своим.
Там его уже ждали Мурыгин и Мамонтов с побелевшими как мел лицами.
– Товарищ майор. Здесь у этих, – Самарин махнул рукой в сторону прилепившегося к территории нефтебазы здания, являющегося, по-видимому, резиденцией местных нефтяных олигархов, – у этих… В общем, концлагерь на местном стадионе. Мурыгин говорит, что там мужиков за колючкой держат тысячи полторы, а баб, стариков и детишек сразу ко рву неподалеку и в расход. И главное – патроны берегут, суки, какой-то химией их травят. Столкнут вниз и поливают.
– Работорговля, значит, – Волохов бросил испепеляющий почище смерча взгляд в сторону резиденции. – Поехали.
Первыми, поперхнувшись свинцовыми пилюлями «Винторезов» (ВСС «Винторез» – бесшумная снайперская винтовка Сердюкова. –
Именно тогда и были заложены первопричины ТОГО, что произошло сейчас. Пошло-поехало. Затопляли, взрывали и пилили что надо и что не надо. Народ побежал от нищей служивой действительности к сытой и красочной карусели кабаков, казино и ларьков. Еще пару-тройку лет этого шабаша, и в Североморске, Железногорске, Печоре и «далее везде» высадились бы американские морпехи «для обеспечения безопасности населения вблизи ядерных объектов» и «защиты дела демократии во всем мире». Этот бардак у нас позволил одержать верх «ястребам» в штатовской верхушке, сумевших доказать и всем вокруг и себе самим, что ограниченная ядерная война с обезоруживающим первым ударом позволит навсегда избавить мир от слабеющей России с этими непонятными русскими. «Одержали верх», ударили. И что? Их любимые USA лежат в руинах. Ведь на их гафниевые, мини-нейтронные бомбы и противобункерные бомбы глубокого проникновения мы ответили всем, что было. Они добавили, и понеслось…
Загнав БМП в ельник неподалеку от места сбора, майор расставил бойцов на НП. Через двадцать минут на одном из них, на высокой ели, Ерохин дал отмашку, и вскоре появилась группа Назаренко.
Заночевав под Биюрганом, следующие шесть дней, можно сказать, «крейсерской» скоростью двигались севернее разрушенных Челнов и «светящейся» Елабуги, через Менделеевск и, проехав какое-то время по М7, дальше, на запад, южнее Казани.
– Нет больше Казани, – один из встретившихся им в Теньках беженцев с надрывом, утираясь сальным рукавом, красочно расписал им картину разрушений.
– А мечеть какая была, а Кремль…
– Как же выжил-то, с семейством, – глядя на копошащихся в пыли детишек, недоумевал Самарин.
– До метро успели добежать. Неделю кое-как пересидели, и сюда.
– Кончай базарить, Самара, нам еще километров семь пилить. – Назаренко запрыгнул на броню, и, исчезнув за облаком пыли, бронемашина с четырнадцатью пассажирами рванула в сторону местечка с громким названием Майдан, к которому любая, даже самая слабоясновидящая, посоветовала бы им не подъезжать ближе чем на сто километров.
19.10.2026 г. Москва.
Станция метро «Авиамоторная»
Карта действительно им очень пригодилась. Два дня поисковики таскали со складов какого-то неприметного механического заводика новенькие генераторы. Один из них достался группе «мичуринцев», которые уже наполовину обустроили шикарную оранжерею в бомбоубежище, в подвале Катиного дома. Оранжерея действительно была устроена с размахом. Из бомбоубежища, помимо метро, можно было попасть и в подвальные помещения хранилища садового центра, где, кроме приличного количества всяческих семян, нашлись буквально штабеля земли, напичканной всякими подкормками и удобрениями. Местные мэишные умельцы, так и не «успевшие» на лекции в институт, тут же принялись монтировать многочисленные лампы дневного света. Они же еще раньше собрали маленький нефтеперегонный заводик, подобный тем, что лет тридцать назад находили и подрывали чуть ли не в каждом чеченском ауле. А уж мазута в закромах ТЭЦ-11 и в железнодорожных цистернах в ее окрестностях хватит еще лет на десять- пятнадцать. Так что генератор был просто царским подарком нарождающемуся фермерскому хозяйству.
– Хорошо, что завтра мы идем в Перово, на какой-то секретный объект, – Андрей смущенно потупил взгляд, – а то я надоел тут тебе, наверное, Катя.
– Да брось ты ерунду говорить, мне с тобой и Владимиром Евгеньевичем очень интересно.
– А со мной без Евгеньича? – Он посмотрел ей в глаза, и теперь уже Катя рассматривала мыски своих кроссовок.
«Ну, как бы этому упрямцу объяснить-то, чтобы не обиделся, что для меня никого, кроме Кости, не существует? Ведь знает же, что жду я своего, что не может Костя не прийти, раз обещал», – она сунула Андрею пятилитрушку. – Ты прикольный! Сбегай-ка еще за водой, а то помидоры не взойдут.
– Есть, товарищ кочерыжкин начальник. – Андрей, подхватив вторую баклажку, направился к выходу из оранжереи.
Перекусив последнюю завитушку колючки, Крым махнул рукой, и, воровато оглядываясь по сторонам, трое его «подельников» перелезли через забор. Последним взгромоздил на бетонную кромку свое нехилое тело Топоров.
– Ты небось врешь нам, Топор, не с «Ильича» ты к нам пришел, а с «Марксистской» – только там таких боровов откармливают, – подколол неуклюжего гаишника Крым.
Проскользнув на небольшую, окруженную бетонным забором площадку сквозь кусты, они остановились, недоуменно оглядываясь. Перед ними на ограниченном пространстве не было ничего, кроме невысокой кирпичной трубы и нескольких чахлых кустиков. Крым обошел трубу вокруг, постукивая по кладке рукояткой ножа.
– Во, – Андрей ткнул пальцем в две едва заметные металлические скобы, слившиеся своей ржой с общим кирпичным фоном.
– Ну-ка, попробуем. – Крым, закрепив карабинчиком за арматурину забора металлический тросик, закольцевал другой его конец на блочке-лебедке и, немного его вытянув, зацепил маленьким крюком за одну из скоб.
– Тэк-с. Щас или забор упадет, или трос порвется, или сезам откроется. Я ставлю на забор.
И забор и трос уцелели. Посыпались кирпичная крошка и куски окаменевшего раствора, и с противным скрежетом (аж зубы заболели) приоткрылся изогнутый, облицованный кирпичом люк. Андрей, перегнувшись, посветил фонариком. Вниз, насколько было видно, уходили бетонные кольца шахты с металлическими скобами с двух сторон.
