мы прибыли сюда.
Чему быть — того не миновать… Мы сообщаем, что, хотя Тар будет уничтожен приближающимся взрывом сверхновой и многие миллионы обитателей нашей планеты неизбежно погибнут, Тару не исчезнут из Вселенной. Небольшая часть расы останется в живых, чтобы начать все сначала.
Мы не первые, кто появился на этой планете. Когда-то здесь жила великая раса. Много веков назад они построили огромные здания из камня, белого, как соль, и красного, как бром, и металла, золотого и серебряного. Они строили башни, уходившие на тысячи футов в небо, голубое, как медный купорос, а их зеленые сады покрывали всю Землю — так они называли свой мир. У них были аппараты, которые, вопреки гравитации, летали по воздуху, и механизмы, способные думать самостоятельно. Машины делали для них пищу и одежду и практически не нуждались в каком-либо управлении со стороны обитателей планеты. Это была великая раса, возможно более великая, чем наша. В их городах мы не нашли никаких следов оружия, за исключением музейных экспонатов. На всей Земле нет ни одного опасного животного, и совершенно отсутствуют болезни.
Однако они деградировали.
Сейчас, когда я пишу этот доклад, возле нашего корабля снуют потомки строителей радужных городов и тысячефутовых башен. Это странные существа, с копной курчавых волос на голове, но с двумя глазами, которые всегда движутся синхронно. Их ноги лишены хватательных функций, хвост отсутствует. Они пользуются только руками. Ростом ниже нас, но более мускулисты, поскольку живут в условиях большей, чем на Таре, силы тяжести.
В их глазах нет разума предков. Теперь сады этого мира создает природа. Мауны, как называет себя эта раса, не носят одежды, поскольку здесь всегда тепло. В лесах, покрывающих планету от северной полярной шапки до южной, полно фруктов, которые служат Маунам пищей. Им никогда не приходится трудиться в этом раю.
Нас слишком мало, чтобы выполнить необходимый объем работы. Поэтому они работают на нас. А мы должны попытаться сделать что-то для них. Мауны этого не знают; а если бы знали, то вряд ли бы согласились. Мы попытаемся восстановить расу, которая построила башни высотой в тысячу футов; мы попробуем сделать их такими, какими они были раньше. Нам непонятно, каким образом столь великая раса так внезапно могла деградировать. Удалось найти кости этих существ. Некоторые из них обуглены и обглоданы. По-видимому, вскоре после деградации они стали каннибалами.
Теперь каннибализм в прошлом. Сейчас это мирная, удивительно добродушная раса. Мы заставили их выполнять большую часть работы в городах, в «Древних Местах», как они их называют. Мауны очень странно реагируют на нас. Они не испытывают к нам ненависти и не пытаются сопротивляться, когда их заставляют работать. Они просто предпочитают прохладную тень и поиски фруктов в лесах.
Очень интересно наблюдать за ними в городах. Наши археологи инструктируют Маунов, а они смотрят на окружающее с любопытством и изумлением. Не в силах оценить этого до сих пор сохранившегося величия, они копаются в руинах радужных городов и не знают, что те построены их предками.
Тысячефутовые башни лежат в руинах. Камни кое-где потрескались и даже рассыпались в пыль при падении. Большинство высоких зданий обрушилось, громадные металлические балки и обломки стен оказались на земле.
Однако во многих местах металлический каркас выглядит столь же новым, как в тот день, когда он вышел из-под давно рассыпавшегося в прах пресса. В отличие от облицовки, он не подвержен разрушению. Металл мягкий и серебристый. Археологи удивлялись, как вообще можно было строить из него здания. Один из металлургов нашел ответ, весьма нас заинтересовавший.
Металл почти так же мягок, как медь, однако вместе с тем прочен, как сталь. Это алюминиевый сплав, похожий на наш дюралюминий. Металлург измерил его твердость, и он оказался прочнее лучших наших сплавов. Похоже, со временем он лишь увеличивает свою прочность.
Отдельные невысокие здания до сих пор целы. Когда-то расположенные среди садов, они теперь прячутся среди субтропических лесов. Их белые стены выделяются среди глубокой зелени, а ажурные колонны создают впечатление, будто здания парят в воздухе. Они прекраснее всего, что когда-либо было построено на Таре.
