офоршмачиться...
Циклоп прочел ему целую лекцию о правилах поведения в камере, которые заключались в целом перечне «нельзя». Семен слушал внимательно и мотал на ус. Офоршмачиться и стать изгоем он не хотел. Впереди у него долгая жизнь в неволе, и она должна быть достойной.
Циклоп не требовал и даже не просил, но Семен сам сделал вывод из его лекции. Поэтому достал из сумки большой кусок сала, палку копченой колбасы, отсыпал из пакетика несколько сигарет без фильтра для себя, а остальное отдал на общак. И еще отдал на то же благое дело одну из двух сотенных, что ему повезло пронести через тюремную таможню...
Утром допрос, потом встреча с адвокатом, после обеда прогулка. Кормили не густо, но адвокат существенно пополнил его личный запас провизии. Поэтому наелся Семен досыта, а на прогулке растряс завязавшийся жирок.
Тоскливо в тюрьме, муторно, но все-таки жить здесь можно. И поспать после прогулки тоже. А его после свежего воздуха и на сытый желудок потянуло в сон. Но только Семен стал засыпать, как стукнула о блокиратор открывающаяся дверь, и в камеру втолкнули арестанта, чье лицом Семену показалось знакомым. Где-то он уже видел этот узкий, вдавленный назад лоб и выпирающую вперед челюсть. А может, он его просто с каким-то неандертальцем путает...
– Здорово, братва! Принимай дорогого гостя! Самокур я! Привет от Старичка!
К нему подошел сам Тулуп. Внимательно и угрюмо посмотрел на него.
– Старичка я знаю. А тебя нет.
– Мы у него в бригаде...
– У вора не должно быть бригады.
– Да, там Осмол на бригаде, а Старичок чисто смотрит...
Теперь Семен знал, где он видел этого типа. Тот был с Осмолом, когда блатной наехал впервые на водочный цех. В другой раз он не приметил его в толпе, но там было много людей, всех не разглядеть. Может, этот Самокур уносил ноги от его пулемета... Да, тесен мир.
– Я все понял, Самокур. Заяву твою принял, буду маляву от Старичка ждать. А пока на общих основаниях... Циклоп!
Тулуп велел обустроить новичка, но тот вдруг заметил Семена и взвыл от показного восторга.
– Ё! Кого я вижу! Беспредел отмороженный, в натуре!
Самокур усиленно изображал из себя блатного. Может, он и имел на это право, но Семен не воспринимал всерьез балаган, который он собирался здесь устроить. Он уже знал, как должен выглядеть настоящий блатной. Не бакланить он должен, как Чумей, и пальцы бросать веером, как это делал сейчас Самокур, тоже неправильно. Вор должен быть таким же спокойным, рассудительным и продуманным, как Тулуп. Или как Циклоп. Как Битюк и Черчилль, что также входили в свиту смотрящего. Эти блатные не видели в Семене своего, но не бросались на него, а просто игнорировали. Если не считать Циклопа, который хоть как-то выражал свою к нему симпатию.
– Эй, ты чего? – оторопело глянул на Самокура Циклоп.
– Да чертилу тут у вас увидел! – все больше распалялся новичок.
Семен уже поднялся со шконки, подошел к нему.
– Чего орешь? – спокойно спросил он.
– Не понял! – еще громче взвыл Самокур. – Ты че, лошня, на вора наезжаешь?
– У нас здесь не кричат, – сказал Семен.
Он заметил, с каким интересом смотрит на него Тулуп. И даже Циклопа по плечу легонько хлопнул, чтобы тот не вмешивался.
– Ну, ты в нату-у...
Семен ударил его без замаха, резко и точно в подбородок. Такой удар не отшвыривает человека назад, он укладывает его на то же место, где он и стоял. А Семен еще и помог упасть, одной рукой обжав Самокуру затылок, а другой – заткнув его рот. Он аккуратно уложил его на пол и спокойно вернулся на свою шконку.
