Тропа перекрещивается с центральной улицей древнего города, широкая дорога идёт между высоких стен, здесь расположены склепы, чёрные провалы у городских стен вызывают опасения. Но это не здесь, это безобидные захоронения, нам к 'чумному кладбищу', археологи считают, там хоронили погибших от бушевавшей когда-то чумы, может и так, но так же, вперемешку с чумными — лежат упыри.
Скоро двенадцать, Луна, словно подернулась красной рябью, поторапливаться надо, в то же время не желательно, чтоб о нас узнали раньше времени.
Рита чрезмерно возбуждается, призрачный контур питбуля почти затеняет её тело, даже, кажется, запахло псиной. Эдик благоразумно сторонится, смутно ощущает, в эти моменты Рите сложно контролировать звериные эмоции.
— На рожон не лезь, у тебя Макаров с серебряными пулями, — шепнул своей подруге, — помни, тебя даже слабый упырь изодрал в клочья.
Она едва сдерживается, глаза сверкнули жёлтым огнём, из призрачной глотки страшно пса, глухо донеслось недовольное рычание, затем вполне человеческое:- Жаль, папы моего нет, он сильнейший из оборотней.
— Ничего, Рита, мы и без твоего славного бати справимся, — ободряюще говорю я.
— Уже двенадцать, — торопит Эдик.
Почти бежим вдоль оборонительных стен. В развалинах обозначается просвет, на усыпанной рыжими черепками земле валяются тяжёлые камни.
— Стойте! — поднимаю руку.
— Что там? — наклоняется ко мне Эдик.
— Мы около кладбища.
— А где… упыри?
— Вон они, — дрожит всем телом Рита.
Возле упавшей арки древнего строения виднеются неясные силуэты.
— А почему они связаны? — удивляется Катя, её глаза вспыхивают изумрудным огнём.
— Это не упыри, — просто, как констатирует факт, говорит Эдик.
— А кто? — Катя шумно вдохнула воздух, встряхивает золотистыми волосами.
— Люди, — лицо у Эдика каменеет, губы плотно сжимаются, теперь он не похож на тщедушного аспиранта. С удивлением замечаю насколько у него волевой и жёсткий взгляд.
— Вита-с приволок их для кормления мёртвых упырей, — едва не рычу я, лихорадочно шарю взглядом по развалинам.
— Кладбище начинается за той стеной, — Эдик, пригибаясь к земле, смело бежит к связанным людям. Мы бросаемся следом, останавливаемся рядом с несчастными. Надо же, Вита-с всё же выследил ту толстушку! Среди извивающихся тел виднеется знакомое лицо ночной попутчицы, что ехала с нами в троллейбусе с роскошным букетом красных гвоздик. Мясистое лицо мокрое от пота, грязное, вокруг глаз пятна расплывшейся туши, во рту кляп.
— Надо развязать, — скрипнула зубами Рита.
— Развяжем, но не сейчас, позже. Боюсь, они шум подымут, нам это совсем не к чему, — осторожно выглядываю из-за стены. Моментально натыкаюсь взглядом на худую спину нашего старого знакомого. Вита-с неестественно прямо сидит на обломке античной колонны, в тишине звучит его голос, я не понимаю этого языка, он странный, гортанный, но, с неизменным прибалтийским акцентом.
— Творит заклинания, — шепнул Эдик.
— Сейчас мы его снимем с этого камушка, — поднимаю автомат и внезапно замечаю повсюду, словно круглые кочки на болоте, их много и даже совсем близко с нами. Буквально на секунду отвлекаюсь, пытаюсь их разглядеть и вдруг, с омерзением понимаю, это головы мёртвых упырей. Ближайший нам упырь, повёл острыми ушами и резко поворачивается к нам, страшно скалится, обнажая жёлтые, кривые клыки:- Вита-с, беда! — тонко взвизгивает он, и я нажимаю на курок. Пули веером прошлись по колонне, но на ней уже никого нет, Вита-с непостижимо быстро переместился в сторону и почти скороговоркой продолжает выкрикивать заклинания. Кочки из голов упырей приходят в движение, высовываются иссушенные руки с обломанными ногтями, кое-кто уже почти выбирается из-под земли, и оборачиваются к нам.
