Струны: Собрание сочинений

И видит: тихо к аналою
Поникло строгое чело –
И песнопевною хвалою
Сияет чисто и светло —

И на раскрытые страницы
Приятых мук души другой
Полусмеженные ресницы
Слезу роняют за слезой.

24.X.–25.XI.1921 Москва

«О, приходить ли в ужас мне…»

О, приходить ли в ужас мне, –
Как в диком и безумном сне, –
Что мною съеденная каша –
Нет, не моя, а – ваша, ваша?!

Что завтра, в праздник, может быть,
Ее придется вновь варить
Вам по моей вине безбожной?!
Нет, невозможно, невозможно!

Всю ночь метаться буду я,
Вздыхая, плача, вопия,
И вот, страдальца утешая,
Ко мне приходит крыса злая, –

И тихо слезы льет со мной, –
Но я ей молвлю, сам не свой:
«Друг незабвенный, друг прекрасный!
Все утешения напрасны!»

И для чего, не знаю сам,
Остаток каши ей отдам…
Чтобы страдать потом всецело –
Не за одно лишь злое дело!

5.XI.1921. Москва

НЕВСКИЕ РУСАЛКИ

Вячеславу Иванову

Когда-то юною и ласковой наядой
Русалка невская, поднявшись над волной,
Мой ранний робкий пыл негаданной наградой
Пленила, так мила под майскою луной.

Года – и вот, полуночью осенней,
В туманном мареве, в бессильном полусне,
В болезненной игре зеленоватых теней
Русалок хмурый сонм явился ясно мне.

О напряженные страдальческие лица!
Вон клок полуседой к худой груди прилип.
И рвется эта грудь в какой-то звук излиться,
И ищут руки струн. Но слышен только хрип.

И ныне страшно мне: вот только лед застынет
Корою тонкою под первым снегом, вдруг –
Вдруг черная вода прорвется и нахлынет –
И трупы выплывут утопленниц-старух.

МЫШКА

Ты слышишь? Слабый шорох,
Опять. Вон там, в углу,
Где спит бумажный ворох
Старинный – на полу.

Ах, притаился. Тише.
Вон серенький зверек
Уж на столе. Чуть слышно