по чужой книге и выходил отвечать. Они покачивали головами, но я и теперь, оглядываясь на этот год, не знаю, что было лучше: пятичасовое сиденье в классе и послеобеденная зубристика или наше беззаботное бродяжничество. И даже… порой мне кажется, что последнее дало мне гораздо больше. Тем не менее я чувствовал, что гимназия от меня ушла и что мне уже не догнать товарищей, если все пойдет по-старому. Во мне явилось какое-то острое нерасположение к гимназии, к учителям, к надзирателям, к самым стенам класса… Я стал понимать настроение Крыштановича, и, кто знает, чем бы это могло окончиться, если бы в это время отец уже не переехал в Ровно и не решил перевезти туда же и семью».
В середине июня — 1866 года.
Иль чума меня подцепит, Иль мороз окостенит и т. д. — строки из стихотворения А. С. Пушкина «Дорожные жалобы» (1829).
Любомирские — польский княжеский род, восходящий к началу XVI века. В рассказе Короленко «В дурном обществе», в основу которого положены детские воспоминания о Ровно, есть описание старого замка Любомирских.
«Зерцалом» называлась трехгранная призма, помещавшаяся на столе в присутственной комнате суда. На трех сторонах призмы наклеены были для напоминания и назидания печатные экземпляры Петровских указов: 17 апреля 1722 г. — «О хранении прав гражданских», 21 января 1724 г. — «О поступках в судебных местах» и 22 января 1724 г. — «О государственных уставах и их важности».
…безответная среда только гнулась, как под налетом вихря. — Изображая нравы ровенского уездного суда, автор писал в первоначальной редакции («Русское богатство», 1907, № 1): «Взяточничество, конечно, процветало: о разных лицах из судебного персонала мы знали, как именно они „принимают хабары“. Один закладывал руку горсточкой назад, и просители клали деньги в горсточку. Другому надо было „незаметно“ положить на стол, и он нечаянно прикрывал даяния бумагами, и т. д., и т. д. У каждого из сколько-нибудь влиятельных чиновников были свои „привычки“, и просители обязывались знать их… Я не знаю, сколько жалованья получали подсудки. Отец, кажется, получал около восьмидесяти рублей и тогда на эти деньги можно было прожить даже с такой семьей, как наша. Но отец был страстный любитель преферанса и играл хотя по маленькой, но всегда несчастливо. Часть жалованья еще он тратил на „гамбургские лотереи“, поэтому мать всегда билась, чтобы свести концы с концами. Подсудки, по большей части, жили лучше нашей семьи, а секретарь дворянской опеки, подчиненный отца, получавший восемнадцать рублей в месяц, держал лошадей и коляску и выписывал для жены шляпки и костюмы из Варшавы».
Толстой Д. А. (1823–1889) — министр народного просвещения с 1866 по 1880 год. Позднее, с 1882 года до самой смерти был министром внутренних дел и шефом корпуса жандармов.
«Сын отечества» — ежедневная газета, выходившая в Петербурге с 1862 по 1900 год.
Катков M. H. (1818–1887) — реакционный публицист, злобный враг революции и всякого общественного прогресса, один из главных вдохновителей крайней реакции.
…предстоит изучать ненавистную математику… — В первоначальной редакции («Русское богатство», 1907, № 1) читаем: «Как бы то ни было, — еще до конца гимназического курса личности Каткова и Толстого были вполне определенными объектами первой моей „политической“ ненависти за пределами школьного мира». Отношение Короленко к Каткову всю жизнь оставалось резко отрицательным. Особенно яркое выражение нашло себе это отношение в письме его к Н. Ф. Хованскому (редактору газеты «Саратовский дневник»), поместившему хвалебный некролог по поводу смерти Каткова. В этом письме (август 1887 г.) Короленко называет Каткова «олицетворением всего худшего в наши тяжелые дни», «главным прокурором от инквизиции», «главным и талантливейшим из доносчиков на всякое честное и свободное слово», «гасильником мысли».
…Лотоцкий — в действительности — Заблоцкий.
