который должен был, в свою очередь, связаться с Павлом Игнатьевичем. Ведь руководитель тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти был буквально помешан на конспирации.
Ларин даже не успел нажать кнопку вызова – его ударили по затылку чем-то увесистым, но достаточно мягким. А будь предмет потверже, хоть и такого же веса, Андрею наверняка бы раскроили голову. Свет померк у него в глазах. Ларин качнулся и свалился с чурбака на землю. Мобильник с набранным номером выскользнул из его безвольной ладони и серебряной рыбкой, выброшенной на берег, заблестел в траве.
Капитан Рублевский отбросил уже ненужную ему пластиковую бутылку, наполненную мелким песком, которой нанес удар Андрею по затылку, и самодовольно улыбнулся:
– Сработали, лейтенант. Сам к нам пришел, как ты и предполагала.
Соболева сняла кепку и темные очки.
– Давай поторопимся. Мужик он крепкий, может скоро и очухаться.
Капитан откинул полог палатки, вытащил бухту прочной капроновой веревки. В полутьме матово поблескивали вороненые стволы автоматов. Рублевский сноровисто связал оглушенного Ларина по рукам и ногам.
– Очухается не скоро, я хорошо приложился. Свяжись с полковником, пусть присылает «вертушку». – Рублевский поднял мобильник из травы.
– Надо сперва обыскать, – заметила Соболева. – Если найдем флеш-карту – задание выполнено.
– Будем надеяться, что флеш-карта от рации при нем, – пробурчал капитан, отходя к палатке.
– Не факт. Бабы с ним нет, и вещей тоже. – Лейтенант уже обыскивала карманы Андрея.
– Попался, как последний лох. – Капитан уже вгонял в память трубки набранный Лариным номер. – Пробьем, кому принадлежит, и выйдем на тех, кто его прислал. Все чисто сработано. Теперь даже неважно – заговорит он или будет молчать, как партизан на допросе в гестапо.
– Есть, – радостно воскликнула Соболева и гордо продемонстрировала своему командиру миниатюрную флеш-карту, вытащенную из кошелька Андрея. – В отделении для мелочи хранил. Теперь можно и «вертушку» вызывать. – Лейтенант достала из кармана рацию.
И тут ей пришлось широко открыть глаза. Из-за дерева на поляну вышла Франтишка. Она не слишком умело сжимала в руках автомат.
– А ну, брось рацию, дрянь! – крикнула она Соболевой. – Пристрелю на хрен!
Капитан с лейтенантом переглянулись. Подобного они не ожидали.
– Бросай рацию, дрянь!
Рублевский взглядом измерил расстояние до палатки, в уме прикинул – сколько секунд понадобится, чтобы схватить автомат, привести его в боевую готовность и выстрелить. Получалось многовато. К тому времени Сагнер уже успеет выпустить очередь. Оставалось надеяться, что она не слишком умелый стрелок.
– А ну бросай рацию! И разрежь на нем веревки! – истерично крикнула Сагнер.
Соболева взглядом показала капитану, что раньше времени дергаться не стоит и она попытается решить возникшую проблему другим образом.
– Ты даже затвор забыла передернуть, – с ехидной улыбкой проговорила лейтенант, делая шаг к Франтишке.
– Заткнись, гадина. И затвор передернула, и с предохранителя сняла.
– И на что же у тебя автомат выставлен? На стрельбу одиночными или очередью? Ведь там два положения есть. Если резко вниз опустить с двумя щелчками – одиночными стреляет. На один сектор вверх поднять – очередями, – спокойно говорила Соболева, понемногу приближаясь к Сагнер.
Франтишка чуть склонила голову и глянула на положение предохранителя – в этих вещах она несильно разбиралась.
Соболева успела сделать всего два шага, как Сагнер уже вновь наставила на нее ствол автомата.
– Очередями стреляет. Еще один шаг, и нажму спуск!
