Но пора откровений закончилась. Мать Владика взглянула на часы и воскликнула:
– Ох, что-то заболталась я с тобой, девонька! Владьку-то уже не вернешь, а мне про себя подумать надо. Самолет меньше чем через пять часов. А я тут с тобой сижу и болтаю. Уж скоро и такси до аэропорта приедет. Давай прощаться. Наверное, не свидимся с тобой более. Ну, прощай же скорей!
Кира попрощалась с этой пожилой женщиной, искренне пожелав ей удачи и счастливого пути. Умению этой женщины закрывать глаза на все, что ее не устраивало и казалось вредным для собственного благополучия и счастливой жизни, можно было только позавидовать. Кира и позавидовала.
Прощаясь, она была уверена, что никогда больше не увидится с матерью Владика, которая назло всем трудностям сумела-таки сложить свою жизнь так, чтобы та была благополучной. И честно говоря, Кира была только рада этому.
Глава 4
Итак, добраться до Стефы пока что не представлялось возможным. Для этого нужно было лететь в Варшаву или позвонить туда Стефе. Но если телефон Стефы мать Владика и дала, то еще не факт, что это был правильный номер. Во всяком случае, когда подруги попытались дозвониться до молодой женщины, никто не снял трубку.
– Владика нужно отставить вместе с его таинственным долгом откуда-то из далекого прошлого, беременными и не беременными от него девушками и экзотической болезнью, которая унесла его в могилу. Сейчас мы займемся другим.
– А чем?
– Мастерской Кольки и теми, кто там работал.
Но Эльза, сидящая на заднем сиденье машины, неожиданно заныла.
– Нет, не могу! Я устала! Хочу отдохнуть. Мне надо отдохнуть. И еще я есть хочу!
– Я тоже проголодалась, – встала на ее сторону Леся. – Кира, давай возьмем небольшой тайм-аут?
Честно говоря, Кира и сама устала и была не прочь посидеть, передохнуть, привести мысли в порядок, а заодно и плотно перекусить. Уж в чем, в чем, а в том, чтобы плотно перекусить, Кира толк знала. Несмотря на то что она была поджарой, словно породистая гончая, кожа, кости, мышцы и ни грамма жира, Кира обладала завидным аппетитом. И сейчас этот ее аппетит все активней и активней давал о себе знать.
Поэтому Кира лишь спросила:
– А что, в мастерской Коли столовая или хотя бы кафе для посетителей не предусмотрены?
– Нету там ничего, – буркнула Эльза. – Эй! Вот тут останови!
Кира нажала на тормоз и лишь затем поняла, где потребовала остановить Эльза. Это был магазин, в витрине которого длинной шеренгой выстроились многочисленные мотоциклы.
– Колька любил тут бывать, – задумчиво произнесла Эльза. – Это было его излюбленное местечко. Зайдем?
– Если ты этого хочешь, то конечно.
– Кольку тут хорошо знали. В сервисе с мастерами он не больно-то откровенничал, все-таки они были его подчиненные. А Колька считал, что для нормальной рабочей обстановки – нормально, когда между хозяином и работником существует определенное расстояние. Трудяга не должен забывать, что он тут всего лишь по найму. И не должен ставить себя на один уровень с боссом.
– А тут?
– А тут у Коли был приятель. Даже не приятель, просто знакомый. Но Коля частенько звонил ему, узнавал, что из новинок появилось. И он тоже Коле звонил. Зовут его Сема, но Колька, да и все остальные звали его Семафором.
– Почему?
– Увидите, сами узнаете.
Но увидеть таинственного Семафора подругам так и не удалось. Когда они пришли, в салоне его не было.
– Приболел наш Семафор, – скорбно произнес его напарник. – На похороны отпросился несколько дней назад. Сказал, что на день, а потом позвонил, сказал, что заболел. И с тех пор о нем ни слуху ни духу.
– И куда он мог подеваться?
– Без понятия. Мы с ребятами его прикрывали, как могли. Но сегодня хозяин вычислил, что Семки нету. Расшумелся ужасно!
– А чего шуметь-то? Вдруг человек серьезно заболел?
– Да не болел Семафор никогда. Вряд ли и сейчас занемог.
– Тогда что же с ним? Запил?
– Нет! Семафор это дело не очень-то приветствовал. Выпить, конечно, мог, но чтобы забухать сразу на несколько дней… Нет, такого с ним отродясь не случалось.
– Тогда что с ним?
– В том-то и дело, что никто из наших не знает.
– А к нему кто-нибудь ездил?
– Толку-то? Он трубку не берет. То ли не хочет общаться, то ли действительно приболел.
– Но если человеку так худо, что он даже трубку телефонную поднять не может, надо его спасать! – решительно воскликнула Кира. – С кем он живет?
– С матерью вроде.
– С матерью и отцом, – твердо произнесла Эльза. – Я знаю, мне Коля рассказывал.
Продавец с интересом уставился на Эльзу.
– Коля? Вашего мужа зовут Коля?
– Звали, – поправила его Эльза с таким мрачным видом, что продавец мигом все понял.
– Так это с похорон вашего мужа Семафор до сих пор вернуться не может? – спросил парень. – Он говорил, что клиента хоронить едет, но я не сразу понял, что это он про вашего мужа говорил. Примите мои соболезнования.
Эльза отвернулась в сторону, она явно не желала разговаривать на эту тему. А продавец продолжал:
– Родители у Семафора летом почти безвылазно живут за городом. Бабушка их тоже с ними. Бывало, приедут, заготовки-варенья привезут. А обратно пустые банки и сахар тащат. Так и живут. Зато Семафор нас потом всю зиму то домашними огурчиками балует, то малину протертую с сахаром притащит, а то осенью и яблочками нас всех одарит. Яблок у его родителей каждый год столько урождается, что они им и счет не ведут!
Только тащат родители это все богатство в город на своем горбу. Сыночек им не очень-то помогает крутить заготовки. Зато свою щедрость проявить за родительский счет очень даже любит.
И все же подруги не видели другого выхода, как поехать в гости к Семафору. Им эта внезапная хворь здорового прежде парня показалась весьма подозрительной. Ведь если учесть, что худо ему стало после похорон Кольки, то не было ли это как-то связано с тем, что близкий приятель последнего стал жертвой того же преступника, что и сам Коля?
– Это мы уже далеко зашли, – самокритично заметила Кира. – Мы еще даже не уверены, что смерть Коли – это преступление, а уже и следующую жертву вычислили, и спасать ее мчимся.
– Ничего. В таком деле лучше подстраховаться.
– Точно-точно! Лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Пере… что? Не знаю, что там вы имели в виду, но когда прежде всегда обязательный сотрудник внезапно вот так экстренно заболевает, трубку не берет и вообще уходит в подполье, рискуя навлечь на себя гнев управляющего, думаю, это весьма настораживающий факт.
Со слов продавца подруги знали, что родители Семафора уже на пенсии, поэтому он единственный работник в семье, чей заработок очень важен. Потерять работу было для него катастрофой. И продавец не скрыл, что за все время своей работы Семафор держался изо всех сил.
– Наверное, действительно заболел. Но почему тогда не звонит, не объясняет, с какого числа у него больничный и по какому поводу он открыт? Или действительно так плох, что и до телефона доползти не может?
В связи с этим удивляло отношение работников магазина. Никто из них не захотел навестить заболевшего коллегу. Максимум, что они сделали, несколько раз звонили ему на трубку. Но ведь этого же
