— Мы так решили, нам нужны ассистенты врачей, и у нас не хватает средств.

— Доктор Фарбштейн, — не выдержал я, устав от этого бреда, — перестаньте прикрываться пустыми словами и обсудите со мной этот вопрос начистоту. По правилам вы должны были оповестить председателя хирургии об увольнении и дать ему вoзможнocть решать, кто это должен быть. Но вы выбрали меня, и всем ясно, что это месть.

Фарбштейн отвел глаза.

— Никакой мести, обычное административное решение, мы решили, что вы нам больше не нужны. Мы попытались объяснить это доктору Вайнстоуну, он не понял…

— Вайнстоун не глуп, вы хотели, чтобы он уволил меня, а я бы подал на него в суд.

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— Хорошо, посмотрим на первый параграф вашего заявления. Тяжеловато написано… Здесь говорится, что доктор Вайнстоун должен сформировать травматологическое отделение. Насколько мне известно, только я квалифицированный хирург-травматолог в нашем госпитале. Ищете хирургов- травматологов и увольняете меня. Это шутка?

— Да, нам нужен травмоцентр, нам нужны ассистенты врачей.

Я начал громко смеяться, мне нужен был этот смех.

— Хороший ответ! Я должен его записать.

До слез смеяться повода не было, но я усиленно протирал глаза, сначала левый, потом правый. У меня была возможность подумать, как вести разговор дальше.

— Простите, доктор Фарбштейн, но если у вас будет травматологическое отделение, вам нужны заведующий отделением и несколько хирургов-травматологов. А вы увольняете единственного хирурга- травматолога! Объясните мне причину.

— Послушайте, мы решили, что нам не нужны такие специалисты, как вы. Мы не считаем вас хирургом-травматологом, загляните в свой контракт.

Я вскочил на ноги и заговорил громче:

— Это обычная месть, и она будет рассматриваться в суде.

— Суд? Кто говорит о суде?

— Я говорю о нем. Вы разрушаете госпиталь. По непонятным причинам вы слушаетесь Сорки, которого я считаю главным виновником всех этих безобразий. Вы увольняете меня в тот момент, когда комиссия расследует его деятельность в госпитале. Хоть вы и считаете меня пустозвоном, подумайте о последствиях суда.

Фарбштейн пытался сделать глоток из пустой чашки, он тянул время, чтобы подумать.

— Я ничего об этом не знаю. Мы увольняем вас, а нанимать будем новых людей. Мы предлагали вам работать до января 2001 года при условии, что вы подпишете заявление об уходе, вы не согласились, поэтому…

— Я пришел к вам, чтобы уладить все недоразумения, но вы прикрываетесь пустыми словами. В следующий раз, доктор Фарбштейн, мы встретимся в другом месте, я обещаю вам это. Всего хорошего.

* * *

Что дальше? Вайнстоун колеблется. Какие у него планы в отношении Манцура? ОНПМД медлит. Ховард и Фарбштейн на поводу у Сорки. Мне действительно нужен сейчас адвокат, хотя бы для того, чтобы обсудить выплаты. Пойти к газетчикам? Только в крайнем случае.

Я посмотрел на портрет отца на стене. Отец держал в руке сигарету, прикрыв один глаз, вероятно, из-за дыма, другим он смотрел на меня. Что бы он предпринял на моем месте? К сожалению, этого уже не узнать. В конечном итоге я выиграю. То, что сейчас происходит с Манцуром и Сорки, предначертано судьбой с первого дня, когда мы встретились. Фарбштейн неуязвим, все, что он хочет, это сохранить свой большой офис и яхту. У Вайнстоуна сложилось обо мне неправильное мнение, он напрасно считает меня маленькой собачкой, которая будет кусать их только по его приказу. Я понял, что выиграю, внутри или за пределами госпиталя, неважно…

* * *

Доктор Фарбштейн вручил мне уведомление лишь несколько дней назад. Он вошел в мой кабинет и коротко сказал: «Доктор Зохар, в соответствии с правилами я должен вручить вам заключительное письмо за девяносто дней до увольнения».

Ничего нового для меня в письме не было: «Мы уведомляем вас, что отделение хирургии находится в процессе реконструкции. В связи с предполагаемыми изменениями этим письмом мы информируем вас, что ваша окладная ставка работающего хирурга заканчивается 1 июля 2000 года. Предварительно это решение было обсуждено с доктором Лоренсом Вайнстоуном, председателем хирургического отделения.

Искренне ваш, Альберт Фарбштейн, вице-председатель по медицинским делам».

— Спасибо, доктор Фарбштейн. — Я тоже был короток. Сейчас он пойдет в кабинет Вайнстоуна передать ему копию письма.

Позже я встретил Вайнстоуна в библиотеке с копией в руках.

— Явно адвокаты госпиталя написали это, чтобы зафиксировать мою осведомленность и мое согласие. Меня не устраивает такой поворот, но в то же время я не буду торопиться поступать необдуманно. Мне не хочется давать им повод, чтобы и меня уволили. Буду искать легальное решение, даже если это будет стоить мне денег.

— У меня в пятницу назначена встреча с адвокатом, крупная «акула», тот самый, что победил вас в деле Садкамар. Вайнстоун вздрогнул.

— Это хороший выбор, Ротман опытный адвокат, но ты должен очень тщательно подумать, что будешь говорить ему. Я не советую рассказывать, что это ты сдал Сорки комиссии…

— Я собираюсь рассказать ему все, и кстати, разве только я выдал Сорки? Это сделали мы.

— Хорошо, хорошо, — быстро ответил Вайнстоун, — я не отрицаю этого. Но ты же помнишь, как в подкомитете Медицинского правления у тебя спросили, кто сообщил о Сорки, и ты сказал, что не знаешь. Протокол того собрания существует. Адвокаты госпиталя покажут его на суде и уличат тебя во лжи.

— Да ладно, доктор Вайнстоун, целью подкомитета было побеспокоить подозреваемых. Меня не волнует, что они там скажут, я собираюсь рассказать адвокатам всю правду, а если надо, то и газетчикам…

— Это будет твоей серьезной ошибкой.

— Доктор Вайнстоун, на этой сцене я остался один, мне идти к адвокату и мне платить. Я предлагал встретиться с адвокатом вместе с вами. Теперь же я один, и что я буду говорить, и как буду говорить — моя проблема, я не хочу больше обсуждать ее с вами.

Чаудри вошел в библиотеку, видно было, что у него есть новости.

— Майкл Ховард остановил меня сегодня в коридоре испросил, ищет ли Зохар новую работу. Я сказал ему, что у тебя на это не было времени и скорее всего ты доставишь много проблем администрации госпиталя. Я просил его, чтобы тебя оставили еще на один год, пока ты не найдешь работу. Знаешь, что он мне ответил? Его, видишь ли, не волнуют всякие недовольные работники и ему без разницы, пойдешь ли ты к журналистам или нет. В любом случае скандал забудется месяцев через шесть, а тебя никакой госпиталь в городе не возьмет теперь на работу.

Вайнстоун не удивился словам Чаудри.

— Что же, надо менять стратегию, Сорки перестал быть нашим главным врагом. Он, конечно, ненормальный и опасен, но сейчас наши враги — Фарбштейн и Ховард, мы должны сосредоточиться на них.

Выйдя со мной из библиотеки, Чаудри сказал:

— Вайнстоун много болтает, он повторяется, строит большие планы, но ничего не делает. Теперь у тебя своя война, иди и встречайся с «акулой»…

Глава 20. Война до изнеможения

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату