С того момента, как мы пришли в разбитый на террасе садик Лаклы, она не принимала участия в разговоре. Девушка молча сидела рядом с О'Кифом.
Случайно взглянув на нее, я заметил на ее лице тот же отпечаток глубокой отрешенности, который появлялся у нее всякий раз, когда она вступала в эту загадочную связь с Тремя Богами: она словно бы к чему-то прислушивалась. Но вот лицо ее приняло обычное выражение, она быстро встала, бесцеремонно оборвав излияния Ларри.
— Ларри, милый, — сказала служительница, — Молчащие Боги зовут нас к себе.
— Когда мы должны идти? — спросил я.
У О'Кифа с живым интересом заблестели глаза.
— Прямо сейчас, — ответила девушка- и, поколебавшись, добавила: Ларри, милый, обними меня покрепче на минутку, — запинаясь, проговорила Лакла, — ты знаешь, что-то холодное прикоснулось к моему сердцу., я боюсь. Со слабым дрожащим смешком девушка прижалась к ирландцу, а Ларри, как вы понимаете, не пришлось уговаривать дважды.
— Наверно это потому, что я так сильно люблю тебя, — сказала она ему, раньше я никогда ничего не боялась.
Не говоря ни слова, он наклонился и поцеловал ее. В полном молчании мы пошли по коридору. Ирландец шел впереди, все еще обнимая Лаклу за талию, золотая головка покоилась у него на плече.
Вскоре мы остановились перед каменной плитой винного цвета, за которой скрывался вход в святилище Молчащих Богов. Лакла немного помедлила, остановившись перед ней, потом, вызывающе откинув назад горделиво посаженную головку так, что вспыхивающие бронзовыми бликами локоны разлетелись во все стороны, она нажала на камень. Дверь отошла в сторону, и, как в прошлый раз, оттуда, омывая наши фигуры, хлынул мощный поток опалесцирующего свечения.
Ослепленный льющими от высоких изогнутых стен каскадами лучезарного света, я неверными шагами прошел вперед, дождался, пока глаза мои не обрели снова способность видеть, и посмотрел наверх — прямо в лица Трех Богов. Взгляды треугольных глаз сосредоточились сейчас на служительнице, и так же, как в первый раз, когда мы стояли пред ними, я отметил, с какой нежностью угольно-черные очи Богов смотрели на нее.
Девушка, улыбнувшись, глядела вверх Казалось, она прислушивается.
— Подойдите ближе, — скомандовала она, — вставайте сюда — к ногам Молчащих Богов.
Мы послушно двинулись вперед, остановившись у самого края возвышения. Сверкающая пелена тумана в этот раз была тоньше, и сквозь вуаль смутно просвечивали огромные, как колонны, шеи, с чудовищных плеч свободно ниспадала складками какая-то странная ткань бледно-голубого цвета, легкая и светящаяся, как холодный огонь. Огромные головы слегка наклонились в нашу сторону.
Лакла внезапно заговорила, и это вывело меня из состояния созерцательной задумчивости. Девушка явно отвечала на какие-то, слышимые лишь ей одной слова, причем отвечала вслух исключительно ради нас — в какой бы форме ни осуществлялось общение между ней и теми, кому она служила, оно не нуждалось в словах — это было совершенно ясно.
— Ему все рассказали, — говорила Лакла, — все сделано, как вы приказывали.
В самом ли деле легкая тень промелькнула в мерцающих красными точками глазах Богов, омрачив их на мгновение, или мне померещилось? Недоумевая, я перевел взгляд на лицо Лаклы и заметил на нем какое-то замешательство и настороженность, словно она почуяла что-то недоброе. Еще некоторое время лицо ее хранило это прислушивающееся выражение, потом Трое отвели от нее пристальные взоры и сосредоточились на О'Кифе.
— Это говорят вам Молчащие Боги… через Лаклу, свою служительницу, — в золотом голосе девушки зазвучали низкие, трубные ноты. — На пороге гибели стоит сейчас ваш верхний мир. Да, Гудвин, он стоит на пороге той самой гибели, что привиделась тебе однажды, и тень этого видения разглядели в твоем сознании Трое — так они сказали. Потому что нет и никогда не будет на земле силы, способной уничтожить Сияющего Бога.
Она снова прислушалась. T и недоброе предчувствие, написанное на ее лице, перешло в самый неприкрытый страх.
