розыска в Омске. Месяц жили в одной комнате общежития, вместе дремали на утренних лекциях, которые им, практикам, добросовестно начитывали пусть и широко образованные, но только теоретики сыска. Вместе и водочку иногда употребляли – а куда же без этого? Особенно мужикам, которые оторваны от родных стен, от семей, от службы.
Короче, к моменту расставания у обоих были основания считать себя если и не близкими друзьями, то хорошими, добрыми приятелями. На тот момент подполковник тогда еще милиции Афонин был начальником отдела в областном РУБОПе.
Сейчас же подполковник полиции Афонин занимал должность заместителя начальника отдела в знаменитом МУРе. Перевод прошел с понижением в должности, что, как правило, не практикуется. Но Владимиру, по большому счету, деваться было некуда. Структура, ориентированная на борьбу с организованной преступностью, была ликвидирована одним росчерком начальственного пера. Кто-то там, очень «высоко», вдруг решил: хватит, наигрались. Зачем теребить хороших, а зачастую и полезных людей? Пусть резвятся и ни в чем себе не отказывают. А мы… А мы… А мы поборемся с чем-нибудь другим! Ну, например, с экстремизмом. Во, слово-то какое! Красивое и значительное. А что за ним скрывается… Да какая, собственно, разница?!
Вот и слили развитую структуру, со всеми архивами, наработками и разработками. Одним махом. Наследие застойных времен. Боремся. За что-нибудь – к примеру, за урожай. Или с чем-нибудь. Ну, с той же коррупцией. И везде, и всюду добиваемся стабильных результатов. Нулевых. Традиция, знаете ли… Национальная.
Афонин, не понимая, как можно бороться со «зверем невиданным», в новую структуру переходить не стал. Пошевелил старые связи, пообщался с людьми… И перебрался в МУР. Правда, с понижением… Зато надежно – уж уголовный розыск ликвидировать не придет в голову даже самому продвинутому «реформатору», которого обуяла болезненная страсть к разрушению не им созданного.
Максим обращался к Владимиру по некоторым вопросам. Ну там пробить то или это. По мелочи. «Легендировал» свои вопросы тем, что находится в отпуске и решил немного подхалтурить, подзаработать на стороне. Тема, вообще-то, понятная. «Реформаторы» пока что только обещают, считая, сколько будет получать лейтенант, а сколько… Почему-то про генералов ничего не говорят. Но это не значит, что генералы будут служить любимому Отечеству совершенно бескорыстно.
Короче, завтра, послезавтра… Будет лучше, чем вчера. Может быть… А жить-то надо сегодня! Что-то кушать каждый день, детишек учить, лечиться, машину заправлять. Так что в полицейских кругах мелкая халтура – дело понятное и неофициально даже одобряемое.
– Максим, не тяни кота за хвост! – усмехнулся Афонин. – Я ведь понимаю, что ты не просто так забрел, как тот чукча – от не фиг делать. Выкладывай.
– Слушай, тебе известен такой – Михей? – задал вопрос Оболенский.
– Михей… – Владимир на мгновение задумался. – Знаешь, погоняло довольно распространенное… У них же, как Мишка или Михайлов, так сразу Михей. Любят они, чтобы все так солидно и красиво звучало… Знал в свое время Михея. И даже не одного.
– Малый в авторитете, – чуть развил тему Максим. – Хотя и не в первых рядах. Шустрит в столице. Возможно, что и ближнем Подмосковье, но точно не знаю.
– В принципе можно посмотреть… – задумчиво сказал Афонин.
Максим прекрасно его понимал. За годы службы у любого оперативника накапливается свой, персональный архив, который «реформаторы» не смогут уничтожить при всем своем желании и старании.
Кроме того, все оперативные материалы, подлежащие уничтожению при расформировании РУБОПов, были скопированы людьми, имеющими к ним доступ. С разной целью. Кто-то, считая – и не без оснований! – себя несправедливо обиженным, понес эти материалы в массы. Разумеется, небескорыстно. Кто-то – просто придержал, спрятал. В надежде на то, что рано или поздно вернутся «реформаторы» туда, откуда пришли. И все эти массивы, нарабатываемые не один год, вновь окажутся востребованными. Ибо преступность вечна, как и государство.
