задания без него.
Еще одна причина высоких советских потерь – и весьма важная – состояла в том, что немцы оперативно перебросили в окрестности Констанцы полностью укомплектованную авиагруппу III/JG52, которую накануне первой в люфтваффе вооружили новейшими машинами Bf109F-4. Эта часть, подчинявшаяся непосредственно командующему авиацией немецкой военной миссии в Румынии генералу В. Шпайделю, получила приказ перебазироваться с аэродромов Бухарест-Пипера и Мизил (в 100 км северо-восточнее столицы Румынии) в Мамайю (в 50 км севернее Констанцы). В то же утро майор А. Блумензаат (A. Blumensaat), ранее занимавшийся подготовкой пополнения летчиков-истребителей, возглавил группу. Он сменил олимпийского чемпиона по лыжам майора Г. Хандрика (G. Handrick), который получил повышение и принял командование эскадрой JG77.
По данным противника, утром 24 июня они перехватили группу, по крайней мере, из 20 бомбардировщиков с красными звездами на подходе к Констанце и Мамайе, добились многочисленных побед. Их счет открыл обер-ефрейтор Ф. Ваховяк (F. Wachowiak) – сбитый им в 7 ч 15 мин по среднеевропейскому времени бомбардировщик упал на окраине Констанцы. Немцы утверждают: истребители III/JG52 сбили в ходе вылета 12 ДБ-3, еще 4 победы одержали румынские истребители, а дивизионы из 254- го и 905-го зенитных полков добились прямых попаданий в СБ и ДБ-3 над Констанцей.
Реальность была не столь однозначной. Советская сторона задействовала 18 СБ и 16 ДБ-3, сбросивших 32,5 т фугасных бомб, включая 12 тяжелых ФАБ-500, и признала потерю 7 и 3 машин соответственно. Несмотря на еще более усилившееся противодействие, большинство экипажей летчиков-черноморцев прорвались к целям, сохранив плотный строй. Отмечались прямые попадания в ангары и портовые сооружения, а несколько бомб вновь взорвались на территории нефтегородка. Одно из подразделений ДБ-3 метко сбросило смертоносный груз на летное поле Мамайи – три новейших «мессершмитта» сгорели. На земле от близкого разрыва осколков получил ранение фельдфебель О. Райнхальдт (О. Reinhaldt), а другой фельдфебель – Б. Браун (В. Braun), только что приземлившийся после одержанной победы (третьей с начала войны), погиб рядом с истребителем. Наши экипажи доложили об уничтожении в воздушных боях 11 (!) «мессершмиттов», которые «с дымом уходили в сторону моря». А по немецким данным, в воздушном бою сосредоточенным огнем стрелков 2-го мтап ст. сержантом И.П. Кузнецовым, сержантами И.Д. Мельниковым и Н.П. Смирновым был сбит лишь один Bf109F.
Объятая пламенем немецкая машина рухнула в море восточнее порта Констанцы, а летчик обер- фельдфебель А. Вальтер (A. Walter) воспользовался парашютом. Поскольку еще при приближении к румынским берегам советских самолетов в небо поднялись несколько летающих лодок и поплавковых самолетов, предназначенных для спасения сбитых членов экипажей, они сразу приступили к поискам. Одна из румынских лодок SM.62 (бортовой № 16) обнаружила и подняла на борт сбитого немецкого летчика. Это был первый конкретный результат той работы, которой союзники интенсивно занимались несколько месяцев, предшествующих началу войны с Советским Союзом. Естественно, пропагандистскими органами обеих стран были сделаны многочисленные фотографии, призванные продемонстрировать «нерушимое братство по оружию на погибель большевиков». Радость от этого события испортило серьезное ранение, полученное в результате авианалета советских бомбардировщиков капитаном Маджетиком (Majetic), возглавлявшим один из румынских морских спасательных отрядов.
