Это занимало около двух часов и после окончания нашей короткой дискуссии мы начинали сначала.
Однажды во время дискуссии о Летани я начал делать жест непонимания.
Но Темпи положил свою руку мне на макушку, останавливая меня.
- Когда мы ведем разговор разговор о Летани, ты не должен делать этого. - Его левая рука быстро двигалась, показывая возбуждение, отрицание, а также несколько других жестов, которые я не узнал.
- Почему?
На мгновение Темпи задумался.
- Когда ты говоришь о Летани, она не должна быть здесь, - он постучал по моей голове.
- Или здесь. - Он постучал по моей груди возле сердца и пробежал своими пальцами вниз по моей левой руке.
- Истинное понимание Летани живет глубже.
Живет здесь. - Он ткнул меня в живот, ниже моего пупка.
- Ты должен научиться говорить отсюда, не задумываясь.
Когда мы продолжили, я медленно пришел к пониманию неписанных правил для наших дискуссий.
Мало того, что он намеревался научить меня Летани, он должен был показать, как глубоко укоренилось понимание Летани во мне.
Это означало, что на вопросы нужно было отвечать быстро, без преднамеренных пауз, которые обычно отмечали разговор на адемском.
Вы не должны были дать вдумчивый ответ, вы должны были дать один серьезный.
Если вы действительно поняли Летани, тогда это знание станет очевидно в твоих ответах.
Бег.
Кетан.
Ходьба.
Дискуссия.
Мы завершили цикл трижды до нашего обеденного перерыва.
Шесть часов.
Я был весь в поту, наполовину убежденный, что я умру.
После часа, чтобы отдохнуть и поесть, мы начинали снова.
Мы закончили еще три цикла, прежде чем остановились на ночь.
Мы соорудили лагерь в стороне от дороги.
Я в полусне прожевал свой ужин, расправил одеяло и завернулся в мой шаед.
В моем измотанном состоянии он казался мягким и теплым, как гагачий пух.
В середине ночи Темпи потряс меня, чтобы разбудить.
Хотя какая-то животная часть меня ненавидела его, я знал, что это необходимо, как только я пошевелился.
Мое тело было жестким и больным, но медленные, знакомые движения Кетан помогли ослабить мои напряженные мышцы.
Он заставил меня растягиваться и пить воду, затем я спал как камень в оставшуюся часть ночи.
На второй день было хуже.
Даже плотно привязанная к спине, моя лютня была несчастным бременем.
Меч, которым я даже не мог пользоваться, волочился на моих бедрах.
Моя дорожная сумка чувствовалась тяжелой, как мельничный жернов и я жалел, что не позволил Дедану взять шкатулку Маера.
Мои мышцы были резиновые и непослушные и когда мы бежали дыхание обжигало мне горло.
Моменты, когда Темпи и я говорили о Летани были единственным настоящим отдыхом, но они были удручающе краткими.
Мой разум кружился от усталости и это заставляло всю мою концентрацию направлять на приведение мыслей в порядок, чтобы попытаться дать правильный ответ.
Тем не менее, мои ответы только раздражали его.
Раз за разом он качал головой, объясняя, как я был неправ.
В конце концов я отказался от попыток быть правым.
Слишком усталый, чтобы заботиться об этом, я перестал приводить мои измученные мысли в порядок и просто наслаждался, когда садился на несколько минут.
Я был слишком усталым, чтобы вспомнить, что я говорил половину времени, но, на удивление, Темпи находил ответы на эти вопросы больше ему по душе.
Это было благословением.
Когда мои ответы нравились ему, наши дискуссии длились дольше, и я мог проводить больше времени отдыхая.
Я почувствовал себя намного лучше на третий день.
Мои мышцы уже не болели так сильно.
Мое дыхание стало легче.
Моя голова была ясной и легкой, как лист, плывущий по ветру.
В таком настроении ответы на вопросы Темпи легко вертелись на кончике моего языка, простые, как пение.
Бег.
Кетан.
Ходьба.
Дискуссия.
Три цикла.
Затем, когды мы проделали Кетан в стороне от дороги, я рухнул.
Темпи внимательно следил и поймал меня прежде, чем я упал на землю.
Мой мир головокружительно кружился в течение нескольких минут, прежде чем я понял, что оказался в тени дерева на обочине дороги.
Должно быть Темпи приволок меня сюда.
Он протянул мой бурдюк.
- Пей.
Мысль о воде не была привлекательной, но я всеравно взял его в рот.
- Я прошу прощения, Темпи.
Он покачал головой.
- Ты пришел задолго до падения.
Ты не жаловался.
Ты показал, что твой разум сильнее, чем твое тело.
Это хорошо.
Когда разум контролирует тело, это Летани.
Но знание своих пределов это тоже Летани.
Лучше остановиться, когда ты еще можешь бежать, до того, как ты упадешь.
- Что, если не падение требует Летани, - сказал я не подумав.
Моя голова все еще чувствовалась легкой, как лист на ветру.
Он озарил меня редкой улыбкой.
- Да.
Ты начинаешь видеть.
Я вернул ему улыбку.
- Твой Атуранский стал очень хорош, Темпи.
Темпи моргнул.
[Беспокойство.]
- Мы говорим на моем языке, а не на твоем.
- Я не говорю... - я начал протестовать, но тогда я услышал слова, которые я использовал.
Скеопа тейяс.
