приличной упитанности бумажник. Продемонстрировав его «близнецам», небрежно бросил перед собой, на ящик, между двумя «мусорными» пистолетами.
Безоружный «близнец» осторожно, бочком, короткими приставными шагами приблизился к ящику и, с опаской поглядывая в сторону Оболенского, взял бумажник. Тут же быстро отскочил к напарнику, под прикрытие пистолетного ствола. Там, на месте, уже без каких-либо опасений – а чего бояться? – открыл «лопатник», заглянул внутрь. Увиденное его настолько поразило, что он не смог сдержать восхищенного:
– Ух ты!
Его вооруженный приятель отвлекся буквально на какую-то долю секунды – не смог сдержать любопытства, заглянул краем глаза в руки напарника, чтобы самолично оценить размеры добычи. И в этот момент Оболенский начал двигаться…
Приходится отдать должное реакции вооруженного «близнеца» – он успел выстрелить. Правда, только один раз. И ствол пистолета был направлен в то место, в котором Максима уже не было. А потом – резкая боль в запястье сжимающей оружие руки и мощный, вырубающий удар локтем в подбородок, снизу-вверх. Стрелок-неудачник непроизвольно сделал пару шагов назад и тяжело плюхнулся на пятую точку. В его ушах стоял звон, стены подвала перед глазами плавно раскачивались и уплывали куда-то.
В тот же момент второй «близнец» получил удар ногой в живот. Этот удар заставил его согнуться и уронить на землю трофейный бумажник. Максим открытой ладонью левой руки – в правой у него уже была «беретта» – сильно толкнул скрюченного противника в лоб, после чего тот занял место рядом с приятелем.
Через несколько секунд, когда неудачливые грабители стали приходить в себя, они с удивлением обнаружили, что расклад сил в помещении здорово изменился. Этот малый, такой неопасный на вид, обладал стремительностью гепарда и силой медведя. А теперь еще оказался и при оружии.
Максим стоял перед сидящими «близнецами» и поигрывал пистолетом.
– Ну что, господа бандиты? – лениво поинтересовался он. – Как жить дальше будем?
– Мужик! – взмолился разводящий. – Ты все неправильно понял!
– Ты – покойник! – мрачно заявил тот «близнец», что еще совсем недавно был вооруженным и наивно считал себя сильнее всех в мире.
– Понятно, – тяжело вздохнул Максим. – Насмотрелись американских боевиков…
Выстрел хлестнул совершенно неожиданно. Можно сказать, что для него не было предпосылок. Максим не вращал глазами и не пускал дым из ноздрей, не размахивал пистолетом, не прицеливался демонстративно. Просто нажал на спусковой крючок. Резкий щелчок, оттолкнувшись от потолка и стен, ударил по барабанным перепонкам. Одновременно с выстрелом послышался дикий крик.
– Ой-ой-ой, какие мы нежные! – ернически попенял Максим уже тихо воющему стрелку. – Чего ты так кричишь? Подумаешь, мякушку повредили. Зато на всю жизнь запомнишь, что кидать нехорошо. – И тут же, без какого-то перехода рявкнул: – Заткнулись и легли мордами вниз, пока не началось! Или…
Что именно стояло за словом «или», «близнецы» выяснять не пожелали. Тот, что остался целым, команду Оболенского выполнил быстро и точно – перекатился на живот и сцепил пальцы рук на затылке, хотя этого от него никто и не требовал. Видимо, имел некоторый опыт общения с представителями силовых структур. Второй тоже не стал больше изображать из себя крутого американского мафиози – убедился на личном печальном опыте, что такое неразумное поведение чревато весьма неприятными последствиями. Кривясь и кряхтя, придерживая простреленную ляжку обеими руками, перевернулся на живот, после чего вытянул руки вдоль тела.
Максим быстро собрал тот хлам, что предлагали ему в качестве оружия, после чего, не выпуская «близнецов» из вида, переместился к машине. Заглянул в багажник «шохи», удовлетворенно кивнул и вытащил оттуда объемистую и тяжелую спортивную сумку. Набросив ремень сумки на плечо, заявил:
– Отдыхаем десять минут. Потом делаем, что хотим.
– Мужик! – взвыл разводящий, который все же умудрился подсмотреть за манипуляциями Оболенского. – Там чужой товар! Нам потом такое предъявят!..
