точно знали, что нас мало и мы помочь не сможем. Но всё же они по-прежнему надеялись, что со дня на день прилетят-таки русские солдаты и братская великая Россия их защитит. Однако уже в те дни мною был замечен первый серб который адекватно оценивал ситуацию и не питал глупых и ненужных надежд.
Этот парень был возрастом лет так тридцати и в прошлом проходил службу в полицейском спецназе. Про особенности службы он ничего не рассказывал, зато показал мне более эффективный в бою способ замены магазина у автомата Калашникова. Этот простой способ кардинально отличался оттого, что было принято в нашей армии, при этом в боевых условиях он не только экономил время, но и был более безопасным поскольку гарантировал большую защищённость тому кто менял магазин. Серб этот с первых дней держался с нами доброжелательно, но дистанционно и спокойно. Он не разделял бурного восторга остальных сербов вызванного нашим появлением. Как я понимаю, он уже тогда знал приблизительно как будут развиваться дальнейшие события и осознал, что Россия не будет защищать сербов в Косово, а у находящихся здесь двухсот десантников нет ни сил, ни возможностей кардинально повлиять на ситуацию. При этом он также понимал, что стоящие перед ним русские парни это всего лишь простые солдаты, то есть люди от которых большая политика уже не зависит. В дальнейшем созерцая наши похождения он не удивлялся и не возмущался. Он понимал нас.
С первого же дня своего прибытия в госпиталь мы стали активно «употреблять внутрь». Пили в основном пиво. Иногда пили водку или вино. Пили с сербами и сами по себе. Пили постоянно. Как ни странно не было ни одного дебоша в прямом смысле этого слова. Вообще ни одного. Мы не ссорились ни между собой, ни с сербами. Почти на каждую ночь мы брали ящик бутылочного пива. Утром отдавали в магазин ящик с пустыми бутылками. Бутылки необходимы были для того чтобы на базе или заводе владелец магазина мог получить новую партию пива. Видимо с тарой в те дни были проблемы и сербы просили нас отдавать пустые бутылки. Мы отдавали все, что смогли обнаружить по утру.
Кроме ящика пива было ещё и пиво купленное кем-либо самостоятельно и естественно была ракия и водка. Так чтобы валятся никто не напивался ни разу, но пьяными мы бывали частенько. Командир пил вместе с нами. На первый взгляд это может показаться неправильным поскольку в армии между начальниками и подчинёнными должна быть дистанция. Но это только на первый взгляд. Наш Командир был «старый воин», говоря проще он был человеком умудрённым жизненным опытом. К тому же он был единственным офицером среди нас и у него все эти дни просто-напросто не было равной по статусу компании. Сидеть день за днём одному как сыч было нелепо, да к тому же капитан В. не был сторонником «сапоговщины» и «уставщины». Запрещать нам пить было бесполезно. Мы бы говорили, что конечно же не пьём, но сами бы конечно же пили.
Командир был мудрым человеком и поэтому принял единственно верное решение — если негативный процесс нельзя остановить его нужно возглавить. Он часто повторял нам чтобы мы не слишком увлекались, но никаких санкций против нас не предпринимал. Пили мы по разным причинам. Первая причина заключалась в том, что нам просто-напросто хотелось поразвлечься, покайфовать. Это была не главная причина. Другие причины были более важными поскольку являлись причинами психологического характера — они были нашей своеобразной реакцией на окружающую обстановку. Вторая причина заключалась в наших взаимоотношениях с сербами в смысле происходящих вокруг событий. Мы каждый день видели страдающих сербов нуждающихся в нашей помощи, но не получающих эту помощь. Сербы просили помощи, но мы не помогали им хотя зачастую могли это сделать. От этого на душе было очень погано. Я чувствовал себя не мужчиной, а каким-то кастратом. Кажется чего проще, только сделай несколько шагов и будь героем — защити обиженных, накажи злодеев. Ничего же по-настоящему не мешает. Но нет, приказывают не защищать, не вмешиваться. А люди, которых со дня на день будут убивать, калечить, насиловать и грабить, смотрят на тебя, здорового вооружённого десантника и не понимают ПОЧЕМУ ты их не защищаешь. ЧЕГО ТЫ ЖДЁШЬ? ЗАЧЕМ ВООБЩЕ ТЫ СЮДА ПРИЕХАЛ? КТО ТЫ ВООБЩЕ, БРАТ ИЛИ ПАДЛА? А ты и сам ничего не можешь этим людям внятно объяснить, бормочешь какую-то хуйню, на вроде того, что нет приказа. И всё происходящее видишь каждый день.