— Они говорят… Молчащие Боги говорят, — продолжала она срывающимся голосом, — что они не знают, хватит ли у них власти, чтобы уничтожить Сияющего Бога. Самые разные формы энергии, о которых мы не имеем ни малейшего представления, были использованы для создания Сияющего Бога и стали теперь его частью, и потом еще он сам вобрал в себя много других форм энергии, — она помолчала, прислушиваясь, и продолжала с легким изумлением в голосе. — И еще, они сказали, он собрал в себе энергию таких сил, которые вам известны и которые вы называете определенными именами: ненависть, например, или гордость, или вожделение, и существует еще множество других понятий, обладающих реальной силой, такой же реальной, как та сила, что скрыта в кезе, сказали Трое, и среди них — страх, который ослабляет силы всех остальных энергий. — Снова она помолчала.
— Но внутри Сияющего Бога совсем нет той силы, что могущественнее всех остальных, которая делает бессильным зло, заключенное в других силах, и которую мы называем., любовью, — тихо закончила она.
— Я бы много отдал за то, чтобы припугнуть хоть немного эту гадину, мрачно скривившись, прошептал мне Ларри по-английски.
Три пугающие своим необычным видом головы наклонились, как будто кивнули ему в ответ… Я чуть не вскрикнул, да и Ларри, надо сказать, слегка побледнел.
— Они говорят, Ларри, — подтвердила Лакла, — что ты коснулся сейчас самого главного., ибо как раз через дорогу страха Молчащие Боги надеются ударить по всей жизни Сияющего Бога.
Физиономия Ларри, повернутая ко мне, являлась олицетворением безграничного изумления, и моя, похоже, как в зеркале отражала то же чувство. Да что же такое представляли из себя эти Молчащие Боги, если они с такой легкостью, словно открытую книгу, могли читать наши мысли? Недолго пришлось нам теряться в догадках: голос Лаклы нарушил непродолжительное молчание:
— Вот что, сказали они, скоро произойдет. Сначала на нас пойдут Йолара и Лугур со своими войсками. Сияющий Бог спрячется у них за спиной, в своем логове — потому что он боится. Да, несмотря ни на что, Трое на самом деле страшат Двеллера, а больше он ничего не боится. Прорицатель и жрица Сияющего Бога вместе со своими войсками будут биться до последнего, чтобы одержать победу. И если случится, что они одолеют, то у них хватит силы, чтобы уничтожить и всех нас. Потому что, если они захватят обитель Молчащих Богов, то Двеллер избавится от своего страха, и тогда прозвучит сигнал, означающий кончину Трех Богов. А потом Сияющий Бог станет как вольная птица, уже ничего не страшась, он выйдет в ваш мир и будет делать там все, что пожелает. Но если они не смогут одолеть нас — тогда Сияющий Бог не придет им на помощь, он бросит их на произвол судьбы, как уже бросил раньше своих Таиту… и тогда Трое освободятся до некоторой степени от наложенного на них наказания, и они пойдут тогда через Портал, отыщут Сияющего Бога за его Вуалью и, пронзив его через открытое отверстие страха, — разрушат его.
— Это как раз понятно, — прошептал мне на ухо О'Киф, — ослабнет моральный настрой — значит, дело швах. Да я такое сто раз видел на войне. Пока нервишки у них в порядке — нет ничего, что им было бы не по зубам, стоит им подействовать на нервы, и пожалуйста — берите их тепленькими. И что интересно, в обоих случаях, это одни и те же люди.
Лакла снова прислушивалась. Вдруг она, вскинув руки, повернулась к Ларри, с безумной надеждой в глазах, но какая-то тень то ли смущения, то ли стыда легла при этом на ее лицо.
— Они говорят, — вскричала она, — они говорят, что дают нам право выбора. Помня о том, что весь наш мир висит на волоске, находясь на пороге гибели, сказали они, мы должны сейчас решить выбрать, остаемся ли мы сражаться против Йолары и ее армий, и они сказали, что предвидят, каким нелегким окажется сражений. Или же мы имеем право уйти, и если вы, сказали они, выберете последнее, тогда они покажут вам другой путь, который тоже ведет в ваш мир.
Пока она говорила, лицо О'Кифа медленно покрывалось краской. Он взял девушку за руки и долго вглядывался в ее золотые глаза. Подняв вверх голову, я увидел, что Троица наблюдает за ними — спокойно и невозмутимо.
— Что скажешь, mavourneen? — ласково спросил Ларри.
