Все мертвы. Эдит, Стентон, Тора… мертвы… или еще хуже. А Эдит в лунном бассейне… с ними… ее утащило то, что вы видели на лунной дорожке… Теперь оно охотится за мной… Оно наложило на меня свою ленту… и преследует меня.
Злобным движением он распахнул рубашку.
– Взгляните, – сказал он. Я смотрел молча. Кожа на груди, примерно на дюйм выше сердца, была жемчужно-белой. Белизна резко выделалась на фоне здоровой кожи. Он повернулся, и я увидел, что полоса проходит по спине и окружает все тело. Она образовывала идеально ровный пояс примерно в два дюйма шириной.
– Прижгите! – сказал он, протягивая мне сигарету.
Я отшатнулся. Он сделал повелительный знак. Я прижал горящий кончик сигареты к белому поясу. Он даже не моргнул, не слышно было и запаха горелого; когда я отвел белый цилиндрик, на коже не было ни следа.
– Потрогайте, – снова приказал он.
Я коснулся пальцами ленты. Она была холодной – как мрамор на морозе.
Он протянул мне маленький перочинный нож.
– Режьте! – приказал он.
На этот раз, увлекаемый научной любознательностью, я не колебался. Лезвие погрузилось в тело. Я ждал появления крови. Ничего не появилось. Я извлек лезвие и погрузил его снова, на этот раз на четверть дюйма. Как будто я резал бумагу – ничего похожего на человеческую кожу и мышцы.
Мне пришла в голову еще одна мысль, и я с отвращением отшатнулся.
– Трокмартин, – прошептал я, – это не проказа?
– Если бы, – ответил он. – Взгляните на места разрезов.
Я посмотрел: на белой полосе не было ни следа. Там, где я делал разрез, не было даже царапины. Как будто кожа разошлась, пропустила лезвие и сомкнулась снова.
Трокмартин встал и надел рубашку.
– Вы видели две вещи, – сказал он, –
Потом продолжал:
– Я отправляюсь в Мельбурн за оборудованием, которое позволит опустошить гробницу, его берлогу; за динамитом, чтобы разрушить его логово – если что-либо, сделанное на земле, может его уничтожить; и за храбрыми белыми людьми, которые не побоятся его. Может быть… может быть, после того, что вы услышите, вы будете одним из них? – Он задумчиво посмотрел на меня. – А теперь – не прерывайте меня, прошу вас, пока я не кончу, потому что, – он слабо улыбнулся, – помощник может ошибаться. А если это так, – он встал и дважды прошелся по каюте, – если он ошибся, у меня может не хватить времени рассказать вам.
– Трокмартин, – ответил я, – у меня нет предрассудков. Рассказывайте – и если я смогу, я помогу вам.
Он взял мою руку и пожал ее.
– Гудвин, – начал он, – если вам показалось, что я легко воспринял смерть жены, или вернее, – лицо его исказилось, – как нечто не первостепенное для меня, поверьте, это не так. Если я ушел достаточно далеко… Если первый помощник сказал правду… Если облачная погода продержится, пока луна не начнет убывать… я могу победить… то, что знаю. Но если это не так… если обитатель лунного бассейна возьмет меня… тогда вы или кто-нибудь другой должны отомстить за мою жену… за меня… за Стентона. Я не могу поверить, что Бог позволит этой твари победить. Но почему же Он тогда позволил забрать мою Эдит? Почему Он вообще позволил ему существовать? Может быть, это существо сильнее Бога, как вы думаете, Гудвин?
Он лихорадочно повернулся ко мне. Я не знал, что ответить.
– Не знаю, как вы определяете Бога, – сказал я, – если вы имеете в виду стремление познавать, осуществляемое через науку…
Он нетерпеливым взмахом руки заставил меня замолчать.
– Наука, – сказал он. – Что наша наука перед… этим? Или перед наукой той проклятой исчезнувшей расы, что создала его… и дала ему возможность проникнуть в наш мир?
С заметным усилием он овладел собой.
– Гудвин, – сказал он, – что вы вообще знаете о руинах на Каролинских островах, о гигантских мегалитических городах и гаванях на Понапе и Леле, на Кусаие, на Руке и Хоголу, на десятке других островов? В особенности, что вы знаете о Нан-Матале и Металаниме?
– О Металаниме я слышал, видел фотографии, – ответил я. – Его называют забытой Венецией Тихого океана.
– Взгляните на эту карту, – сказал Трокмартин. Он протянул мне карту. – На ней Кристиан обозначил гавани Металанима и Нан-Матала. Видите прямоугольники, названные Нан-Танах?
– Да, – ответил я.
– Здесь, – продолжал он, – под этими стенами – лунный бассейн и семь сверкающих шаров, поднимающих обитателя бассейна из глубины, здесь его алтарь и гробница. И здесь, в лунном бассейне, Эдит, Стентон и Тора.
– Обитатель лунного бассейна, – недоверчиво повторил я.
– Существо, которое вы видели, – серьезно ответил Трокмартин.
В иллюминаторы ударил сплошной поток дождя, и «Южная королева» начала раскачиваться на поднимающейся волне. Трокмартин опять облегченно вздохнул и, отведя занавеску, начал всматриваться в ночь. Ее чернота, казалось, успокоила его. Во всяком случае, садясь, он был спокоен.
– Нет более удивительных руин, чем Металаним на восточном берегу Понапе, – сказал он почти обыкновенным тоном. – Они занимают примерно пятьдесят островков и покрывают своими пересекающимися каналами и лагунами около двенадцати квадратных миль. Кто построил их? Никто не знает! Когда они были построены? Несомненно, за века до тех времен, что помнит человек. Десять тысяч, двадцать тысяч, сто тысяч лет назад – последнее наиболее вероятно.
Все эти островки, Гудвин, прямоугольные, и на море хмуро смотрят стены из гигантских базальтовых блоков, вырубленных и поставленных на место руками древних людей. Каждый выходящий на воду берег укреплен террасой из этих базальтовых блоков, которые на шесть футов возвышаются над извивающимися между ними мелкими каналами. За стенами на этих островках циклопические, разрушенные временем крепости, террасы, дворцы, пирамиды; огромные дворы, усеянные руинами, – и все такое древнее, что, кажется, даже глаз устает от этой неизмеримой древности.
Когда-то здесь произошел большой обвал. Если на три мили выплыть из гавани Металанима, то в двадцати футах под водой видны такие же монолитные строения и стены.
И повсюду связанные каналами острова, окруженные загадочными гигантскими стенами, глядящими сквозь густые мангровые заросли – мертвые, покинутые неисчислимые века назад, и все живущие сторонятся их.
Вы, как ботаник, знакомы с доказательствами существования в Тихом океане огромного континента – континента, который не был разорван на части вулканическими извержениями, как легендарная Атлантида в Восточном океане. Мои исследования на Яве, Папуа и на Ладронских островах вызвали у меня интерес к затонувшему материку. Я получил доказательства, что, как Азорские острова считаются уцелевшими вершинами Атлантиды, так и Понапе, Леле и их окруженные стенами островки – это последние кусочки медленно тонущего западного континента, все еще цепляющиеся за солнечный свет, и они-то и стали последним убежищем и святыней правителей той расы, которая потеряла свой дом под поднимающимися водами Тихого океана.
Я считал, что здесь, под руинами, я найду доказательства своей теории. Вновь и вновь сталкивался я с легендами о подземной сети под Нан-Маталом, о проходах, ведущих в глубины главного острова, о базальтовых коридорах, повторяющих очертания мелких каналов и соединяющих остров с островом, связывающих их загадочную цепь.