Как говорил всесоюзно известный рок-музыкант Юрий Хой — «Спьяну жизнь херово видно, даже легче жить». На душе погано — «шары залил», вроде получше. К числу важных причин побуждавших нас «употреблять внутрь» можно смело добавить и эйфорию от крутизны того что мы совершили. Двести российских «десантов» опередили всё силы НАТО вместе взятые. Круто! Отодрать всё НАТО во главе с США это дело действительно значимое. То, что мы не помогали сербам несколько омрачало благородность события, однако на его крутизну никак не влияло. А раз мы такие крутые, то соответственно должны круто погулять, тем более, что с каждым днём всё очевиднее было, что опасаться нам было нечего, вернее сказать, некого. Ещё не пропавшее чувство фронтового товарищества тоже стимулировало «братские пьянки». И мы пили.
У нас был старый задрипанный кассетный магнитофон и всего одна кассета с русской музыкой. Кассета была сборником популярной музыки, интересной и не очень. Кассета была одна и поэтому выбирать нам было не из чего. Однажды кто-то из сербов предложил послушать его кассету и мы её послушали, минут двадцать послушали, но больше слушать не захотели — скучно и непонятно. Из всей сербоязычной музыки мне по-настоящему нравится группа «Колония», но с творчеством этого музыкального коллектива я познакомился значительно позже описываемых событий. Кстати, как в дальнейшем выяснилось «колонисты» были хорватами.
В Косово мы слушали только одну кассету и музыка записанная на ней нам нравилась. Каждый день, вернее сутки напролёт, пожилой магнитофон что было сил оглашал госпиталь голосом некогда популярной Земфиры Рамазановой и каких-то других не запомнившихся мне исполнителей. Земфира пела про то, что «у тебя СПИД и значит мы умрём», более оптимистичный певец пел про ультрамарин и адреналин. Земфира пела трагично и пафосно, но мне тогда представлялось, что помимо смерти от СПИДа есть и более трагичные виды смерти, например задохнуться под завалами рухнувшей после попадания натовской бомбы многоэтажки или же быть застреленным «за просто так» оккупантами прямо на пороге своего маленького уютного дома. Однако музыка, особенно «адреналин-ультрамарин» звучали в общем-то кайфово.
Эти две музыкальные композиции даже спустя несколько лет у меня вызывали приятные ностальгические эмоции. Приятными они были потому, что ассоциировались с позитивными моментами косовской эпопеи: фронтовым братством, нашей победой над американской военной машиной, алкогольным удовольствием и жарким летним солнцем. Эта музыка для меня была музыкой счастья. Тем летом в Косово я был по-настоящему счастлив. Я был одет в поношенный камуфляж, я не всегда был сыт, я много дней толком не мог выспаться, я мог погибнуть или стать инвалидом в любой момент, но я был счастлив. Счастье моё заключалось в том, что я был участником величайших мировых событий, в том, что рядом со мной были боевые товарищи и среди них мой друг, в том, что каждый новый день приносил мне интересные и, самое главное, опасные приключения. И ещё я был молод. Я только недавно осознал, что быть таким счастливым как в молодости больше не получится уже никогда. Молодость не вернёшь и не повторишь. Кстати тот, кто утверждал, что не в деньгах счастье был абсолютно прав — деньги и счастье вещи напрямую никак не связанные. По другому могут думать только продажные люди, но продажные люди вряд ли вообще могут быть счастливы. Да и не могут быть продажные люди ЛЮДЬМИ. Продажными бывают вещи. Счастье же не купишь ни за какие деньги. Молодость тоже не купишь, как ни старайся. Да и в гробу карманов нет. Господь мудро уравнял бедных и богатых.
В один из первых дней нашего пребывания в госпитале снайпер Виталик решил пошутить над сербами. В качестве прототипа своей шутки он использовал старый армейский анекдот. Придя в кабинет он попросил у доктора медицинский спирт необходимый ему для «протирки оптики». Сербский доктор не мог отказать своему защитнику и поэтому велел медсестре выдать снайперу необходимое для протирки количество спирта. Сестра принесла небольшой стаканчик.
Виталя не поморщившись опрокинул его себе в рот после чего подышал на стёкла оптического прицела пояснив сербам, что необходимо наносить спирт тонким слоем. Сербы анекдота естественно не знали и поэтому были шокированы увиденным. Ещё больший шок у сербских медиков вызвал наш пьяный воин который возвращаясь с поста и не найдя более приличного места для ночлега, улёгся спать прямо на операционном столе. В одежде и с оружием. По утру его обнаружили пришедшие на работу сербы. Когда мы узнали где ночевал наш товарищ мы от души посмеялись. Сербам этот случай по-моему показался не столь смешным, но это их проблемы. С тех пор на ночь сербы закрывали всё что только можно.
Как я говорил процесс пьянок пошёл повсеместно. Однажды к нам приехал командир роты. Он
