Человек, обученный хорошо читать, имеет развитые аналитические и критические способности. Человек, обученный хорошо дискутировать, оттачивает их еще больше. Он приобретает особую восприимчивость к аргументам, относясь к ним с участием и вниманием, и, таким образом, учится сдерживать себя в желании навязать собственное мнение окружающим. Мы начинаем понимать, что единственный авторитет — это разум; единственные судьи в любом споре — это аргументы и факты. Мы не стремимся возвыситься, продемонстрировав силу и пересчитав ряды своих сторонников. Серьезные вопросы не решаются простым голосованием. Мы должны обращаться к разуму, а не зависеть от влиятельных групп.
Мы хотим научиться мыслить четко и ясно. Великая книга может нам помочь, предлагая примеры глубокого и тщательного анализа. Хорошая дискуссия тоже приносит немалую пользу, своевременно диагностируя «хромоту» нашего мышления. Если друзья научатся подмечать такие моменты, мы вскоре поймем, что небрежность в мышлении, как и тайное преступление, всегда становится явной. Замешательство может побудить нас к усилиям, на которые мы не считали себя способными. Если в процессе чтения и обсуждения не ужесточать требования к ясности и четкости мышления, многие из нас сохранят ложную уверенность в своем восприятии и оценках.
Мы, как правило, слабо мыслим и, что еще хуже, не знаем об этом, поскольку некому открыть нам глаза на горькую правду. Тот, кто умеет хорошо читать, слушать и говорить, обладает дисциплинированным умом. Такая дисциплина необходима для свободы применения наших способностей. Человек, который чего- то не умеет, запутывается окончательно, если берется за незнакомое дело. Дисциплина, возникающая при развитии навыка, необходима для легкости. Как далеко можно зайти в обсуждении книги с человеком, который не умеет читать или говорить? Как далеко можно продвинуться в чтении без развитого умения?
Дисциплина, как я уже говорил, — это источник свободы. Только тренированный ум способен к свободному мышлению. А там где нет свободы мышления, нет места и свободе мысли. Без освобожденного разума мы не сможем долго оставаться свободными людьми.
Думаю, вы уже готовы признать, что обучение чтению, по сути, тесно связано со всей жизнью человека. Социальное и политическое значение чтения не так слабо, как это часто представляют. Прежде чем его рассматривать, позвольте напомнить о важном аргументе в пользу обучения чтению. Мышление, обучение и чтение — истинное удовольствие для тех, кто овладел этими видами деятельности. Нам приятно тренировать свое тело, достигая максимальной силы и ловкости. Точно так же можно наслаждаться мастерским применением других способностей. Чем лучше мы научимся использовать свой ум, тем глубже оценим пользу мышления и учебы. Следовательно, искусство чтения ценно само по себе. У нас есть умственные способности и свободное время для их бескорыстного применения. Безусловно, чтение — это один из таких случаев.
Но я не могу ограничиться только восхвалением чтения. Как бы много удовольствия оно ни приносило, процесс чтения не может быть самоцелью. Недостаточно мыслить и учиться, чтобы быть человеком. Необходимо действовать. Стремясь посвятить свободное время бескорыстной деятельности, мы не можем уклоняться от практических обязанностей. Более всего чтение оправдывает себя по отношению к повседневной жизни, но оно будет напрасным, если мы не заинтересованы в улучшении общества. Все хотят жить в хорошем и справедливом мире, но редко когда хотят прилагать усилия к его улучшению. К примеру, для меня хорошее общество — это большая дружеская компания. С друзьями мы живем в мирном и разумно устроенном микросоциуме. Мы чувствуем свое единство, поскольку постоянно общаемся, разделяем взгляды и цели друг друга. Хорошее общество — это гармоничное объединение людей, которые стали друзьями в результате разумного общения.
Однако это повлечет за собой потерю свободы. Ей нет места там, где люди не могут жить рядом как друзья, где законы социума строятся без учета общности взглядов. Жить свободно можно только в окружении друзей. В противном случае нас будут постоянно сдерживать всевозможные опасения и подозрительность.
Сохранение свободы, для нас самих и наших потомков, — одна из главных задач современности. Надлежащее уважение к свободе — это суть разумного либерализма. Но здесь нужно задаться вопросом, действительно ли наш либерализм разумен. Похоже, нам не известны истоки свободы и ее цели. Мы кричим о ней — о свободе слова, прессы или собраний, — но едва ли осознаем, что в основе всего этого лежит свобода мысли. Без нее свобода слова — пустая привилегия, а свобода совести — не более чем потакание личным пристрастиям. Без нее гражданские свободы можно реализовать только формально, и мы вряд ли надолго сохраним их, если не научимся ими пользоваться.
Как однажды отметил мистер Барр — президент колледжа Сент-Джон, сегодня американский либерализм требует от нас слишком мало, а не слишком много. В отличие от своих предков, мы не стремимся к тому, чтобы развить живое воображение, дисциплинировать и освободить свой ум от невежества. Мы не хотим понять, что без этого невозможно пользоваться всеми свободами — более того, сохранять их. Мы обращаем внимание на внешние стороны свободы, а не на ее суть. К тому же господствующая система образования не предусматривает воспитания свободного человека, обладающего свободным разумом.
Когда мы связываем
В прошлом году Американский совет по образованию пригласил меня выступить с речью на своем ежегодном собрании в Вашингтоне. Я решил высказаться по вопросу о политическом значении «трех китов» образования — чтения, арифметики и письма — и назвал свое выступление «Либерализм и гуманитарное образование». Я старался показать, почему ложный либерализм становится врагом свободного образования и почему наша страна нуждается в истинно либеральном образовании, чтобы исправить последствия доминирующего в обществе квазилиберализма. Так я называю «либерализм», который ставит знак равенства между авторитетом и диктатурой, дисциплиной и муштрой. Он существует там, где принято считать, будто все вопросы всегда спорны и у каждого может быть свое мнение. Это губительная теория. Из нее в конце концов следует, что прав тот, кто сильнее. Либерал, который освободил себя от разума, а не посредством разума, признает единственный авторитет в человеческих отношениях — силу, или то, что Чемберлен назвал «страшным аргументом войны».
Политическое значение гуманитарных наук лежит на поверхности. Если демократия — это общество свободных людей, то она должна поддерживать и развивать либеральное образование или погибнуть. Граждане демократической страны обязаны мыслить самостоятельно. Они должны уметь ясно высказываться и критически воспринимать любые высказывания окружающих. Для этой цели умение читать и чтение великих книг становятся единственным эффективным средством. Подтверждением сказанному служит яркая цитата из пьесы Шекспира «Генрих VI»:
«Ты, как изменник, развратил молодежь нашего королевства тем, что завел школы. У наших предков не было других книг, кроме бирки да зарубки, а ты стал печатать книги, да еще — во вред королю, его короне и его сану — выстроил бумажную фабрику»
Обучение чтению и письму кажется тирану настоящим предательством. Он видит в этом реальную силу, способную пошатнуть его трон. Именно так на протяжении веков и происходила постепенная демократизация западного мира — благодаря распространению образования и росту грамотности. Но сегодня мы наблюдаем другой поворот в истории человечества. Средства коммуникации, которые некогда использовались для освобождения людей, теперь служат их порабощению.
