прокоптишься у костра.
— Зато доказываешь себе, что можешь выжить в сложных условиях, что можешь победить, — я вскинул голову и расправил плечи, недвусмысленно показывая Валерию Ивановичу, что еще способен бороться не только за выживание, но и за многое другое.
Дым молодец, внятно подтвердил мои слова — наклонился к нашему шоферу и гавкнул, и почти в точности повторил мою позу — откинулся, выпятил грудь. Он-то был абсолютно уверен в нашем могуществе, в том, что мы выйдем победителями из любых, самых трудных ситуаций.
Но Валерий Иванович продолжал гнуть свое:
— Ладно, Дым. Он молодой, пышущий здоровьем, но ты-то уже старый, уже дедуля. Что за пламенная страсть к бродяжничеству?! Побереги себя. Не дай бог, прищучит сердце или еще что — пропадешь!.. Тоже мне, турист пенсионер! Лучше б с Челкашом на даче качался в гамаке. А Дыму сооруди полосу препятствий, пусть гоняет.
Мой друг разбушевался не на шутку — похоже, его добрейшая душа на мгновенье куда-то улетучилась.
Я защищался изо всех сил — говорил, что активный отдых самый полезный, что в походе чувствую себя в сто раз лучше, чем на даче, что, наконец, я еще молод душой и что моя душа, быть может, не такая необыкновенная, как у автора пьес, но и далеко не черствая, и я не позволяю себе с таким напором чихвостить закадычных друзей.
Валерий Иванович не впервые подвозил нас с Дымом к вокзалу, и каждый раз по пути между нами возникал этот горячий спор. Тем не менее мой друг не поморщившись, без всяких оговорок, приезжает по первому моему звонку.
Глава девятая. Небольшая неприятность
Мы проехали всего две улицы, когда на перекрестке нас остановили инспекторы ДПС (дорожно- постовой службы). Я прекрасно знаю их, поскольку часто проезжаю мимо поста на велосипеде и непременно, в шутливой форме, отдаю им честь, а лейтенант и сержант (они именно в таком звании) в ответ, без всякой шутливости, мне кивают.
Лейтенант худой, с резкими движениями; глаз у него наметанный, при встрече с ним бесполезно юлить и изворачиваться. Лейтенант носит закрученные вверх усы. Сержант — толстяк с понимающей усмешкой. С водителями сержант говорит тихо и вежливо, но если что не так — берегись! Сержант тоже носит усы, но они у него висят вниз, как шнурки.
На посту несет службу овчарка Стелла. Во время работы Стелла исполнительна и серьезна, но, по слухам, в свободное время не упускает случая пошутить. Заметит, лейтенант с сержантом уселись за шашки, подбежит к двери и рявкнет на невидимых нарушителей трассы. Этими ложными тревогами Стелла держит начальство в постоянной боевой готовности.
Несколько лет назад (до появления Дыма) мы с Челкашем во время прогулки подошли к посту. Лейтенанта с сержантом видно не было — вероятно, ушли обедать; пост охраняла одна Стелла, тогда еще совсем молодая, стройная. Челкаш решил познакомиться с красавицей и направился к ней виляющей походкой, изобразив на морде немыслимую радость. Только напрасно он старался — строгая барышня даже не взглянула на моего друга, а когда он подошел к ней вплотную, оскалилась и приняла такой устрашающий вид, что из красавицы сразу превратилась в уродину.
Так вот, представители власти остановили нас и лейтенант сказал Валерию Ивановичу:
— Ваша старая машина выглядит слишком старой. Надо ее красить, менять и это и то.
Валерий Иванович начал было что-то объяснять, но лейтенант его перебил:
— Лучше не оправдывайтесь, а то рассержусь.
Я вышел из машины и, как всегда, даже с большим почтением, отдал инспекторам честь. Лейтенант в ответ кивнул.
— К вам, велосипедисту, у нас претензий нет. Но ваш товарищ, водитель, заслуживает штрафа.
Я стал говорить, что опаздываю на поезд, что Валерий Иванович непременно устранит все недостатки своей машины, упомянул про его добрейшую душу…
— Вряд ли у него добрая душа, он бездушно относится к технике, — сказал лейтенант. — Так и быть, на этот раз прощаю. Но в следующий раз… Не злоупотребляйте моим терпением.
— И моим тоже, — тихо и вежливо добавил сержант, а Стелла изобразила брезгливую мину и отвернулась от иномарки.
Глава десятая. Наши попутчики или клуб любителей животных
После этой небольшой неприятности мы подкатили к Рижскому вокзалу за несколько минут до отхода поезда, но все же я успел взять плацкартные билеты (взрослый себе и детский Дыму — такой положен собаке до тридцати килограммов, а если она весит больше, извольте брать взрослый). Втроем мы заспешили на перрон. Валерий Иванович нес байдарку, я — рюкзак и за поводок вел Дыма.
Электрички поражали Дыма всякий раз, когда мы ездили по Подмосковью; он подолгу на них глазел, сглатывая слюну. Но теперь нам предстоял вояж на поезде дальнего следования и увидев необычный состав — с проводниками и указателями направления на вагонах «Москва-Рига» — Дым решил рассмотреть его получше и притормозил. Пришлось его одернуть за поводок.
— Дым, поторапливайся! Опаздываем!
Мы подбежали к нашему вагону и я протянул проводнице билеты.
— Это на него детский билет? — проводница указала на Дыма.
— На него! — еле переводя дух, одновременно выдавили мы с Валерием Ивановичем.
— Он не кусается?
— Да нет, что вы! — опять в один голос пропыхтели мы с Валерием Ивановичем.
— Кто его знает, что ему взбредет в голову, — вздохнула проводница. — От самой себя-то порой не знаешь, чего ожидать.
Это ее добавление немного насторожило меня, я подумал, а не придет ли ей ночью в голову мысль — высадить нас на полпути? Но проводница вдруг улыбнулась:
— У вас так не бывает?
— Бывает! — опередил меня Валерий Иванович. — И очень часто. Особенно у него, — он кивнул на меня.
— Ну вот, видите, — довольная, что и мы со странностями, проводница вернула мне билеты. — Проходите, но собаке все же наденьте намордник.
Я не первый раз сталкивался с подобным требованием и, чтобы избежать лишних разговоров, достал из рюкзака намордник и надел своему дружку.
Дым не терпит всякого ограничения своей свободы, а намордник вообще воспринимает, как оскорбление. Но я уговорил его немного потерпеть, зная по опыту, что когда в вагоне сутолока спадет, все успокоятся и привыкнут к необычному пассажиру, намордник можно будет снять. Так произошло и на этот раз.
Нашей попутчицей оказалась пожилая женщина с двумя малолетними внуками, для которых наше появление стало прямо-таки подарком. Вернее, не мое появление, а Дыма. Они никак не ожидали увидеть в вагоне собаку. И не просто собаку, а собаку-путешественника! Жилетка с оттопыренными карманами, два ошейника, один из которых с чем-то круглым, похожим на медаль — все это произвело на ребят сильнейшее впечатление, они просто-напросто замерли в тихом восторге. Дым показался им настоящим пришельцем с другой планеты.
Как только поезд тронулся, женщина обратилась ко мне:
— Снимите с собаки намордник. Зачем ее мучить, ей же трудно дышать, а здесь так душно.
