В этот момент круглолицый маленький человек вообще очень мало походил на бакалейщика.
Я вспомнил, как Алверон спокойно сказал: 'отрезать его большие пальцы.' Учитывая то, что я знал о быстром и решительном гневе Алверона, я сомневался, что кто-то когда-либо увидит Кадикуса снова.
- Разве Маеру удалось раскрыть, почему? - Хотя я и говорил тихо, я оставил остальное недосказанным, зная, что Стейпс не одобрил бы мое открытое упоминание отравления.
- Здесь не место для разговоров, - осторожно сказал Стейпс.
Его тон был слегка обиженным, как будто я должен знать лучше, чем спрашивать его о таких вещах.
Я позволил теме уйти, зная, что я не был в состоянии получить что-нибудь еще из Стейпса.
- Вы сделаете мне одолжение, если принесете Маеру кое-что от меня, - сказал я, идя туда, где я сбросил мою дорожную сумку.
Я зашарил в нем до тех пор, пока я не нашел шкатулку Маера внизу, вблизи у дна.
Я протянул ее Стейпсу.
- Я не уверен, что в ней, - сказал я.
- Но у нее есть свой гребень на крышке.
И это тяжелое.
Я надеюсь, что это может быть частью украденных налогов. - Я улыбнулся.
- Скажи ему, что это свадебный подарок.
Стейпс принял шкатулку, улыбнувшись.
- Я уверен, что он будет в восторге.
Появилось еще трое бегунов, но только два из них пробежали мимо с дымящимися ведрами.
Третий подошел к Стейпсу и подал ему записку.
В другой комнате снова заплескалось и все трое мальчиков снова ушли, украдкой посмотрев на меня.
Стейпс бегло просмотрел записку а затем поднял взгляд на меня.
- Маер надеется, что вам будет удобно встретиться с ним в саду с пятым колоколом, - сказал он.
Сад означал вежливый разговор.
Если Маер хотел серьезного обсуждения, то он вызовет меня к себе в комнаты, или вознаградить меня, позвав через тайный ход, который соединял его покои с моими.
Я взглянул на часы на стене.
Это не были симпатические часы того вида, к которым я привык в Университете.
Это были гармоничные часы с качающимся маятником и все.
Красивая машина, но далеко не так точна.
Стрелки опказывали без четверти пять.
- Эти часы спешат, Стейпс? - спросил я с надеждой.
Пятнадцати минут едва хватало мне, чтобы снять мою дорожную одежду и надеть на себя кружева в достаточно приличном для двора наряде.
Но учитывая слои грязи и кислого пота, которые покрывали меня, это будет столь же бессмысленно, как обвязывать шелковую ленту вокруг дымящейся коровей лепешки.
Стейпс посмотрел через плечо, затем сверился с небольшими механическими часами, которые он держал в кармане.
- На самом деле они отстают на пять минут.
Я потер лицо, обдумывая свои возможности.
Я не был просто растрепан после дня пути.
Я был грязен.
Я то твердо шел под летним солнцем, то проводил дни в ловушке душной горячей повозки.
Хотя Маер был не тем, кто судит о вещах исключительно по внешности, он придавал значение приличиям.
Я не произведу хорошего впечатления, если появлюсь воняющим и грязным.
Незваная, память о железной виселице поднялась в моем уме, и я решил, что не могу ставить под угрозу плохое впечатление.
Не с новостями, которые я принес.
- Стейпс, я не могу быть готовым по крайней мере час.
Я могу встретиться с ним к шестому звонку, если он захочет.
Выражение лица Стейпса стало жестким и оскорбленным.
Его послание было ясным.
Вы просто не запрашивали другое время встречи с Маером Алвероном.
Он спрашивает.
Вы приходите.
Это было обычным делом.
- Стейпс, - сказал я так мягко, как мог.
- Посмотри на меня.
Понюхай меня.
Я преодолел три сотни миль за последний оборот дней.
Я не собираюсь идти гулять в саду покрытый дорожной пылью и воняющий, как варвар.
Рот Стейпса утвердительно нахмурился.
- Я скажу ему, что вы, иначе говоря, заняты.
Прибыло еще больше парящих ведер.
- Скажите ему правду, Стейпс, - сказал я, когда начал расстегивать рубашку.
- Я уверен, что он поймет.
***
После того как я был отскоблен, протерт и должным образом одет, я послал Маеру мое золотое кольцо и карту, которая говорила: - Частная беседа при первой возможности.
В течение часа бегун вернулся с картой Маера, говорящей: - Ждите мой вызов.
Я ждал.
Я послал гонца, чтобы принести обед, а затем ждал весь вечер.
Следующий день прошел без каких-либо сообщений.
И, поскольку я не знал, когда могло прийти известие от Алверона, я вновь был фактически пойман в ловушку в моих комнатах, ожидая его кольцо.
Это было приятное время, чтобы догнать мой сон и принять вторую ванну.
Но я беспокоился, что новости из Левиншира догонят меня.
Тот факт, что я не мог спуститься вниз в Нижний Северен, искать Денну, также вызывало огромное раздражение.
Это был своего рода молчаливый упрек, слишком частый в придворных обычаях.
Сообщение Маера было ясным: Когда я зову, ты приходишь.
Мой приказ или ничего более.
Это было настолько детским, что было возможно только у дворянства.
Тем не менее, нельзя было ничего сделать.
Поэтому я послал мое серебряное кольцо Бредону.
Он прибыл вовремя, чтобы разделить со мной ужин и поведал мне сезон сплетен, которые я пропустил.
Придворный слух мог быть ужасно бесвкусным, но Бредон снял для меня сверху все сливки.
Большинство из них были связаны с вихрем ухаживаний Маера и браке с наследницей Лаклесс.
Они были одурманены друг другом, по видимому.
Многие подозревали, что дело движется к ребенку.
Королевский двор в Ренери был слишком занят.
Принц-регент Алайтис был убит на дуэли, ввергнув большую часть южных окраин в хаос, так как различные дворяне сделали все, чтобы извлечь выгоду из смерти такого высокопоставленного члена двора.
