— Что ж ты так долго не шла? Я тебя зову, зову…
Потом они много общались, и юродивый рассказывал ей о ее, шаталовском прошлом: «Вижу кровь, кровь! Много крови вокруг тебя!» Неудивительно: Шаталова — фронтовой хирург, две войны прошла, а в ее детской памяти запечатлились штабеля трупов на Кавказе.
Но прикол не в этом. Прикол в другом. Шаталова рассказывает, что Порфирий мог по часу сидеть под водой, взявши камень, чтобы не всплывать. Вот в это я поверить не могу.
Вторая шаталовская история, в которую я не верю, — это рассказ о медитативном трансе, который в горах Кавказа она наблюдала сама. Трюк учинил один ее знакомый. Сел в позу лотоса, углубился в медитацию, и через некоторое время чувака приподняло над землей. По словам Шаталовой, она, чтобы убедиться в реальности происходящего, даже провела под ним палкой. А еще, говорит, после того, как дядю приподняло над землей, к нему со всех сторон поползли змеи. Не верю. Не в змей. А в левитацию. А змеи пусть ползут…
Будем считать, помстилось Галине свет Сергеевне. Показалось. Пошутила. Ошиблась. Недоглядела.
А физику Зенину тоже помстилось? Который про память воды нам тут рассказывал… Этот-то как отличился! Я ведь не весь его рассказ привел. Весь — постеснялся. А теперь расколюсь, раз уж пошла такая пьянка…
Зенин утверждает, что если взять бидистиллят и разделить его на две части, одну из которых определенным образом обработать магнитным полем, контрольный образец (который не обрабатывался) никаких изменений в проводимости не покажет, а «магнитная» вода даст отклонение стрелки. Мы к этому уже привыкли. В этом для нас с вами ничего удивительного нет. Но далее делим омагниченную воду на две части и разносим в разные комнаты. Опускаем в оба сосуда электроды и меряем проводимость. Она, естественно, одинаковая. А потом резко деструктурируем воду в одном сосуде. Это можно сделать по- разному. Например, бросить туда кристаллик соли, капнуть кислоты, шарахнуть воду мощным электрическим разрядом. Или просто опустить в воду множество стержней, как делал Зенин. Дело в том, что свой вклад в физические свойства воды вносят силы поверхностного натяжения. И если соотношение поверхности к общему объему воды изменится, изменятся и свойства. А если воткнуть в воду гидрофобные стержни, площадь водной поверхности сильно изменится, потянув за собой свойства образца. Так полагает Зенин.
Опустили стержни. После разрушения прежней структуры проводимость воды резко меняется, что и отражает прибор. Ничего необычного, правда? Поразительная же невероятность состоит в том, что в тот самый момент, когда в первом стаканчике принудительно меняются свойства воды, в соседней комнате скачком меняется и та вода, которую никакому воздействию не подвергали.
Вы правы. Я и сам не верю. Но Зенин утверждает, что это так:
— Получается, что если взять вашу кровь и воздействовать на нее, прижечь, например, в пробирке, то может измениться и кровь внутри вас. Ведь кровь в основном состоит из воды.
Когда я впервые про это услышал, первое, что мне пришло в голову…
— Очень похоже на квантовую нелокальность! Которую вы просто вытащили на макроуровень.
Что такое квантовая нелокальность, я объясню позднее, когда придет время, тем паче, что Зенин со мной не совсем согласился:
— Да, очень похоже. Только, на мой взгляд, слова «квантовая нелокальность» ничего не объясняют, поскольку квантовый мир вообще является непредставимым, а уж что такое квантовая нелокальность, думаю, физики и сами еще не вполне понимают. Мы назвали открытый эффект «дистантноадресным взаимодействием». Я вот всю жизнь занимаюсь водой и считаю, что память воды или «информационное состояние вещества», как мы это называем, объясняет только половину такого странного эффекта. А остальные пятьдесят процентов — на совести среды, которая нас окружает.
— Вакуум?
— Раньше ее называли эфиром и считали, что это реальная физическая среда, передающая электромагнитные волны. Потом наука склонилась к концепции пустоты, а теперь вновь возвращается к концепции среды, поскольку физики уже понимают, что вакуум — это не пустота в бытовом смысле этого слова, а особое «нулевое» состояние материи — вещества и поля.
