Глава 14
Хочу сказать ей, что она, прежде всего человек, но глядя в её светящиеся глаза и угольно чёрные зрачки, вытянутые как у кошки, язык не повернулся.
— В моём распоряжении была секунда, если б я не вырвалась из рук Алёнки, он меня убил, — Катя неожиданно для меня начинает оправдываться. — Думаешь, мне её не жаль? Говорила, пройдусь к башням, сама. Нет, попёрлась за мной. Я даже не слышала, как она оказалась у меня за спиной, думала другой оборотень.
— Так ты специально искала Вову? — догадываюсь я.
— Он посчитал нас своей дичью. Не просто так тебя подранком назвал. Я уверена, где-то здесь бродят и другие оборотни.
— Ты, … тело спрятала? — угрюмо спрашиваю я. Понятно, у Кати действительно не было другого выхода, но если б она сама не спровоцировала, эту ситуацию, трагедии не произошло. Она начинает себя ощущать охотником, во, что выльется это впоследствии, даже думать не хочу.
— Как-то не подумала. Действительно, надо спрятать.
— Иди, показывай, — мне так не хочется идти в темноту, но знаю, необходимо. Завтра кинутся искать девушку, определённо найдут два трупа и не нужно быть наивными, все ниточки потянутся к нам.
Поспешно покидаем спящий лагерь спелеологов, окунаемся в черноту туннеля, выходим к пещерному монастырю. С опаской смотрю на выбитый в скале вход. Что творится в его подземельях, жизнь или, наоборот, обитает смерть, непонятно. Мне кажется, из чёрных провалов окон монастыря, вырывается тусклый свет. Словно летучая мышь, мелькнула в проёме, глянув на нас раскаленным взглядом. Но может, то были две зажженные сигареты?
Прижимаясь к древней стене, стараемся как можно быстрее миновать кладбище. Днём такое безобидное, сейчас, оно словно просыпается, вздох прокатывается между надгробий. Или, это ночная птица выдала непонятный звук?
Почти реально колыхнулась земля, кресты качнулись.
— Ой! — испугалась Катюша, влипла в меня, тело сотрясла крупная дрожь.
— Похоже, землетрясение, — стараюсь успокоить её.
— Нет, это не землетрясение, — клацает зубами девушка, — прошу, Кирилл, уйдём отсюда быстрее.
— Сам хочу, — хватаю Катю за руку, бежим по узкой тропе.
До сих пор, не знал такого ужаса. Кладбище словно становится на дыбы, ломаются кресты, выворачивается земля, в разные стороны летят человеческие кости и черепа, болотного цвета газ, выползает из всех щелей и, как живой, устремляется за нами в погоню.
— Молодые люди, помогите мне выбраться! — раздаётся сзади шамкающий, старческий голос.
Это было последней каплей, одновременно испускаем вопль и, как пробки из-под шампанского, вылетаем на поверхность плато.
Бежим к башням, нам кажется, там мы будем в безопасности. Ураганный порыв ветра валит с ног, волочёт к кладбищу, судорожно цепляемся за камни. Мимо проносится всяческий мусор, как мяч, скачет голова Вовы-оборотня, тяжело переворачиваясь, прокатывается безголовое тело, за ним кувыркается мёртвая Алёнка.
Жилы на руках едва не рвутся, камни, за которые держимся, шевелятся в почве, скоро их вывернет.
Краем глаза вижу, Катя вцепилась в руку зубами, брызжет кровь.
— Ты, что хочешь сделать?! — пытаюсь перекричать рёв ветра, но уже вижу, повиснув на одной руке, вытягивает чёрный камень и поит его кровью.
В ноздри бьёт пряностями и зверем, тело девушки изгибается, вытягивается, раздаётся вширь, слышится хруст суставов, появляются лапы с серповидными когтями, яростно хлестнул по сторонам шипастый хвост и вот, над землёй поднимается лобастая голова дракона, из ноздрей вырываются раскалённые искры.
Камень выворачивается, кубарем несусь к кладбищу. У глаз сверкают страшные когти, напарница легко ловит меня, держит в лапе, подносит к морде, нечто смешка вылетает из горла, раздаётся голос, словно басовито играет орган:- Ты как, Кирилл?
— Нормально, но, словно мне ломают рёбра, — в неком потрясении говорю я.
— Твоё тело как у слизняка, хочется взять и раздавить, — звучит её насмешливый голос.
— Э нет, Катюша, ты не балуй! — пугаюсь я.
— Шутка, напарник, — словно гром громыхнул в небе, так Катя усмехнулась.
Она взмахивает крыльями, легко взмывает вверх. Душа уходит в пятки, но и появляется восторг. Кручу головой, внизу свирепствует ураган, в его центре, бессильно сжимая кулаки, мечется старческая фигура в призрачном балахоне.
— Святой Кивет! — восклицаю в удивлении.
— Его призрак, — рокочет Катрина.
— Он великий святой, — с ужасом смотрю, как фигурка расползается, превращается в туман и исчезает.
— И великий чародей, но ему не по зубам драконы, — добавляет Катя.
В несколько взмахов преодолеваем бухту, летим над Севастополем. Как он красив с высоты! Чёрное море, с застывшими военными кораблями, множество огоньков, силуэты зданий, и огромное небо в жемчужных звёздах.
Опускаемся на пустыре, за радиозаводом. Катя разжимает страшные когти, едва не падаю, она со стоном перевоплощается в девушку. Лицо бледное, испуганное.
— На это раз мне сложнее было сделаться человеком, — вздыхает она, — в следующий раз сам будешь перевоплощаться, — с обидой говорит она. — Мужики, называются, всё на бабах ездят! — в сердцах восклицает она.
— Спасибо, Катюша, от смерти спасла, — опускаю взгляд.
— Ладно, проехали, напарник, — её глаза сияют изумрудным огнём, словно у кошки в подворотни.
— Очки тебе просто необходимы, Катюша.
— Сильно светятся?
— Не то слово.
— Жаль, что такую красоту придётся закрывать, — она явно взгрустнула. — Попасть бы в такую страну, где это было бы нормой, — мечтает она.
— Есть такая страна, — замечаю я, — но дорога нам туда пока закрыта.
Идём в сторону завода, ощущаем доносящийся от него гул, он и ночью работает. Гордостью наполняется сердце за советский народ и, моментально ухает вниз, я знаю, что его ждёт. Наступит время Перестройки и Гласности, откроется 'дверь' в большой цивилизованный мир и непрерывным потоком хлынут 'западные ценности', а с ними жулики всех мастей. Завод разграбят, людей выкинут на улицу, помещения заварят стальной арматурой, за бесценок скупят разгромленные цеха и сдадут под магазины и склады. Тогда я думал, это просто бандитский беспредел, теперь знаю, то глубоко продуманный план уничтожения целых стран, с целью получения Мирового господства, нити которого, идут из глубины веков. Сначала навязывается рабская идеология, и когда массы доходят до нужной кондиции, начинают действовать. Рабы уже не станут сопротивляться, будут безропотно смотреть, как уничтожают страны, убивают их самих, навязывают фальшивую культуру.
Но, а сейчас пока, процветают фабрики, гудят заводы, ресурсами занимается государство, конституция священна: 'Эх, хорошо в Стране Советской жить!', выплывают строчки из патриотической песни.
Неожиданно рядом чихает двигатель, выходим из-за заводского забора, у клумбы с кипарисами светятся фары милицейского уазика. Несколько сержантов возятся у открытого капота.
