хорошо.
Двадцатого октября они привели ко мне двух старцев, которые взяли нас на лодке на ту сторону посмотреть [заросли] сахарного тростника. Сажать этот тростник следует, Оказывается, обратной стороной, головкой. Через два года после посадки он уже пригоден для переработки, созревает он в ноябре. Затем в декабре, январе и феврале выгоняют из него сахар. Нам показали, как его выгоняют, как перемалывают тростник, как отжимают, процеживают, варят, как изготовляют белый сахар. От землетрясения пострадала восточная часть этой страны, разрушены большие города, множество селений. Убило сто шестьдесят человек. Помимо прочего убытка, понесенного им, убито еще шестьдесят одних только капуцинских монахов.
Двадцать третьего октября проплыли восемнадцать миль. Плыли мимо страны неплодородной, места скалистые и дикие, незаселенные. Погода была плохая. Хотели причалить к Сиракузам. Немного прояснилось. Лодочники приналегли. Сиракузы миновали. Его видали лишь издали. Видимо, город хороший, бухты с двух сторон. Четыре-пять больших и хороших крепостей. Сильная крепостная стена: Но землетрясением разрушило восточную сторону. Да и владения вокруг Сиракуз были повреждены. Над Сиракузами тянется хороший лес, гора лесистая, пересеченная полянами. Говорили, что там малоземелье, земля чуть менее плодородна, чем сицилийские земли. Видно множество селений. Похоже было, что местность хорошая. Как только миновали Сиракузы, на море опять началось волнение. Двенадцать миль плыли при сильном волнении. Зашли в одну гавань и там остановились.
Двадцать четвертого октября с утра была хорошая погода. Был воскресный день. Захотелось прослушать обедню. Зашли в маленькую церковь. Хотели заказать обедню. Священник сказал, что у него осталось только одна просфора и она нужна ему для местных граждан, которые во множестве явятся к обедне. Он предложил остаться и прослушать их обедню. Послали за просфорой в другую церковь, но и там ее не оказалось. Погода была хорошая, и лодочники стали торопиться. Так мы и остались в тот день без обедни. Поехали дальше. Пошли низменности. Чаще встречались населенные места, чаще попадались леса, пажити. Видны были хорошие города, деревни. Миновали все это, и остановились в одной гавани, так как подул противный ветер. Тут стояла одна избушка, крытая соломой. Никто в ней не жил из страха перед варварскими пиратами. Мы остановились там. С гор спустились женщины, мужчины, священники — смотрели на нас. Спустился один музыкант, который из одного меха дул в семь волынок. Две из них были с клавишами, а пять без них. Он так сочетал альт и бас, что игра инструмента походила на игру органа. Поспали часа три. Подул хороший ветер, и мы уехали, ибо место это — опасное. Все отговаривали нас от поездки на маленькой лодке. И место-де опасное, частые бури, и множество пиратов эфиопских и османских. Они враждуют с мальтийцами. Но господь смилостивился над нами. Рассвело. Показалась Мальта. До нее оставалось около сорока миль. И ни пиратов, ни бури.
Прибытие в Мальту. Двадцать пятого октября, за четыре часа до захода солнца, мы прибыли в Мальту. Описать Мальту по достоинству трудно. Мальта — остров Мелитон. Там много змей, но с той поры, как змея ужалила в руку святого Павла, они не кусаются. Там множество змеиных окаменелостей, камней для врачевания змеиных укусов. Мальта в окрестности шестьдесят миль и в ней шестьдесят селений. Город Мальта расположен на восточном берегу моря. Раньше он находился повыше. К нему трижды подступал султан. Раз он даже его взял, но его вынудили уйти, отступить. Многие помогали мальтийцам. С тех пор построили город на берегу моря. У самого берега находится низкая скала, похожая на Уплис-цихе[25]. Она легко дробится. С двух сторон этой скалы гавани. Обе гавани соединяются за городом. Берега скалистые. Одни ворота ведут в город со стороны моря, другие — с суши. Ворота просто пробиты в скалах. У самого входа в ворота перекинуты мосты и под ними, в скалах, прорыты рвы. Мосты можно наводить и убирать. Они [мосты] держатся на цепях. За воротами, обращенными к суше, лежит широкое поле. Между полем и городом в двух местах в скалах вырублены рвы, которые заполняются водой, для того чтобы они были глубже и шире. За тем полем морские проливы сведены ближе друг к другу, и меж ними стоит большая крепость, и вход в нее идет подземным тоннелем. В тоннеле могут ездить колесницы. А ниже идет стена, частью в виде укрепления, частью садами. Высокая стена наверху выровнена, засажена деревьями, по [стенам] идут улицы, так искусно запутанные, что приезжий даже в мирное время без местного проводника не проберется по ним, а тем более вторгшийся чужак. По берегам обеих гаваней раскинуты другие поселения. Одно из них превращено в город. И близко друг от друга выстроены там большие укрепления, числом тридцать три. И теперь при мне те поселения тоже обводили стеной с укреплениями в ожидании нападения султана. Город невелик, но и не мал. Все строения из граненого камня. Города, стены, крепости, деревни, стены вокруг них, мостовые на улицах — все из граненого, обточенного камня. В укреплениях и на стенах везде стоят пушки так близко друг от друга, что меж ними едва могут пройти два человека. Вода проведена издалека, но вырыты такие колодцы, что в них может храниться запас воды на год. Кроме того, дождевая вода собирается в кадушки. Сицилия находится близко от них. Меж ними шестьдесят миль морем. Ливорно в шестистах милях, Марсель в ста милях. Генуя также близко, а повыше — Ливорно, и они всегда могут прийти на помощь очень быстро.