Лейтенант видела смертельный испуг в глазах Франтишки. Так может смотреть только человек, которому никогда раньше не приходилось стрелять в другого человека.
– Ты даже не знаешь, как это тяжело – убивать. У тебя не хватит духу. Отдай лучше мне оружие, и потом мы разойдемся миром. Только узнаем, кто прислал твоего друга. Вот и все. Мы же не бандиты, а спецназ.
Соболева протянула руку вперед и сделала шаг. Громыхнула очередь – длинная. Франтишка от испуга даже бросила автомат. Она не собиралась стрелять, просто палец сам дрогнул на чувствительном спусковом крючке.
Соболева вздрогнула, с недоумением посмотрела себе на грудь, где стремительно разрасталось два кровавых пятна, а затем рухнула на траву.
Сагнер зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела, как в нее целится из автомата капитан Рублевский.
– Тебе придется ответить за все, сучка, – проговорил спецназовец. – Надо было сразу тебя прикончить. Я неплохо знаю женскую психологию. Больше всего женщины боятся, что даже после смерти будут выглядеть некрасиво. Так вот, я сейчас разнесу твою голову длинной-длинной очередью, и хочу, чтобы ты знала об этом.
Капитан неторопливо поднял автомат и, наслаждаясь моментом растянутого во времени мщения, стал картинно прицеливаться.
– Нет-нет!!! – завизжала Франтишка и, опустившись на корточки, обхватила голову руками.
И тут прозвучал выстрел. Но это не был автомат в руках Рублевского. Стреляли далеко – где-то вверху между скал.
– Нет-нет!!! – кричала Сагнер, и ее крик эхом разлетался среди гор.
– Ты чего кричишь? – долетел до нее хриплый голос Андрея. – Что за хрень тут происходит?
Франтишка боязливо отняла от лица руки, огляделась и с удивлением увидела опрокинутого навзничь капитана Рублевского. Во лбу у него виднелось четкое пулевое отверстие. Задняя часть головы была буквально разворочена вышедшей из нее пулей. Капитан лежал, уронив руку в уголья костра.
Ларин попытался сесть, но тут же завалился на бок: веревки стягивали ноги до колен, а руки за спиной до локтя. Франтишка бросилась развязывать веревки.
– Туго затянули. Не могу, ногти ломаются. – И она попробовала развязать узел зубами.
– Посмотри на бревне, я видел там перочинный нож.
Зрительная память не подвела Андрея и на этот раз. Перочинный нож оказался именно там, где говорил Ларин. Сагнер освободила ему руки. Ноги развязал уже сам Андрей. Он с сомнением посмотрел на два мертвых тела.
– Не думал, что у тебя такие таланты. Это ж надо, двух спецназовцев укокошила. Спасибо тебе за спасение. Я уж подумал, когда глаза открывал, что все, конец мне.
– Я не хотела. Автомат сам выстрелил. Но я только ее убила. А этого, – Франтишка избегала смотреть на мертвого Рублевского, – кто-то другой. Вроде издалека стреляли, с гор, эхо еще пошло.
– А ты ничего не путаешь? – Ларин схватил Сагнер за руку и увлек за деревья. – Здесь нас не видно. Все убийцы потом рассказывают, что не хотели убивать, что оружие само стреляло и жертва сама на нож бросалась.
– Нет, ничего я не путаю. Точно помню – я сразу автомат бросила, испугалась, а она лежит мертвая.
– Да не трясись ты так. Неужели ты хотела, чтобы случилось по-другому? Это война, милая. Или ты убьешь, или тебя убьют. Они успели передать, что захватили меня?
Франтишка задумалась, наморщила лоб.
– Этот… ну, мужчина, говорил, чтобы женщина связалась с каким-то полковником, чтобы «вертушку» за тобой прислал. Но она не успела.
– Времени же было достаточно. Почему?
– Она какую-то флеш-карту у тебя искала. Говорила, что именно она нужна полковнику.
Андрей хлопнул себя по карману, где носил бумажник.
