Потом я беру все эти кубики и поворачиваю к себе одной гранью — формой. Потому что я работаю с формой, как вы видели, с анатомией, с телом вообще. Я меняю человека формально, тем самым приводя к изменениям в его существе… На каком примере разберем?
— Онкология.
— Отлично. Онкология начинается с нарушения в кровообращении. Вообще, есть три процесса в тканях. Первый — дегенеративно-дистрофические процессы. Это потеря гидрофильности, увядание, старение. Второй — недоразвитие, незавершенный онтогенез. Ткань не прошла фазы развития.
— Так это только у детей!
— И у взрослых бывает. Бройлерная курица — она же взрослая. Так и бройлерный ребенок вырастает в бройлерного взрослого. Что такое бройлер? Это цыпленок или ребенок, выращенный в условиях гиподинамии, в искусственном климате и на искусственном комбикорме, на антибиотиках. Как все наши дети. Все наши дети — бройлерные. У них низкоструктурированные ткани. Такими же бройлерными являются все породистые собаки, которые заканчивают жизнь, как правило, онкологией. Которых пичкают в течение жизни препаратами, делают прививки, кормят антибиотиками. Их все время нужно подконсервировывать заживо, чтобы они не окочурились. И дети наши бройлерные, такие же синевато-бледноватые, просиживающие детство за компьютерами, напичканные антибиотиками и рафинированной пищей, рыхлые, слабые, бесформенные, цепляют на себя всю заразу. Это все — следствие незавершенного онтогенеза, люди получаются некачественные по своей морфологии, кривоватые, сколиозные. Наши дети — как церковные свечки: горят по-разному, бледненькие, кривенькие, одни быстро сгорают, другие подольше. Недолговечные, хреновенькие, прямо скажем, дети. Его надавил пальцем — заплакал, по попке дали — пошел, в уголочек сел и постанывает. Недоделанные, недопаренные-недоваренные, недоразвитые. Гнилье одно…
— Цивилизация — это сплошное рафинирование… Ну, а третий процесс в тканях какой? А то мы отвлеклись от онкологии.
— Третий — как раз онкология, перерождение тканей. Представим себе некую ткань организма — печеночную или сердечную — любую. Ей, условно говоря, нужно сто единиц энергии, из них 50 она тратит на свое собственное обеспечение и 50 — на внешнюю функцию, на работу для организма в целом. Теперь в результате гиподинамии и ухудшения кровоснабжения количество доносимой до ткани энергии упало до 70. Что произойдет? 50 единиц ткань возьмет на свое функционирование, а 30 пойдет в работу, но функциональность ткани упадет. А если энергообеспечение упало до 50? Внешняя функция отпала. Рука, например, повисла, как плеть… Когда мне говорят, что у пациента отмерла часть клеток мозга, я спрашиваю: «Неужели? Умерли? И завоняли?» — «Нет, не завоняли». — «А кто же тогда вам сказал, что умерли?» Не умерли! Морфологически они живы, просто функцию потеряли из-за недостаточного энергообмена… Ну а теперь представьте, что у нашей ткани энергопотенциал упал до 20 условных единиц. Что будет?
— Дистрофия.
— Ох, какие вы все быстрые в ответах! — возмутился Блюм и даже отбросил карандаш, которым малевал какие-то закорючки на бумаге. — Это если ткань прошла полный пусть созревания, будет дистрофия. А если неполный, если ткань незрелая — перерождение. Недозрелая ткань — путь в онкологию, а не в дистрофию. Оттого и участился детский рак. Дистрофия — это равномерный обвал. Ткань не может, но если очень надо, она сделает. Так фермер перемахивает двухметровый забор, убегая от быка, а во время бомбежки старая бабка вытаскивает огромную бочку с салом, которую потом даже сдвинуть не может. Потом ей будет хреново, но она это сделала. Дистрофия возникает от невостребованности функций. Вы мышцу не качаете — начинается дистрофия.
А здесь у нас речь идет о том, что кровоснабжение нарушено, питание клеточное нарушено. Есть два пути метастазирования — гематогенный и лимфогенный. То есть происходящий от дефицитности кровоснабжения и дефицитности омывания лимфой. И первой всегда выпадает периферия, где самые тонкие сосуды — там и возникает онкология. Капилляропатия — первый шаг к онкологии. Да и к любой другой болезни.
