что не влезем в лодку.
Дым внимательно слушал меня, наклонив голову набок. Когда я говорил про кашу, в знак согласия, кивал и хмыкал, но когда я сказал, что от одной тушенки можем растолстеть, замотал головой — был уверен, что его внешний вид от еды не зависит, ведь он энергичный непоседа и весь жир у него моментально сгорает.
Пока мы завтракали и рассуждали о тушенке, внезапно потемнело. Дым сразу насторожился и обеспокоено посмотрел на небо. А там, неизвестно откуда, появилась темная грозовая туча. Спустя минуту, сверкнула молния, шарахнул гром и на нас рухнул сильнейший ливень.
Разбивать палатку было уже поздно, я перевернул байдарку и мы с Дымом вползли под нее, прихватив то, что могло промокнуть и потом доставило бы немало хлопот: я — спальник, Дым — жилетку.
Лежа под лодкой, слушая, как по днищу хлещет ливень, Дым, молодец, не поддался панике, несмотря на то, что молнии сверкали одна за другой, а гром гремел так, что тряслась земля. Только в его глазах появился небольшой испуг, а по телу временами пробегала дрожь.
— Ничего, Дымок, — поглаживал я своего дружка, — Гроза скоро пройдет и снова будет тихо.
Вот так, путешествие еще не началось, а на нас уже обрушилось первое испытание. К счастью, как я и говорил Дыму, туча быстро ушла в сторону и снова засверкало солнце. Я уложил в байдарку вещи, устроил для Дыма хороший лежак, постелив в носу лодки чехол и палатку.
— Ну вот, Дым, твой капитанский мостик.
Дым сразу прыгнул на лежак и приосанился, изображая капитана дальнего плавания, покорителя не только рек, но и морей, и океанов. Я спихнул байдарку в воду, сел на место «тяговой силы» и веслом оттолкнулся от берега. Путешествие началось.
Глава тринадцатая. Крупный начальник Петров. Веселая компания. Геройский поступок Дыма
В приподнятом состоянии духа мы скользили по воде мимо берегов с полянами подсолнухов; солнечные головы раскачивались на высоких стеблях — вроде, желали нам удачи в пути.
Течение было приличное, но мы не могли особенно разогнаться — речка слишком петляла. Дым выполнял роль не только капитана, но и вперед смотрящего матроса — перед каждым изгибом реки поворачивал голову в сторону, куда мне следовало направлять лодку. Если я медлил с маневром или, чего доброго, начинал огибать водяные растения, Дым оборачивался, хмурился и бурчал. Я, естественно, выполнял роль двигателя и рулевого.
Вновь наступило пекло; казалось, нас запихнули в духовку. Мой лохматый друг мучительно переносил высокую температуру: высунул язык, тяжело дышал, то и дело свешивался с байдарки и пил воду. В какой- то момент я сделал ему из носового платка чепчик, но Дым сразу его снял — подобные причиндалы унижали его капитанское достоинство. Действительно, что может быть смешнее капитана в чепчике? Тогда я остановил байдарку, срезал четыре камышины, привязал их к «капитанскому мостику», а на них натянул свою рубашку — смастрячил тент над Дымом; он с благодарностью лизнул меня в щеку.
Во второй половине дня открытый участок реки, наконец, закончился и мы вплыли в лес. Стало попрохладней. Теперь можно было искать стоянку для дневки, чтобы приготовить обед и немного отдохнуть.
Дым первым заметил песчаную отмель и привстал; затем и вовсе забрался на «палубу» (брезентовую часть лодки) и, не дожидаясь пока я причалю, прыгнул на берег; прыгнул метра за четыре до уреза воды и я был уверен — бултыхнется в воду, но он благополучно приземлился на суше. Как мастер спорта по прыжкам в длину!
Кстати, он и по прыжкам в высоту, и по бегу с барьерами опережает всех знакомых мне собак. Дым настоящий десятиборец, честное слово.