– Вечером сможешь глянуть? – спросил Оболенский приятеля.
– А почему бы и нет? – усмехнувшись, откликнулся Афонин. – Посмотрю.
– Мне перезвонить? Или ты сам?
– Лучше сам, – поразмыслив, сказал Владимир. – Хрен его знает, сколько я тут проторчу сегодня…
– Звони в любое время – я буду ждать!
Перед тем как покинуть кабинет, Максим довольно ловко вставил в ежедневник Афонина полтинник в долларах. Разумеется, Владимир это видел, но только протестовать не стал. По «легенде», все расходы Максиму оплачивал заказчик, красногорский коммерсант. А почему и не подоить барыгу?.. Рано или поздно, а люди, постоянно работающие с определенным контингентом, перенимают и повадки, и некоторые привычки. Ну и – частично – мировоззрение.
Тем более что с ликвидацией специализированных подразделений по борьбе с организованной преступностью отдельным лицам заниматься вымогательством разрешили почти официально на самом высоком уровне. И чем, спрашивается, хуже этих избранных честный… Ну почти честный мент? Или полицейский – не важно…
Глава 7
1
– Ну, давай, Вася, с Богом! – Максим коснулся плеча Скопцова, отступил на шаг и захлопнул дверь автомобиля. Василий, взмахнув рукой, плавно тронул машину с места.
Остальная компания – включая и Гену Плюснина – наблюдала за происходящим со стороны. Вообще-то Артем был категорически против того, чтобы брать молодого необученного референта на боевые. Однако Максим настоял на участии Плюснина в акции. Нужен он был. Не сила его нужна была, не твердая рука и не зоркий глаз. Лицо. Поразмыслив, Артем, скрепя сердце, согласился с доводами товарища.
Так вот, вся компания – стояли некучно, рассредоточились по площадке, благо свободное место позволяло, – наблюдала за тем, как Василий, поерзав взад-вперед по парковке, аккуратно притер джип рядом с черным «Мерседесом». Аккуратно-то оно аккуратно… Но почему-то притер немного задний бампер «немца». Самую малость – но…
Счастливый обладатель новенького «мерина» тут же пулей вылетел из-за руля. Был он, надо отдать ему должное, весьма крепок телесно – этакий здоровячок лет двадцати пяти на вид. На круглом лице читалась решимость разобраться с обидчиком. И, окажись на месте кто-либо другой из группы, драки скорее всего избежать бы не удалось. Однако, увидев Василия, крепыш резко сбавил обороты. Тот оказался чуть ли не на голову его выше, шире в плечах. И лицо такое, характерное… Лучше всякой электроники говорило владельцу «мерса» – свой, свой! Не чужой.
– Оба-на! – Выбравшийся из своей машины Скопцов тупо смотрел на бампер «Мерседеса». – Чё за фигня, блин?!
– Тебе что, парковки мало? – почти что негрубо поинтересовался «немец». – Или ты за рулем первый раз?!
– Ну, виноват! – легко согласился Скопцов. – Чё-то как-то… Короче, чё я должен? И разбежались.
«Немец» присел к бамперу, присмотрелся…
– Пятихатку не наших денег – и все в норме, – наконец выдал он решение.
– Откуда тут пятихатка?! – возмутился Василий. – Ты сам посмотри!..
Он присел рядом с владельцем «Мерседеса». Начался спор. Спорщики тыкали в бампер пальцами, мяли его, ощупывали изнутри и снаружи. Только что на зуб не пробовали. Надо заметить, что во время этого спора Скопцов был в более выгодном положении. По крайней мере, ему никуда не надо было спешить. А вот водитель «немчуры» то и дело бросал короткие встревоженные взгляды то на часы, то в сторону зоны прибытия аэропорта.
Василий торговался отчаянно, как цыган на базаре. И «немец», в конце концов, махнул рукой:
– Хрен с ним! Триста пятьдесят – и разбегаемся! Некогда мне.
– Ну, вот это другое дело! – довольно прогудел Скопцов и полез в карман за деньгами. – А то, понимаешь, пятихатка… Да я за такие бабки воробья в поле загоняю!
Деньги с легким шелестом перешли из рук в руки, после чего Василий, помахав на прощание рукой