..женился на одной из моих теток — на Анжелике Иосифовне Скуревич (о ней см. выше).
Песталоцци Иоганн-Генрих (1746–1827) — знаменитый швейцарский педагог.
…Степана Ивановича Тысса — настоящая его фамилия — Цысс.
…единственным его ресурсом в борьбе за порядок и дисциплину. — Настоящее имя директора было Яков Степанович Сущевский. В архиве Короленко имеется письмо сына Сущевского, Сергея Яковлевича, из которого видно, что Владимир Галактионович писал ему и послал первую книгу «Истории моего современника». Выражая благодарность за книгу, Сущевский писал: «История современника так интересна, что нельзя оторваться… Личности учеников и учителей оживают перед глазами, и некоторые из них освещаются новым светом». По поводу образа своего покойного отца он пишет: «Вы говорили, многоуважаемый Владимир Галактионович, что написанное Вами об отце моем может вызвать неудовольствие наше. Нет, ничего. Что же делать, если это правда?»
Истории этой детской любви писатель посвятил отдельную главу, не введенную им в печатный текст (см. в приложении к настоящему тому «Детская любовь»).
…Курцевич… Казимир — в действительности Казимир Туцевич (1806–1878). Был женат на Каролине Иосифовне Скуревич (о ней см. выше).
«Литовская погоня» — литовский национальный герб. На нем изображен всадник, скачущий на коне.
Ян Курцевич — в действительности Ян Туцевич, родной брат капитана Казимира Туцевича.
Брат моей матери — Генрих Иосифович Скуревич.
…студент Киевского университета. — Некоторые черты этого студента воспроизведены в образе дяди Михаила в рассказе «Ночью».
Сучков Владимир Николаевич (род. в 1852 г.) — гимназический товарищ Владимира Галактионовича, позднее товарищ его по Технологическому институту и по Петровской академии (см. кн. II «Истории моего современника»).
Хочется… сделать что-нибудь такое, что… наполнило бы все это здание грохотом, шумом, тревогой… — В первоначальной редакции этой главы («Русское богатство», 1908, № 3) автор вспоминает: «Впоследствии, когда я был уже студентом и давал уроки, одна добрая старушка с недоумением рассказала мне, что с ее племянником, недавно привезенным в Москву из полтавской деревни, творится что-то неладное. Мальчик внезапно выбегает из комнаты на крыльцо и в течение нескольких минут кричит диким голосом. Если его пытаются увести в комнаты, — он рвется, кусается, бьет ногами… Если его не трогают, — он выкричится и тихо возвращается в комнаты… Старушка собиралась пригласить доктора, думая, что это начало какой-нибудь нервной болезни. Во время самого рассказа с мальчиком случился этот припадок: он стремительно выбежал на крыльцо и, остановившись на верхней ступеньке, стал кричать во весь голос, кривляясь и размахивая руками. Потом, смирный и несколько сконфуженный, вернулся и прошел в свою комнату. В квартире наступила гробовая тишина, нарушаемая только тиканием маятника да глухими призрачными отголосками уличного движения сквозь двойные рамы… В моей памяти внезапно встали коридоры нашей гимназии, и мне показалось, что я понял: это была реакция живой натуры юного степняка на угнетающую тишь, стоявшую в квартире, с едва теплящимися лампадками и едва шевелившимися двумя старушками… Весь наш городок был, в сущности, такой же сонной квартирой, в которую едва просачивались откуда-то отголоски далекой жизни, а гимназия была точно одна из заводей наших заросших тиной прудов».
Стрельников Ф.Е.- генерал, военный прокурор, составил карьеру киевскими политическими процессами 1879 и 1880 годов, окончившимися рядом казней, в том числе Осинского и Розовского. Убит в 1882 году в Одессе.
Разовский (Розовский) Иосиф Исаакович (род. около 1860 г.) — студент Киевского университета. Арестован в феврале 1880 года в Киеве с литературой и воззваниями «Народной воли» и казнен в марте того же года.
Все мы назначены царем, — возразил отец. — В тексте «Русского богатства» (1908, № 3) это место имело следующее продолжение: «Никаких дурных