Пока я разгружал байдарку, Дым обследовал местность и натаскал сухих веток для костра. Затем, взяв котелок, спустился к реке, зачерпнул воды и притащил к веткам (по пути, само собой, половину расплескал). Все это Дым проделывал и в предыдущих путешествиях, но случалось, приносил ветки с листьями, а воду с лягушатами. Но я все равно его хвалил за усердие.
Мы сварили гречневую кашу с тушенкой и, как только она остыла, налегли на еду. И наелись так, что Дым начал икать, а мне пришлось ослабить ремень на брюках.
Внезапно в низовьях реки послышалось тарахтенье. Дым подал голос, предупреждая, что к нам приближаются гости. В самом деле, вскоре из-за поворота показался узкий нос, а затем и вся моторная лодка; на ее корме сидел мужчина средних лет. Левой рукой он держал румпель крохотного электромоторчика, в правой сжимал бинокль. Несмотря на жаркий день, мужчина был в кителе зеленого цвета; на кителе, точно прожектора, сверкали железные пуговицы. Я сразу догадался, что наш гость крупный начальник.
Сделав эффектный разворот, лодка уткнулась в нашу отмель; мужчина ступил на песок и направился к нам. Он оказался невысокого роста, но все остальные размеры у него были впечатляющими: и вихрастая голова, и плечищи, и ручищи, а следы от ботинок — точь-в-точь отпечатки ступней снежного человека.
— Петров! — представился мужчина и пожал мне руку своей лапищей. — Рыбнадзор и лесничий в одном лице. Слежу, чтобы не ставили сети, не жгли огромные пионерские костры.
Я назвал себя и Дыма и пояснил, что являюсь весьма ответственным путешественником, рыбу не ловлю, костры развожу только маленькие, туземские и, после приготовления пищи, непременно заливаю их водой, а мой четвероногий друг ничего не ломает, и никого не пугает, благоразумно ведет себя на природе (Дым уже вовсю крутился около моторчика — разве он упустит из вида техническую новинку!).
— Вижу, вы грамотные туристы, — заключил Петров. — А то попадаются некоторые, безграмотные, разболтанные, герои драматического плана. Устраивают на реке балаган. Орут, шумят, пугают живность. А ведь если, к примеру, лосиха испугается, у нее молоко пропадает. Встречаются и герои преступного плана. Браконьерствуют, ставят сети.
— Может, это проделки Водяного? — я попытался пошутить, но у меня это получилось неуклюже.
— Какой там! — отмахнулся Петров. — Водяной бережет свою среду обитания… Некоторые здесь наловчились — перегораживают сетью все русло. А у нас ведь и нутрия водится. Ценный зверек. Если попадет в сеть, погибнет.
Дым храбро гавкнул, что в переводе на человеческий язык означало — Если увижу браконьера, он у меня получит, покусаю его как следует.
— Был бы здесь Водяной, он навел бы порядок на реке, — помолчав, гневно сказал Петров. — А вот Лешие по лесу бродят. Откапывают старое оружие. Здесь ведь бои были страшные. Много и наших солдат, и немцев полегло… Ну, ладно, заговорился я с вами. Надо еще в верховья заглянуть. Если заметите что-то неладное, сообщите. Мой дом в селе Высоцком, ниже по течению, — с этими словами Петров направился к моторной лодке, но вдруг обернулся. — Вообще, туристы не могут быть моими любимыми героями. Я люблю военных людей. Они дисциплинированные, исполнительные, соблюдают закон.
Петров поплыл в верховья реки, а я расстелил под деревом спальник и мы с Дымом прилегли отдохнуть.
Я проснулся от хихиканья. В нескольких шагах от нас стояла ватага мальчишек и девчонок; они показывали на нас пальцами и посмеивались:
— Спит с собакой!
— У нее медаль!
— Может, какого грабителя поймала?!
Дым проснулся раньше меня, но молча разглядывал ребят, собираясь с мыслями — сразу отогнать эту веселую компанию или немного подождать?
— Здравствуйте, ребята! — сказал я, вставая. — Вы откуда явились?
— Из Васильков. Это тут за лесом. Мы сюда бегаем купаться. А как зовут вашу собаку? А что у нее за медаль?