Сухо защёлкали выстрелы из пистолетов, полоснул очередью из автомата. Серебряные пули с радостью сверкнули в темноте, словно злобные шершни жалят тела потусторонней нечисти, вырывая огромные куски истлевшей плоти и расшвыривая упырей в разные стороны.
Жуткий вопль поднимается над чумным кладбищем и кажется нам, победа близка, но Вита-с заканчивает заклинания, земля бурлит, в мир выскакивают стремительные тени оживших упырей. Я не ожидал, что их так много, ужас подкатывает к сердцу как асфальтный каток, на всю эту свору пуль явно будет недостаточно.
Вита-с злобно смеётся, пытаюсь достать его из автомата, но он увёртывается от пуль, затем и вовсе исчезает за развалинами.
Упыри быстро приходят в себя, они обрели жизнь и стремительность движений, их терзает голод, они чувствуют человеческую кровь и буквально сатанеют, не раздумывая, бросаются на нас. Автомат в моих руках раскаляется от непрерывной стрельбы и… замолкает, лишь слышится щёлканье выстрелов из пистолетов.
— Стреляй! — в страхе выкрикивает Рита.
— Патроны закончились!
— Надо уходить! — выкрикивает Эдик.
— Нельзя! — останавливает нас резкий окрик Кати. Её глаза горят, из ноздрей вырываются раскалённые искры. По её руке бежит тонкая струйка крови, вот-вот зальёт драконий камень.
Рита, с истошным визгом бросается в самую гущу упырей. Страшно щёлкает пасть призрачного питбуля, смыкается над иссушенными телами, разрывая нечисть на части. Но их невероятно много, они заваливают её на землю и рвут тело, брызгает в разные стороны кровь, призрачный силуэт страшного пса меркнет.
— Рита! — в отчаянье кричу я и бросаюсь на помощь.
Меня сбивают с ног, вижу, как мне разрывают грудную клетку, сломанные рёбра вылезают из-под кожи, кровь омывает всё тело, изгибаюсь в судорогах. Неужели всё? У моей шеи вытягиваются узкие клыки одного из упырей, но вдруг он с визгом шарахается от меня. Что-то начало происходить. Пока не понимаю, что именно, но нечеловеческая, безумная боль отхлынула как цунами с кораллового рифа. Драконий камень с благодарностью пьёт мою кровь. Поднимаюсь на ноги. Странно, я смотрю словно с большой высоты. Эдик целится на меня из пистолета, в глазах непонимание и ужас, но он быстро приходит в себя, опускает ствол вниз:- Ну, ты, Кирилл, даёшь, предупреждать надо!
— О чём именно? — удивляюсь я, и клуб пламени вырывается из-за рта, едва не сгубив моего друга.
Полчища упырей, огрызаясь как бешеные собаки, пятятся за развалины, там же скалится Вита-с.
— Вот оказывается, кто ты! — выкрикивает он.
— Кто же? — вновь удивляюсь я, извергнув из себя жгучее пламя, мигом испепелив часть упырей.
Вита-с сбрасывает с себя вспыхнувший плащ и остаётся в строгом костюме, он затравленно водит по сторонам глазами, лихорадочно ищет выход из создавшегося положения.
— Я не знал, что под твоей защитой Севастополь. В принципе, миссию свою выполнил, готов откланяться. Позволь забрать своих соплеменников, и я исчезну из твоей жизни.
— Что за миссию ты завершил? — с насмешкой фыркнул я.
— Спас свой народ.
— Упыри, это народ? — едва не давлюсь собственным пламенем.
— Для меня да. Кстати, мы очень древние существа, — Вита-с гордо выпрямляется.
С теперешней высоты и в прямом и буквальном смысле, во мне неожиданно разливается полное безразличие к мелким, остроухим, клыкастым существам, что есть они, что нет их. Может сжечь всех?
— Позволь нам уйти, — Вита-с забавно прижимает обожженную ладонь к левой груди, словно там у него есть сердце. Клоун, как есть клоун! Вновь фыркаю. Клуб пламени вновь достигает застывших упырей, часть вспыхивает как сухие елки, с воем катаются по земле и превращаются в пепел. Вита-с чудом
