Колькой у поезда засняли. – Егор потыкал сенсоры на панели в кабине. Мертвая, не зарядишь телефон.
Так, значит, ЭМИ по «К-72» шарахнула. Может, и радиация есть? Он отложил уже надорванную пачку спрессованной каши «Чудо» и достал дозиметр.
Сто двадцать рентген, он отошел от вертолета к ближайшему дереву. А здесь норма.
Пачка каши полетела в ручей, а за ней последовали и все остальные находки. Егор оставил только дозиметр, один пистолет, обоймы к нему, нож, коробку нетадона (одну ампулу тут же вколол себе) и полетную карту. Он дал себе обещание как можно быстрее заменить найденное оружие на чистое.
Интересно. Как же они досюда дотянули-то? Такие? Здесь-то вокруг все чисто, Егор читал что-то о ротации, но все же вертолет – не самолет. Не спланируешь. На ротации далеко не улететь.
Вернулся к трупам, брезгливо снял с одного что-то отдаленно напоминающее рубаху, сложил в сварганенный из нее узелок вещи и быстро зашагал прочь. Надо было еще дотемна обогнуть эту людоедскую деревню и уйти от нее как можно дальше.
24.10.2026 г. Москва. Станция метро «Полянка»
– Он что-нибудь успел сказать? – командир ГБР посмотрел на жующего спичку заместителя.
– Да. Рассказал в общих чертах, что и где.
– Хорошо хоть недолго мучился, вон в первые недели что творилось – вспоминать жутко.
Помолчали.
– А в Раменках что? Там вообще в ангаре концлагерь устроили! Одноразовых рабов держат.
– Как это, одноразовых? – Бессонов застыл с поднесенной ко рту сигаретой.
– А так. Гоняют их раз или два наверх, а потом просто вышвыривают, как мусор.
– А зачем им вообще рабы? Как думаешь? Народу-то в Раменках пруд пруди.
– Ну, я могу только предполагать, – заместитель потянулся за новой спичкой. – ИСЗ у них на всех нет, а потребности большие. Прохоров успел рассказать, что и вентиляция и даже канализация там работают. Значит, продукты и топливо в немереных количествах нужны, а весь запад попал под облако, не разгуляешься.
– Да били как раз по Раменкам, а угодило в Химки.
– Отклонилась боеголовка, мать ее, знал бы, сам бы ядерный фугас туда захреначил!
– Только и остается. А так… Что мы можем сделать? Да ничего.
– Да нет. Есть одна идея.
– Поделишься?
– Когда все для себя решу, – Бессонов потушил окурок, – соберу всех на совещание, а пока вот что, прощупаем эти Раменки изнутри. Ты говоришь, есть там народ, который с фээсбэшниками контачит, – вот это дело. Мы-то на поиске да на охране зациклились, а в результате, когда сладковцы несколько станций вынесли, мы даже не знали, кто это. Не зря ведь говорят: «Лучшая оборона – нападение». Ты говорил, Прохоров успел план начертить?
– Только той части, где они шли, а это, дай бог, одна сотая этого гребаного подземного города.
– Уже кое-что.
– Но все равно четкого плана Раменок у нас нет. Выхода ни на четвертую бригаду сладковцев, ни на шестую, ни на фээсбэшников у нас нет. Да ничего у нас нет, – заместитель разнервничался.
– Спокойно, спокойно, Михалыч. Выставим секреты у Лубянки. Самых опытных ребят отправим в рейд на Мичуринский. Уж с чекистами, мать их, найдем способ связаться, а те уж нас и на четвертую и шестую сладковцев выведут, раз уж ты говоришь, они им пленных переправляют. Вот вертолет навороченный – это да. Хрен собьешь. И сколько их там у сладковцев?
– И этого мы не знаем, – заместитель швырнул изгрызенную спичку в пепельницу. Найти сигареты с каждым днем становилось все труднее и труднее, и он, пытаясь бросить курить, изжевал с утра уже больше половины коробки спичек.
Епифанов прильнул к окуляру и внимательно еще раз осмотрел всю Лубянскую площадь. Он занял удобную позицию на третьем этаже дома номер три, войдя в него через окно второго этажа, выходящего во двор со стороны Никольской. Никого.
– Интересно, они наверх хоть иногда вылазят? – Сашка растирал закоченевшие пальцы.
Еще через два часа он уже топал в углу чьего-то разгромленного кабинета. День выдался каким-то особенно холодным. Едва Епифанов успел, вернувшись к окну, устроиться поудобнее, к зданию ФСБ тихо подкатил микроавтобус. Белоснежный, новенький, с тонированными стеклами, он не вписывался в окружающий ландшафт – усыпанную мусором, стеклом, загроможденную остовами машин площадь.
Не будь он бронированным, хрен бы они на таком красавце палились, подумалось Сашке. Он подсветил лучом лазерного прицела номерную табличку «Детского мира», и от стены бесшумно отделился темный силуэт.
Ничего более оригинального, чем белый флаг, им в голову не пришло, и Сергеев шел к выходящим из машины, помахивая полотенцем. После недолгих переговоров он, как условились, помахал сначала правой, а потом левой рукой. Значит, все нормально. Иначе не махал бы вовсе или взмахнул бы только одной рукой.
– Что, замерз? – Епифанов вздрогнул и медленно обернулся.
Над ним стояли двое.
Тихо вошли, черти. Умеют.
– Поднимайся. Сейчас мы тебя чайком угостим, – один из них ухмыльнулся, – нашим фирменным.
Если бы Епифанову сейчас предложили вернуться назад самостоятельно, не факт, что он бы вообще сделал это. А если бы и вышел наверх, то о-о-очень не скоро. Сашка уже давно сбился со счета – сколько уровней вниз они преодолели. К тому же иногда приходилось подниматься и вверх. От бесконечной череды аварийных лампочек, поворотов, лестничных пролетов, просто дверей и дверей герметических у кого угодно могла закружиться голова.
Их новые знакомые не проявляли никакой агрессии, более того, вели себя дружелюбно, и поэтому Епифанов немного расслабился.
– Ничего себе. Ну, вы и забрались.
– А то! – предложивший ему «чайку» Алексей был немногословен. Сашка всю дорогу предпринимал попытки разговорить его, но безрезультатно.
– Классно у вас тут, – присвистнул Сергеев, покосившись на ствол стационарного огнемета, закрепленного на кронштейне, на стене в конце довольно широкого коридора перед еще одним поворотом.
– Автоматически управляется? – Сашка даже остановился.
– Для автоматики электричества до хрена нужно, – напарник Алексея посветил мощным фонарем. – Посмотри вон туда.
Чуть выше огнемета, замаскированная под трещину, просматривалась бойница.
– Это стандартная с бронестеклом. Таких здесь полно. Этот вот ТПО-150 мы уже потом смонтировали.
– Это вы, мужики, рисковали сильно. Вас-то мы без проблем с самого начала вели, а вот двое других чуть наших не завалили и ушли. Это хорошо, ребята сразу поняли, не сладковцы. Их почерк уже знаем.
– Да. Они-то у нас спецназовцы бывшие. Это я во внутренних служил, а Епифаныч вообще в инженерных.
– А как насчет чайку вашего, фирменного. Мне тут обещали…
– Забудь. – Генерал подошел к шкафчику. – «Чаек» наш для особо неразговорчивых сладковцев, а я