А за первым следует второй шаг. К чему приводит всякая болезнь и всякая травма? К гиподинамии и асимметрии. Вот что нас губит. Кроме гиподинамии и асимметрии там ничего больше нет! Старость — один из естественных видов гиподинамии. Естественный отбор вышибает гиподинамичных. И ассиметричных, то есть уродливых. Я работаю по обоим этим направлениям — даю нагрузку и выправляю асимметрию.
— То есть, закачивая в подсевшего человека новый ресурс здоровья, вы практически омолаживаете человека? — я почувствовал легкий запах бессмертия.
— Всего лишь усиливаю регенеративно-восстановительный процесс обновления клеток. Выравниваю систему под сильное звено, а не под слабое. Делаю старика гибким. А чем он менее окостенелый, тем меньше энергии тратит на борьбу со свой окостенелостью. И эта высвободившаяся энергия вдруг уходит на сексуальность. У пожилого мужчины восстанавливается потенция. У женщины отступает начавшийся климакс и возобновляются месячные. Можно это назвать омоложением?
Человек ведь стареет неравномерно. Человеку по паспорту 45 лет, при этом сердце у него как у 40- летнего, печень как у 60-летнего, а суставы лет на 30 потянут. Организм можно поделить на функциональные макроблоки — типа цехов на большом заводе. У нас есть отдел сбыта, отдел энергообеспечения, производственно-технический отдел, транспортный цех, начальника которого хотелось бы услышать… Есть метаболический макроблок — жизнеобеспечивающая система. Есть опорно- двигательный аппарат, который выполняет локомоторную функцию. Есть информационно-интегративный макроблок, который работает в режиме «он-лайн» — это нервная система. Есть психика, которая работает в режиме «офф-лайн» — отстает или забегает вперед, в будущее. И в этом производственном цикле есть узкое звено, по которому выстраивается весь цикл. Караван идет со скоростью самого медленного верблюда.
Если рассмотреть опорно-двигательную систему, взяв таз как систему отсчета, мы увидим, что позвоночник относительно него — периферия первого порядка. Грудная клетка — периферия второго порядка. На грудной клетке две лог патки — периферия третьего порядка. Руки — четвертого. И тяжесть проблем зависит от отдаленности. Это понятно: одно дело руку сломать, другое — позвоночник. Одно дело перекос таза — значит, все тело перекосило и проблемы будут везде. Другое — стопа загнулась. Исправлять надо от фундамента.
…Справедливость требует сказать, что не всегда Блюму нужны долгие часы задушевных бесед для постановки диагноза. Иногда это случается почти сразу. Я видел, как это происходит. Пришел на прием некий нефтяник. Жалуется: кольнуло где-то в плече, после чего противоположная нога плохо слушаться стала. Многочисленные профессора, которые исследовали тело несчастного нефтяника, ничего дурного в оном теле не нашли. «Нерв, наверное, защемился», — предположили они. Больной протянул Блюму кипу бумаг — результаты всяких исследований, на которые его направляли светила.
— Оставьте себе, — отмахнулся Блюм. Он подошел к стоящему клиенту вплотную, приложил свою голову к его голове лоб в лоб и постукал нефтяника пальцами по затылку. — Поздравляю. У вас был инсульт. Пробило по всей цепочке…
Это производит впечатление, не правда ли?
Никакого чуда тут нет, — сказал мне Блюм, когда клиент ушел, унося с собой толику благоговения. — Ходят легенды об экстрасенсах, которые диагноз по фотографиям ставят и могут определить, жив человек или нет. Опытный врач по внешнему виду больного может много о нем сказать. И потому с фотографией можно попросту угадать. Если фотография старая, а на ней видны признаки тяжелой болезни у человека, с большой долей вероятности можно сказать, что его уже нет в живых. Я в 1991 году работал в Университете дружбы народов на кафедре народной медицины, тогда было засилье ведьм, колдунов и прочего, если помните. Но я не видел ни одного реального экстрасенса, чушь это все! Люди просто хотят чуда. И это чудо всегда можно организовать при достаточном опыте. Опытному человеку это сделать просто. Я могу посмотреть на вашу походку, тронуть руку как бы невзначай, проверив ее реакцию, — и мне для диагностики будет достаточно. А вы подумаете, что я часы ваши смотрел — какие они красивые. Особенно если я спросил, сколько они стоят. Могу просто чуть подвинуть вас, взяв за плечо, вроде как чтобы пройти, и вы никогда не догадаетесь, что я на самом деле плечо смотрел. А потом, поболтав о том, о сем, я вам выдам ваш диагноз. И вы воспримется его как чудо, как ясновидение. Но это просто опыт старого врача.
