ожерелий различных, нагрудников редчайшей работы. Головные повязки редчайшей работы, удивительные алмазные иконы, иные обсыпаны алмазами, иные вырезаны на камне, иные естественные. Корабли вызолоченные, алмазные. Иные украшены камнями, иные золотые, иные серебряные. Крупные рубины, яхонты, алмазы. Один крупный
