сантиметра не считается, а после одного — само отвалится.
— И как на такое свинство, чистое одевать? — Листица попыталась оттереть руками присохшую к коже грязь.
Одежду? Я даже не заметил, нудист фигов. А нас-то вместе с вещичками телепортнуло. Вон лежат, выстиранные и сухие. Да… Вполне может получиться, как в той присказке: 'каждое утро ноги мою, а простыни — грязные?'. По песочку что ли покачаться, используя его как абразив? А почему, собственно, по песочку? Если здесь мой, так сказать, персональный оазис для отдохновения от трудов ратных и прочих, то обустроивший его, Кто Бы Он Ни Был, не мог не понимать, что человеку для счастья одного костра маловато будет. Посидеть у жаркого пламени, любуясь игрой огня очень приятно, разве я спорю? Но, помниться, в список трех наиболее приятных вещей, на кои можно глядеть вечно, включено также журчание ручья. И, если память меня не подводит, то в прошлый раз что-то такое мне чудилось. Вон в той стороне… За туманом…
Оп-па! А ведь и в самом деле за туманом, а не за какой-то невнятной субстанцией, насыщенно млечно-серого цвета. И как такую метаморфозу понимать? Остров будет предоставлять мне свой сервис, при возникновении прямой необходимости? Неужели нельзя было сразу огласить весь список услуг? Я ж не капризная поп-дива, но хоть знал бы: на что могу рассчитывать? Или тут заложена программа удовлетворения потребностей населения по мере их роста? И что является ключевой переменной в этой формулировке: потребность или население? Ладно, как-нибудь и с этим разберемся, по ходу движения. Надеюсь…
— Водопад? — неуверенно спросила Листица, прислушиваясь к отдаленному шуму.
— Журчит… — обрадовано подтвердила курносенькая. — Влад? Чего ты молчишь? Что у тебя там?
Оп-па, мы уже перешли на 'ты'? Хотя, чему удивляться? Даже в моем просвещенном мире общая постель давно уже не повод для знакомства, а тут все еще проще. Никто не потребует, за осмотр обнаженных достопримечательностей, жениться, но ждать, что девчонка, полежав под мужчиной, станет обращаться к нему по отчеству — глупо.
— Что там? — перепросил я, в последний раз напрягая чутье, но ничто не предвещало опасности. — А пойдемте, сами посмотрите.
Глава четырнадцатая
Традиция пропускать вперед пожилых и женщин пришла к нам с доисторических времен, когда право первым войти в новую пещеру предоставлялось именно наименее ценным для племени особям. Пустует новое жилище — все войдут, а выскочит оттуда какой-нибудь разъяренный хищник, тоже хорошо — одним лишним ртом меньше.
Это я подвожу теоретическое обоснование под тот факт, что пока я раздумывал: брать с собой в душ меч или обойдется, мои девушки рванули на плеск воды с такой стремительностью, что я невольно отстал. Джентльмен во мне немедленно возмутился и потребовал 'догнать и перегнать', а флегматичный фаталист предложил не вмешиваться. И пока я размышлял над их предложениями, обе достигли тумана и шагнули в него. Вернее — влетели с разбега…
И, словно, испугавшись стремительного натиска, мгла отшатнулась и стала расползаться. Отдельные клочья еще висели в воздухе, не решив: в каком направлении ретироваться, но обзору в целом не мешали.
Я и не думал, что водопад так близко. Вообще, приходилось сталкиваться с эффектом поглощения звуков в тумане, но чтоб такое грандиозное, величественное, а главное — шумное зрелище располагалось всего в каких-то пятидесяти шагах от костра, ни за что б не подумал. А картина была еще та, вполне под стать Неопалимой Купине…
Из совершенно прозрачного, безоблачного неба, примерно с высоты третьего этажа низвергался шлейф воды. Шириной метра три… И с плеском исчезал в соразмерном бассейне, — при этом, вода, в нем, оставалась невозмутима, как зеркало. Феерическое зрелище.
