цветов, чтобы овладеть ею…
Лора ахнула от негодования и, сверкнув глазами, вырвала из его цепких пальцев свои руки.
– Вам не хватило бы никаких денег, чтобы купить меня, грубиян! – выпалила она, легкомысленно проигнорировав то обстоятельство, что отдала ему в беседке свою невинность даром, даже не заручившись никаким обещанием.
– Тогда можно сказать, что мне очень повезло с вами, сеньорита Лора! Вы проявили редкую щедрость, – поддразнил ее Кейд.
Если бы музыканты не перестали играть, она бы набросилась на него с кулаками, однако сдержала себя, заметив, что на них уже с интересом смотрят.
– Ты невоспитанный мужлан и неотесанный хам, Кейд Колдуэлл, – тихо сказала она с любезной улыбкой на лице. – Клянусь, что заставлю тебя заплатить за твой непристойный намек! Ты горько пожалеешь, что сравнил меня с девицами легкого поведения.
Она отвесила ему поклон, собираясь вернуться к своей мачехе, и услышала, как Кейд прошептал:
– Буду с нетерпением ожидать вашей мести, сеньорита!
Его слова переполнили чашу ее терпения, она резко повернулась к нему спиной и удалилась. Кейд проводил ее ледяным взглядом и в очередной раз проклял себя за то, что связался с такой злобной похотливой кошкой, использовавшей его, чтобы дать волю своим низменным желаниям. Она уже давно созрела для грехопадения, с досадой думал он, и лишь искала дурака, который выпустит на волю дремавшего в ней беса. Точно так же заманила его в свои сети Сесиль. Что ж, очевидно, тот урок не пошел ему впрок, женщина в очередной раз обвела его вокруг пальца.
В тот вечер очаровательная Лора смеялась громче и чаще, чем обычно, и покорила всех кавалеров своими тонкими шутками и многозначительными репликами. Но никто из них не заметил и тени страшной душевной боли, которую она искусно скрывала.
Глава 12
Лора не могла успокоиться, даже вернувшись в Игеру. В любой момент ярость и досада могли выплеснуться наружу, и поэтому она сторонилась людей и предпочитала уединение. Такое поведение дочери серьезно встревожило отца, но он не решался поговорить с ней откровенно и лишь делился своими опасениями с Карлоттой. Но и она была обескуражена резкой переменой характера падчерицы и только огорченно вздыхала и пожимала плечами. Лора видела, что они озабочены ее пасмурным настроением, однако не желала говорить им правду. Занятая своими невеселыми размышлениями, она не способна была думать о тревогах окружающих людей. Однажды вечером она вдруг заявила отцу, что хочет вернуться в Новый Орлеан.
– Почему, дочка? – удивленно спросил Филипп Аллен.
– Мне здесь плохо, – ответила она, мрачно глядя на него исподлобья.
Филипп Аллен обомлел и на какое-то время погрузился в молчание. Лора потупилась, не желая давать ему никаких объяснений. Не могла же она признаться, что не в силах оставаться более в одном городе с Кейдом Колдуэллом!
– Послушай, Лора, ну зачем тебе уезжать от нас с Карлоттой? – наконец огорченно проговорил отец. – Разве мы тебя чем-то обидели? Мне казалось, что вы с Карлоттой стали подругами.
– Дело вовсе не в ней, папа! – раздраженно воскликнула Лора. – Я просто чувствую себя здесь несчастной.
Филипп Аллен тяжело вздохнул и робко предложил:
– Может быть, ты повременишь с отъездом, Лора? Ведь ты прожила здесь сравнительно недолго. Попробуй все-таки приноровиться к новым для тебя жизненным обстоятельствам!
– Хорошо, папа, – неохотно согласилась она, пожалев отца.
Однако беспокойство, завладевшее ею, не исчезало, как она ни старалась от него избавиться. Все вокруг напоминало о Кейде и лишало ее покоя. Он повсюду мерещился ей – и дома, и вне его. Память о встречах с ним оживала всякий раз, когда Лора отправлялась на прогулку либо на рынок. Его образ возникал перед ее мысленным взором и в спальне, и на вершине холма, и днем, и ночью, лишая ее душевного равновесия и сна, вселяя в нее смутные темные желания. Словно наяву Лора ощущала его прикосновения, поцелуи и пылкие мужские ласки. К утру она почти сходила с ума, изнемогая от неутоленного вожделения.