Однако Мауны смотрят на них с изумлением и помогают археологам расчищать завалы у дверей и убирать мусор, оставленный предками.
Среди Маунов есть особо уважаемые особи, которых они называют жрецами. Похоже, для жрецов имеют какое-то значение обломки колес, шестерен, приводных цепей. Кажется, они поклоняются технике. Жрецы со странным и необъяснимым почтением готовы наводить лоск на наши машины, хотя не понимают ничего, кроме самых простых вещей типа зубчатых передач.
Генетики работают над лучшими представителями Маунов. Одних выбрали за проблески когда-то великого интеллекта, которым обладала раса. Других — за вы-дающиеся физические качества. Однако спариваются они с определенным трудом, поскольку это не просто животные, которых можно скрещивать по выбору генетиков. Они все же обладают кое-каким разумом, а вместе с ним — способностью к осознанному выбору. Многие из тех, кто плохо подходил друг другу, были безутешны и несчастны, когда их разделили, и наотрез отказывались спариваться с другими, более подходящими партнерами.
Их ненадолго разделяют, и свое дело делает химия. Постепенно мы надеемся восстановить наследие, утраченное этой расой. Однако вывести хорошую породу непросто. Мы ничего не знаем об их прошлом. Врачи и психологи поглощены этой задачей по двум причинам. Во-первых, очень интересно разгадать тайну упадка столь великого народа. А во-вторых, психологам никогда еще не приходилось сталкиваться с подобной проблемой — сделать разумной целую расу!
На это потребуются не годы, но поколения. Артал Шорул, помощник Главного Генетика, считает, что лучшее решение заключается в выведении чистых линий, а затем селекции желаемых качеств. По мнению Ваор-на Урнтола, его начальника, этот, возможно, более быстрый и более научный, путь менее желателен из-за неизбежного появления уродов на промежуточных стадиях работы.
Я согласен с Ваорном Урнтолом, однако боюсь, что Артал Шорул в конце концов победит, поскольку он на полвека моложе, а на решение проблемы потребуются поколения…
Ян-1 медленно поднял взгляд на вошедшего в комнату молодого Тару в белом халате. Генетик, которого звали Раннор Тринол, посмотрел на старика с дружелюбной улыбкой:
— Приветствую, Ян-1. Сегодня чувствуешь себя лучше?
Ян покачал головой:
— Нет, хозяин. Все мышцы болят. Это из-за дождей. Я буду чувствовать себя лучше, лишь когда наступит лето. Даже от освещения никакого толку. Обычно оно помогало. — Ян-1 взглянул на голубовато- белый свет, заливавший комнату, и покачал головой. — Однако теперь от него никакой пользы. Ваша наука ничем не может мне помочь. Ван раньше прогоняла боль, растирая мои мышцы, — старик грустно улыбнулся, — но с тех пор прошло двенадцать лет. Ян-10 был тогда маленьким мальчиком. Теперь у него свой дом.
— Я разговаривал сегодня утром с Яном-10. У тебя скоро будет еще один внук.
Услышав голоса, в дверь заглянула Ван-4 и слегка поклонилась Тару.
— Ему сегодня не лучше, хозяин? — спросила она.
— Я уверен, твоему отцу скоро станет лучше, Ван-4, — ответил врач.
Выражение лица женщины слегка изменилось, и она скрылась за дверью. Ян-1 со вздохом покачал головой:
— Нет, ты ошибаешься. Лишь лето в состоянии помочь моим старым мышцам. Мне известно это лучше, чем тебе, хозяин. — Морщинистые губы старика растянулись в улыбке. — Я еще помню Высадку, а с тех пор прошло почти пятьдесят лет. Тебя тогда еще не было.
Раннор Тринол рассмеялся.
— Да, хотя я многое знаю о тех временах, — мягко сказал он. — Кстати, у меня есть кое-что, способное облегчить твою боль. Сейчас вечер. Выпей, и я обещаю, что завтра ты уже не почувствуешь боли.
Ян-1, поколебавшись, выпил приятно пахнущую жидкость и покачал головой:
— Сомневаюсь…