– Компенсация, – веско ответил Оболенский. – За моральный ущерб. Вас никто чудить не заставлял. Но раз уж решили – то получите. Я, знаете ли, благотворительностью не занимаюсь.
Произнося эту речь, Максим спиной вперед смещался к пролому. Когда до выхода на улицу оставалась буквально пара шагов, он от бедра, казалось бы, даже не целясь, четыре раза выстрелил. «Близнецы» задергались на грязном полу, стараясь поплотнее в него вжаться. Однако опасность им не грозила – Оболенский точно уложил по две пули в колеса «шохи» с левой стороны. После чего выскочил на улицу. Глянул вправо, потом влево…
Послышался рык автомобильного мотора, и из-за угла здания выскочил черный внедорожник. Автомобиль лихо затормозил рядом с Оболенским, и он тут же прыгнул на заднее сиденье. Джип сразу же рванул с места.
– Я в какой-то момент думал, что придется вмешаться, – не оборачиваясь, сказал сидящий рядом с водителем Артем.
– Зачем?! – искренне удивился Максим, изучая содержимое сумки. – Быковатое соплячье! Их просто пороть некому…
– Ну-ну! – хмыкнул Рождественский. – Видел я эту твою порку…
– Да чего там будет? Калибр 5,6. Не рана – царапина! – отмахнулся Максим и развернулся к Деду, который тоже обосновался на заднем сиденье. На коленях его был ноутбук, к компьютеру были подключены какие-то дополнительные прибамбасы. – У тебя как?
– Не подвели мужики! – откликнулся довольный таджик. – Отличная аппаратура! Сигнал четкий, устойчивый, радиус действия хороший.
– Ха! – вступил в разговор ведущий машину Скопцов. – Они достали со своими кругами по Москве. Мы…
– Ты лучше на дорогу смотри. – Максим что-то вытащил из сумки, уложил на пол машины. – Вот это – возьмем. Ты, Вася, загрузишь это дело в сумку и попрешь на электричке. В городе возьмешь такси – и на хату. Нигде не задерживаться, в конфликты не вступать.
– Остальное? – спросил Рождественский.
– С собой не потащим – сделаем «закладку». Мало ли как оно обернется. Глядишь, и пригодится еще…
3
Все же в жизни охранника есть и свои положительные стороны. Пусть и зарплата небольшая, пусть и режим работы такой нервный немного… Зато – двое суток отдыха, двое суток, которые ты можешь использовать в свое удовольствие, по своему усмотрению. И это – здорово!
Так, ну или примерно так размышлял охранник на входе во двор дома Малышева. А что? Поздний вечер, самое напряженное время, считай, прошло – большинство обитателей элитного жилья вернулись в родные пенаты и теперь предавались отдыху. Возвращение это прошло без каких-то эксцессов, что тоже не могло не радовать. А то бывает, знаете ли… Люди с деньгами, очень капризные, привыкшие отрываться за какие-то житейские неурядицы и «несросты» на обслуге. Ведь кто-то же должен быть крайним? Но сегодня вроде как Бог миловал. Все прошло нормально. И даже придирчивый до самодурства председатель ТСЖ уже уехал на дачу, не сказав при этом ни слова.
Охранник стоял, опершись плечом на дверь своей будочки, и курил. Наслаждался, можно сказать, заслуженным отдыхом. Ему еще ночь простоять – а день он уже продержался.
– Здорово, зёма! – неожиданно услышал он у самого своего плеча возглас. – Как житуха молодецкая?
Охранник даже вздрогнул от неожиданности. Увлекшись своими собственными мыслями, составлением планов на ближайшие два дня, он и не заметил, как к нему подошел или скорее подкрался… Нет, не суровый пушной зверь. А всего лишь здоровенный парняга явно бандитской внешности. Вон стоит, лыбится, скалит металлические фиксы. Дебил…
Почему дебил? Ну, во-первых, потому, что подкрадывается так вот, потихоньку. А потом орет и по плечу хлопает, вводя задумчивого охранника в состояние ступора. А во-вторых… Охранник прекрасно его помнил, этого парня. Приходил, корочкой журналистской размахивал, про Малышева разные хитрые вопросы