Доведенная до крайности своими терзаниями, Лора решила дать выход скопившейся в ней энергии и в последний раз сыграть роль Мстителя. Задача представлялась ей легкой, поскольку в последний месяц неуловимый наездник в черном плаще и маске не совершал набегов на экипажи, и дон Луис ослабил свою бдительность.
Хосе Гарсиа подтвердил ее предположения, хвастливо заявив при последней встрече, что его солдаты нагнали на негодяя страху во время очередной облавы. Дескать, разбойник сообразил, что скоро его поймают, и благоразумно исчез.
Разговор происходил во внутреннем дворике, где они сидели в плетеных креслах под навесом и надзором дуэньи, которая теперь не покидала ее ни на минуту. После подозрительно долгого отсутствия Лоры на балу у Рамиресов мачеха распорядилась, чтобы старая служанка не спускала с ее падчерицы глаз.
– Если бы разбойник не исчез, – понизил голос болтливый Хосе Гарсиа, – дон Луис мог начать казнить всех батраков, заподозренных в связи с негодяем.
– Не кажется ли вам, что такая мера чересчур жестока? – спросила Лора, выведенная из терпения бахвальством капитана.
– А как, по-вашему, иначе мог бы дон Луис сохранить свои деньги? – с удивлением спросил дон Хосе Гарсиа.
– Ему не помешало бы умерить свои аппетиты! Он обирает бедных пеонов! – возразила Лора. – Если бы он обладал хотя бы толикой благоразумия своих предшественников, то не стал бы облагать их непомерными налогами, а обеспечил бы им нормальные жизненные условия, вместо того чтобы выжимать из них последние соки. Так стоит ли удивляться, что они симпатизируют Мстителю?
– Вы говорите так, словно бы сами симпатизируете ему, – заметил Хосе, на что Лора ответила:
– А вы говорите, как глупец!
Хосе оцепенел, оскорбленный до глубины души, а дуэнья тихо охнула от ужаса.
Лора понимала, что вышла за рамки приличия, но извиняться не собиралась – настолько он ей опостылел. Его постоянные попытки как бы случайно коснуться ее груди или поцеловать ее, когда дуэнья отвернется, вызывали в ней омерзение. От него постоянно пахло потом, и губы всегда были мокрыми. А когда он, словно бы ненароком, прижимался к Лоре бедром, ей хотелось влепить ему пощечину.
Капитан, однако, поборол свой гнев и виновато извинился:
– Простите, если я вас обидел, сеньорита.
Лоре стало чуточку стыдно, и она отвела взгляд, сожалея, что не сдержалась и выпалила дерзкую правду. Куда разумнее вежливо сказать капитану, что он ей наскучил и ему лучше оставить ее в покое. Именно так и поступают в Европе, где нравы и порядки давно уже стали свободнее и мягче. Здесь же, в Игере, все еще царили отжившие строгие общественные традиции и насквозь фальшивые правила поведения. Говорить человеку в лицо то, что ты о нем думаешь, считалось верхом неосмотрительности и грубости, пусть даже в вежливой или шутливой форме.
К сожалению, Лора обязана была считаться с неписаными местными законами, чтобы не огорчать отца и Карлотту. Допустив оплошность, она сообразила, что дуэнья обязательно сообщит о ее поступке Карлотте, и попыталась исправить ситуацию, извинившись, в свою очередь, перед капитаном.
– Не сердитесь на меня, Хосе, – любезно кивнула она. – Порой я бываю вспыльчива и не слежу за своими словами.
Капитан Гарсиа холодно посмотрел на нее, взял ее за руку и спросил, поглаживая своим средним пальцем тыльную сторону ее ладони:
– Надеюсь, что вы не откажете мне в удовольствии сопровождать вас завтра во время утренней верховой прогулки?
Лора была вынуждена ответить согласием.
Гарсиа запечатлел на ее руке свой слюнявый поцелуй, от которого по ее спине пробежали мурашки, и