Двадцать шестого октября нас повели к их правителю. Называют его гранмагистром, что в переводе обозначает — великий мастер. Всякий, желающий переселиться на Мальту, должен быть очень знатного происхождения, быть сыном либо царя, либо дука, и если в его роду до седьмого поколения были дочери купцов, либо кто из незнатного рода, то такой не может стать мальтийцем. Тот великий магистр был испанским принцем, ему семьдесят пять лет, глубокий старец, голова и руки у него дрожат сильно. И нас повели к нему. Их хоромы из полированного камня. Его дворец, разумеется, лучше всех. В нем стоит большое войско. Прошли нижние палаты и поднялись по лестнице. К нам вышли мальтийцы в порядке сана. Наверху в одной палате по двум сторонам стояли в ряд мальтийцы. В следующей палате, более богатой, стояли мальтийцы высшего сана. Еще в следующей находились еще более высокого сана и постарше. И еще дальше — самые старейшины и переселившиеся сюда раньше других. Мальтиец, который провожал нас, — француз. Как только мы пришли туда, он вышел нам навстречу. Он саном ниже великого мастера и так же стар. Его вели под руку. Он привел нас к дверям Великого магистра. Великий магистр вышел навстречу нам. Приветствовал, завел к себе, сел и усадил меня перед собою. Беседовал со мною, расспрашивал о моей родине, о путешествии. Когда вернулись оттуда, нас перевели в монастырь капуцинов.
Двадцать седьмого октября к нам пришли знатные мальтийцы в порядке сана и проведали нас.
Пятнадцатого октября, оказывается, встретились мальтийский корабль с арабским кораблем. На арабском корабле находились пятьсот человек и шестьдесят пушек. На мальтийском же было мало. Арабы спросили: кто вы такие? Мальтийцы ответили, мы-де, генуэзцы. На вопрос же этих, кто же такие те, они подняли на смех мальтийцев и за их малочисленность и ответили, что они просто морские [жители]. В ту ночь никто ничего не мог разобрать. Поутру они напали друг на друга и стали обстреливать. Арабский корабль с пушками, стоящими на нем в ряд, затонул. На мальтийском корабле были убиты двое знатных и пять человек простого происхождения. С того корабля из пятисот спаслись лишь семь человек. Их втащили веревками на мальтийский корабль. Четверо из них оказались христианами, пленниками арабов, и трое — арабами. Многое рассказывали мне о войнах, которые ведет их молодой хан. Рассказывали про одну схватку с ним, происшедшую четыре года назад. И тогда сошлись два корабля: один мальтийский и один джазаиров [островитян]. И тогда мальтийцы одержали победу и полонили предводителя их [корабля]. Тот водитель сообщил, что только он один этим кораблем победил семьсот христианских кораблей. Я пишу об этом, чтобы узнали, что даже у этих сильных христианских государств такое же множество врагов. Но мальтийцы поистине предостойные люди. Они разят христианских врагов. Дай вам бог столь долгие дни и спасение душ, сколь много сотен тысяч пленных содержится у них в городах, и на островах, и на кораблях. Видел я среди них грузин: абхазов, имеретин, гурийцев, мегрелов, отбитых ими у турок. И те пока еще хорошо знают свой язык. Я удивился.
Двадцать восьмого октября. Я пересек гавань, чтобы проведать папского наместника. Крепости, расположенные на той стороне гавани, напротив города Мальты, слывут там непобедимыми. Когда на них напал султан, то крепость эту, находящуюся тогда повыше, он не смог взять. Теперь город этот перенесен ниже — напротив прежнего, на более укрепленное место. Крепости его укрепили еще более, и город стал еще больше. Гавань на той стороне делится на шесть лагун, которые тянутся в длину. Лагуны длиннее я не видывал раньше. Они столь узки, что ружейный выстрел достигает противоположного берега. Вокруг трех лагун раскинулись строения. Огромные крепости и город весь из тесаного камня. Думаю, что камни эти они берут из скалы, которую нарочно скалывают с одной стороны, чтобы углубить и сделать неприступной.
