вздохнула.
- Если я позволю тебе потрогать один, то ты уделишь внимание моим словам?
- Да.
Она взяла мою руку и подвела к чашечке своей груди.
– Сделай волны на лилии.
- Ты еще не показывала мне волны на лилии.
- Это оставим на потом. – Она погрузила свою вздрагивающую руку в воду между нами, затем мягко вздохнула, прикрыв глаза.
– Ах, - сказала она,
- Ох.
В конце концов, рыбы снова показались из своих укрытий.
- Мой чрезмерно отвлекающийся полуночник. - сказала Фелуриан без недоброжелательности.
Она нырнула ко дну водоема, затем возвратилась, держа в руке гладкий, округлый камень.
– Следи же за тем, что я скажу тебе.
Ты – смертный, я – фаэ.
- Вот луна, - сказала она, укладывая камень между нашими ладонями и скрещивая наши пальцы, чтобы удержать его.
– Она накрепко связывает ночь фаэ и ночь смертных.
Фелуриан шагнула веред и прижала камень к моей груди.
- Вот так движется луна, - сказала она, сжимая свои пальцы вокруг моих,
- когда я сейчас взгляну на небо, то не увижу ее тусклого света, который так люблю.
Вместо этого, словно распустившийся цветок, ее свет сияет в мире смертных.
Она шагнула назад, так что наши скрещенные руки распрямились.
Тогда она потянула камень к груди, увлекая меня за собой в воду.
– Теперь все ваши смертные девы вздыхают, ведь она засияла на вашем небе.
Я кивнул , догадавшись.
– Любима и фаэ и людьми,
наша луна та еще путешественница, да?
Фелуриан тряхнула головой,
- Не так.
- скиталица - да,
путешественница – нет.
Она движется, но не вольна идти куда захочет.
- Однажды я слышал историю, - сказал я,
- о человеке, который украл луну.
Лицо Фелуриан стало торжествующим.
Она расцепила наши пальцы и посмотрела вниз, на камень в своих руках.
- Это было бы концом всего. – Вздохнула она.
– Пока он не похитил луну оставалась какая-то надежда на мир.
Я был ошеломлен сухим тоном ее голоса.
- Что? – Спросил я ошеломленно.
- Кража луны, - она озадаченно повернула ко мне голову,
- ты сказал, что знаешь об этом.
- Я сказал, что слышал историю, - проговорил я.
– Но это была глупая сказка.
Не такая история, которая была на самом деле,
а та,
которую можно рассказать ребенку.
Она снова улыбнулась.
– Ты можешь называть их сказками.
Я знаю о них.
Они – мечты,
которые мы дарим нашим детям.
- Но луну действительно украли? – Спросил я.
– Это не было выдумкой?
Фелуриан нахмурилась.
– Это то, что я показывала тебе, - сказала она, сердито всплеснув руками.
Я сделал жест извинения Адем под водой, прежде чем осознал, что это было бессмысленно вдвойне.
– Я сожалею, - сказал я.
– Но если я не узнаю правду об этой истории, я погиб.
Пожалуйста, расскажи мне.
- Это старая и печальная история. – Она посмотрела на меня долгим взглядом,
- что ты согласен отдать взамен?
- Молчащего оленя. – Сказал я.
- Это такой подарок, который ты даришь скорее себе, чем мне, - сказала она лукаво.
– Что еще?
- Я так же сделаю тысячу рук, - сказал я, видя, как смягчилось выражение ее лица.
- И покажу кое-что новое, что придумал сам.
Я называю это колебание против ветра.
Она сложила руки на груди и отвела взгляд, демонстрируя полное безразличие.
- Возможно это кое-что новое для тебя,
я вероятнее всего знаю это под другим названием.
- Возможно.
– Но если ты не согласишься, то никогда этого не узнаешь.
- Очень хорошо, - сказала она вздохнув.
– Но это только потому, что ты действительно хорош в тысяче рук.
Взгляд Фелуриан на мгновение задержался на полумесяце, затем она начала говорить.
- Задолго до городов человека,
до людей,
прежде Фаэ,
были те, кто шел с открытыми глазами.
Они знали имена всех вещей. - Она сделала паузу и посмотрела на меня.
– Ты ведь знаешь, что это значит?
- Если ты знаешь имя вещи, то становишься ее хозяином, - ответил я.
- Нет, - сказала она, поразив меня глубиной упрека в своем голосе.
– Не хозяином.
Ты глубоко знаешь эту вещь, но ты ей не хозяин.
Плавать не значит быть хозяином воды,
съесть яблоко не значит стать его хозяином. Она проницательно взглянула на меня.
– Ты понимаешь?
Я не понимал.
Но так или иначе кивнул, так как не хотел расстраивать ее, или уводить в сторону историю.
- Как их называли раньше – именователи, без труда перемещались по всему миру.
Они знали имя лисы, знали имя зайца и знали различия между этими именами.
Она сделала глубокий вздох и не менее глубокий выдох.
- тогда пришли те, кто видел вещь и думали, как изменить ее.
Они думали как хозяева.