Вот только девушки, похоже, на данном историческом отрезке времени, воспринимали реальность не вполне адекватно. Вернее — только на самом примитивном уровне. Вода — это не услада для глаз, а напиток. Много воды — средство для мытья и прочей гигиены. Возможность искупаться их так вдохновила, что они совершенно не обратили внимания на то, что мне, с расстояния, было очень даже заметно. Вода в бассейне даже не шелохнулась. Две особи женского полу с восторженным визгом и писком буйно плескались в водопаде, а зеркальная гладь их вторжение совершенно игнорировала.
— Хорошо-то как! — радостно воскликнула Милка.
— Влад, иди к нам… — позвала Листица. — Водичка, просто прелесть. Теплая-теплая… И вкусная-я… сла-адкая…
Можно подумать: я не хотел. Но вот остров, или его создатель… Нет, не так — Создатель! Вот как раз они-то и возражали. Иначе чем еще объяснить: что у меня под ногами словно обратный эскалатор включился. Сколько шагну, столько же обратно отнесет. И костер за спиной уже не потрескивал уютно и добродушно, а стал недовольно ворчать. Это что ж за несправедливость? На земле женщины за равные права с мужчинами борются, рабочие места и пьедесталы занимая, а тут мужику вообще, даже помыться не дают! Или у них сегодня в бане женский день? Ну, тады, ой! Пардону просим, за неспортивное поведение. И если уж нельзя попить, пойдем хоть поедим… Заодно, придумаем правдоподобную версию: почему на моем острове меня же — в душ не пускают. А еще б у кого умного спросить: в чем разница между мной и этими голопопыми купальщицами, — кроме самой очевидной? Ведь явно ж не в 'у' хромосому уперлось.
— Я сейчас… Мне надо…
При общении с женщинами фразы лучше не договаривать. Все равно они (женщины) собеседника до конца никогда не дослушивают, и спокойно додумают недостающий текст сами. В меру собственной распущенности, так сказать. Или — в свете тех проблем, которые их, на данный момент, интересуют больше прочих.
Купание в болоте не прошло бесследно и для бутерброда. Салу, естественно, ничего, а хлебушек размяк. Упаковка из капустных листьев не прошла испытание на герметичность. И хоть процесс размягчения до состояния каши еще не дошел, совать в рот этот ослизлый комок, с отчетливым запахом, а значит — и привкусом тины, совершенно не хотелось.
Логическая цепочка сформировалась довольно быстро. Влажный хлеб — костер — сухой хлеб. Ладно, сойдут и сухари, если что-то пойдет не по плану. Отлично помня, что данный огонь меня не трогает, я, ничтоже сумяшись, сунул в него весь 'бутерброд'. Пламя возмущенно фыркнуло, но уклоняться не стало. Лизнуло и пищу и плоть. Ласково так, мягко… А мгновением позже, я с изумлением глядел на принявший свой первоначальный вид хлеб, который я держал в совершенно чистой руке!
Нервы у меня железные, к проявлениям магии и прочим чудесам и несуразностям я уже чуток приспособился, но такого сервиса, признаюсь честно, не ожидал. О живой воде в детских сказках слышал и читал, а вот о восстанавливающих свойствах пламени. Не путать с очищающим эффектом… М-да, обычно шутки с высокими температурами заканчиваются плачевно. 'Плюх в котел и там сварился'. Но додумать эту мысль до конца я не успел, вернулись девушки. Чистые, веселые и изумительно красивые.
Без преувеличения. Они и прежде были ничего, вполне симпатичные, даже для очень привередливого и требовательного ценителя женской красоты, но сейчас — это надо было видеть! Ко мне, танцующей походкой приближались две грации! Купание чудесным образом убрало, где было чего с избытком, прибавило там — где чуть-чуть не хватало, все это разгладило, отформатировало и выдало в улучшенной упаковке. Вот это апгрейд! А меня?! Ну, нет в мире справедливости!.. Я знаю, что народная мудрость твердит, будто мужчине достаточно быть хоть на йоту красивее дьявола, чтоб срывать лучшее цветы (плоды) в женском саду, но все же. Дело принципа. Не надо делать из меня Ален Делона или Круза, — но, к примеру, кубики нарисовать на животе, или крылышки шире раздвинуть можно было? А если без обид — повезло девчонкам, ну и мне, как потребителю. За такую купель все первые леди мира, особенно те которым чуть больше задекларированных двадцати пяти, отдали бы все. В том числе и своих