– Это верно, – кивнул Тулуп. – У нас здесь не кричат... Циклоп, давай этих двоих на разбор.
Еще позавчера Циклоп сказал, что смотрящий собирается поговорить с Семеном, и вот, похоже, этот момент настал.
Самокура привели в чувство, посадили по одну сторону стола, а Семена по другую. Тулуп сел с торца спиной к окну, а его свита осталась на ногах, внимательно наблюдая за враждующими сторонами.
– Что ты хотел предъявить Сэму? – хмуро глянул на Самокура Тулуп.
Его слова обнадежили Семена. Ведь сам смотрящий назвал его Сэмом, значит, никто больше не посмеет обратиться к нему по-другому. А ему нравилась его кличка Сэм. Хотя дал ее ненавистный Кит.
– А то, что он ханку ящиками гнал и в общак не хотел отстегивать. – Похоже, Самокур хотел было оскорбить Семена, назвать его козлом или кем-то в этом роде, но не рискнул сделать это. – Ты же знаешь, брат, что цеховые должны на общак отстегивать. А этот не захотел.
– Я тебя понял, Самокур. – Тулуп перевел взгляд на Сэма. – Ты что скажешь?
– Я не цеховой. У нас бригада. Мы с кооператорами работаем, товар им свой поставляем, ну и сами с них снимаем, за охрану...
– Что за товар? Ханка?
– Да, спирт с водой бодяжим, в бутылки разливаем. С ханкой сейчас напряг, а людям надо.
– Это понятно. Непонятно, почему на общак отказался отстегивать?
– Так надо было нормально все объяснить, обосновать. А у них Осмол быковать начал, – кивком Семен указал на Самокура. – Лохом назвал. Ну, я за лоха спросил. На этом разговор и закончился...
– Как спросил?
– Да просто. В глаз дал. С ним трое было. Один за Осмола подписался, на пику хотел взять, Кузов его уработал... И Самокур там был. Этот на очко сел, – презрительно скривился Семен. – А мог бы объяснить, что общак воровской, что платить положено...
– Положено, – кивнул Тулуп. – И надо платить.
Семен понял, к чему он клонит.
– Я вас понял. Если мне доходчиво объяснить, без бузы, я все понимаю. Только тут неувязка одна. Закрылся наш цех. Из-за этих... – Семен снова показал на Самокура. – Они потом снова наехали. Толпой навалились, а нас мало. И умирать неохота. А у меня «дегтярь» на чердаке. Короче, я за пулемет взялся, эти когти рвать...
– Было такое? – глянул на Самокура вор.
– Было... – кивнул тот. – Машины нам побил... Мы их из ментовки потом вытягивали.
– И меня из ментовки потом вытягивали, – усмехнулся Семен. – А не вытянули. Менты перед выбором поставили: или всех пацанов заметут, или я все на себя возьму. Деваться некуда. И пулемет им отдал, и чисто во всем признался... Хулиганство пришили. С применением огнестрельного оружия... Если бы Осмол на меня заявил, было бы хуже...
– Кому Осмол мог заявить? – взвыл от возмущения Самокур. – Ментам?! Ну, ты, в натуре, за базаром следи!
– Ша! – осадил его Тулуп. – Не надо горло драть. Тебе же сказали, не кричат у нас.
– Да понял я, понял...
– Хреново ты понимаешь... А на очко чего сел?
– Когда сел?
– Сэм говорит, что ты за Осмола подписываться не стал. Очко сыграло?
– Да не было такого!..
– А если я маляву Старичку зашлю? Если разбор проведу?
– Ну, их много было...
– Ясно с тобой, Самокур. Не смог ты обосновать с общаком, не понял тебя Сэм.
– Да гонит он! Понял он все!
– Я сказал!
Тулуп так глянул на Самокура, что у того голова в плечи ушла от испуга.
– Сэм – пацан правильный. Он на своем стоял, у меня к нему претензий нет. А что решит Старичок, это