В этот день восточнее Констанцы действовало гораздо меньше румынских спасательных самолетов, чем предполагалось накануне. Дело в том, что одна из машин германского отряда метеоразведки Wekusta 76, собиравшая сведения о погоде в Крыму, а попутно уточнявшая нашу аэродромную сеть на полуострове, неожиданно передала тревожное сообщение об отказе материальной части и необходимости совершить вынужденную посадку в Азовском море недалеко от берега, в 55 км южнее Мелитополя. Пять членов экипажа, включая командира экипажа обер-фельдфебеля В. Гелинга (W. Gehling) и участника Первой мировой войны метеоролога майора Г. Эулера (H. Euler), попытались вызвать помощь из штаба 4-го авиакорпуса, но наутро были обнаружены рыбаками колхоза «Сыны моря», обезоружены и пленены. Не зная об этом, немцы в течение двух следующих ночей высылали в этот район колесные и поплавковые самолеты, которые там долго кружили
Ввиду понесенных накануне тяжелых потерь, командующий ВВС ЧФ генерал В.А. Русаков предоставил 40-му бап день на отдых личного состава и восстановление материальной части. 25 июня действовал по дальним целям только 2-й мтап. Одиночные экипажи вели дальнюю разведку, а пары и звенья вновь атаковали Констанцу – всего 11 ДБ-3 в вечерние часы бомбили уже хорошо изученные цели. При этом 5 машин не вернулись с боевых заданий. Наше командование делало ставку на внезапность появления самолетов, но «мессершмитты» встретили первые же подразделения в 30-35 км от береговой черты. Многие советские бомбардировщики сразу получили тяжелые повреждения. Так, на благополучно вернувшейся машине лейтенанта В.Н. Беликова механики насчитали до 700 осколочных и пулевых пробоин.
По крайней мере, в одном случае причина гибели «ильюшина» не была связана с противодействием противника: при подходе на большой высоте к Констанце самолет неожиданно перешел в пикирование и почти под прямым углом врезался в воду; каких-либо попыток покинуть машину с парашютом предпринято не было. Наблюдавшие за этим трагическим случаем другие экипажи полагали, что летчик лейтенант С.В. Фунтиков потерял сознание из-за кислородного голодания.
Вполне возможно, нечто подобное случилось в тот же день с румынским летчиком адъютантом Н. Ионитой (N. Ionita), хотя не исключено, что причиной происшедшего стали неполадки с материальной частью, возникшие вдали от берега. Так или иначе, одна из вылетевших утром летающих лодок S.62, на борту которой, кроме пилота, был наблюдатель капитан румынского королевского флота М. Бондаренко (М. Bondarenco), а также механик и стрелок, пропала без вести. Ее усиленно искали другие экипажи румыно- немецкой спасательной службы (в частности, несколько вылетов совершили Не59 из 8-го германского спасательного отряда), но безрезультатно.
В этот день наши черноморцы задействовали у румынских берегов свою службу спасения. Наши летающие лодки МБР-2 пытались обнаружить выпрыгнувших с парашютами авиаторов. Однако разглядеть стандартную спасательную резиновую лодку ЛАС-3, которыми оснащались самолеты 63-й авиабригады ВВС ЧФ, было трудно даже при слабом волнении моря. К тому же летающие лодки могли в любую минуту подвергнуться нападению со стороны неприятельской авиации.
Гораздо легче было решить задачу поиска сбитых экипажей нашим противникам, которые могли наблюдать за их спуском на парашютах, а затем подбирать из воды в определенном районе с помощью летающих лодок и катеров. Поэтому большинство спасенных морских летчиков оказалось в румынском плену. И все-таки отдельным счастливцам сопутствовала удача, и они попадали к своим: летающая лодка МБР-2 спасла экипаж лейтенанта В. Юра из 2-го мтап, по одним данным – на третьи, по другим – на пятые сутки плавания в открытом море.
Еще более невероятным представляется полное опасностей шестидневное путешествие у неприятельских берегов четырех их однополчан, которыми командовал ст. лейтенант М.Г. Абасов. Вылет 25 июня сопровождался серьезными неприятностями почти с самого начала: один из моторов их самолета стал работать с перебоями еще на подходе к Констанце. Неожиданно появившийся неприятельский истребитель добил отставший бомбардировщик; нашим летчикам пришлось срочно освобождаться от бомб и приводняться. Они успели накачать спасательную лодку, подобрать имевшиеся небольшие запасы, после чего с сожалением констатировали: практически вся пресная вода, кроме двух бутылок с нарзаном, пропала.
На вторые сутки одиссеи наши авиаторы наблюдали за артиллерийской дуэлью советских кораблей с береговыми батареями Констанцы, а на следующий день обнаружили плавающий дощатый щит, который постарались использовать себе во благо. Сохранились воспоминания о тех днях штурмана экипажа Алексея Петровича Зимницкого:
«В обычной обстановке щит вряд ли привлек бы наше внимание. А тогда находка вызвала бурную радость. И неудивительно. Мы были уверены, что деревянный щит нам очень пригодится и приблизит час спасения. Мы отодрали от него две большие доски, смастерили из них весла и рею. Ножа не оказалось, использовали опасную бритву. Ориентируясь по солнцу, пошли на веслах в сторону Крыма. К счастью, скоро подул попутный ветер. В носовой части шлюпки установили что-то наподобие мачты, натянули на нее парашют и пошли под парусом. Управлять парусом умели только двое: я и стрелок-радист. Нам и пришлось нести вахту попеременно, пока не научились остальные…
