Просился месяц ночеватьВ забытой деревушке.— Тебе привычней кочевать! —Ответила старушка.Засим захлопнула окно —Чего пустое баить.Сидит себе. В избе темно.В потемках щи хлебает.«Ну, что ж? Тогда устроюсь в стог,На травяном постое.У бабки нрав, видать, жесток,С такой и спать не стоит!»Наелся сена. Вышел пить,В волне воды ломаясь.«Не кипяченая! Как быть?Я животом не маюсь!»Напился. Фыркнул громко:— Б-р-р-ы!В себе души не чает.И вот спустился под обрыв,Там мельницу встречает.На водяное колесоТотчас верхом уселся.Не усидел на нем. Снесло.Нырнул и осмотрелся.Свои ученые умыЕму представил омут.Навстречу выплыли сомы,Один рече другому:— Какая светлость! Вот бы намУпрятать под корягу,На удивление вьюнам,И окуням-варягам.Та мысль нечаянно даласьКрасавцу в черном фраке.Со дна решимость поднялась —Мы говорим о раке.Подплыл он к месяцу тогдаС огромными клешнями.Что было дальше — навсегдаОстанется меж нами.Чего-то стоила гульбаПо омуту светиле.С тех пор с его большого лбаОтметки не сходили.И коль рассматривать начнуЕго лицо рябое,Я вижу, что одну клешнюОн взял тогда с собою.