— Ну, то, что вакуум — особая форма материи, а не «абсолютное ничто», мы еще в школе проходили на уроках по обществоведению, когда философию изучали. А учился я довольно давно, между прочим, — я скромно потупил глаза.
— Да, вакуум — это не отсутствие материи, как обывателям представляется, а «вырожденная материя». В вакууме все время происходят какие-то события типа рождения пар частица-античастица. И я полагаю, что в нем есть информационная ячеистая структура, подобная той, что есть в воде. Она должна быть! Иначе на чем бы все строилось? Откуда бы возникала организованность на молекулярном уровне, если бы ее не было уровнем глубже? Это философский вопрос, я понимаю, но как философ я могу его задать. Если нет последовательности информационных систем, как матрешки вложенных друг в друга, без Бога не обойдешься. А Бог — это ненаучно. Вот и приходится предполагать наличие у вакуума структуры. Ведь если вакуум — это чистый хаос, нет основы для получения хоть какой-то организации. Под организацией вакуума я понимаю такую его структуру, в которой было бы устойчивое взаимное расположение элементов — такое или иное. По аналогии с водой. В случае с водой мы наткнулись на объективно существующие информационные системы. Можете назвать это пятым состоянием вещества, наряду с газом, жидкостью, твердым телом и плазмой. Наткнувшись на это, я задал себе вопрос: такое ли это уникальное явление, или мы можем найти в природе подобные состояния — «выше» и «ниже»? Выше мы действительно находим то же самое. Комбинируешь аминокислоты, получаешь молекулярную информационную систему — генетическую. Еще выше мы видим информационные системы более высокого уровня — социальные. Там тоже расположение элементов дает новую цельную картину. Может, и «ниже» молекулярной тоже существуют информационные системы? Например, в вакууме?.. Тогда все сразу объясняется: по ячейкам вакуума передается сигнал о том, что мы изменили воду, и как только, распространяясь, этот кодовый сигнал наталкивается на комплементарную воду, он меняет ее структуру.
В 1979 году академик Казначеев провел такой опыт: он разделил колонию клеток на две, разместил их в две стоящие рядом колбы из кварцевого стекла и одну из колоний убил. При этом клетки второй колонии, с которой ничего не делали, тоже начали гибнуть. Он предположил, что убитые им клетки излучают некое губительное ультрафиолетовое излучение. Но скорее всего, это был сигнал, передающийся по ячейкам вакуума. Это значит, что в вакууме должны быть некие центры образования связей. Рисунок центров образования связей на стенках ячейки — вот что такое информационная система.
— Слушайте, но вакуум как вырожденная система — само воплощение хаоса!
— А вы знаете, что впервые о роли среды в прохождении химических реакций задумывался еще Менделеев? В начале девяностых годов XX века в России вдруг вышла в свет работа Дмитрия Ивановича «Заветные мысли». Хорошая, толстая книга. Почему ее раньше не публиковали, не знаю, но я за это в претензии к химикам! Потому что именно в этой работе я вдруг увидел ссылку на статью того же автора «Попытка химического понимания мирового эфира». Оказывается, у Менделеева есть и такая работа! О которой никто и не знает. Менделеев — гениальный химик, который всю жизнь провел с ретортой в руках, и он интуитивно почувствовал, что чего-то ему для полного понимания химии не хватает. И понял, что не хватает среды физического пространства, в которой проходят реакции.
— Как же он дошел до мысли такой? — не выдержал я. — Почему не ограничился обычным ньютоновским представлением о пространстве как о пустой арене, в которой просто по-тупому располагаются вещи? Для чего ему нужна была именно «материальная сущность пространства»?
А потому что в зависимости от места в пространстве менялась кинетика химического процесса. Геофизические условия чуть другие — и реакция протекает чуть по-другому.
… Напомню, что об этом феномене я довольно подробно писал «Апгрейде», рассказывая о том, что внешнее электромагнитное поле влияет на скорость (но не на результат) протекания реакций. Так что моему постоянному читателю этот факт неудивителен…
Кроме того, Менделеев первым в своем учебнике по химии написал, что количество воды, которое гидратирует вещество, может достигать нескольких сотен молекул. А не единиц и десятков, как считалось ранее и как сейчас пишут в учебниках: (Н20)n, где n — количество молекул воды, собравшихся
