Калининграде открыть филиал, то вы получите солидное вознаграждение…
Эти слова были сказаны в присутствии Роберта, который не преминул заметить:
— У такой красивой женщины не может не получиться. Обязательно будут контракты. И я думаю, что после этой командировки мы вместе должны поехать в Швецию…
Жанна долгое время перебивалась кое-как уроками английского языка, а тут вдруг такой рывок в совершенно новый и привлекательный мир. Будучи женщиной влюбчивой, она сияла в окружении двух мужчин, и ей, конечно же, льстило внимание Роберта. Что касается Петрова, то она сразу сказала самой себе: 'Меня не убудет. Если у него серьезные намерения, пусть ждет…' Однако Петрову она не сказала, что едет в командировку со шведом. Зато Долинин поспешил как бы невзначай сообщить Петрову о столь блистательном развитии карьеры его будущей жены.
Когда Жанна возвратилась из Калининграда, Петров спросил:
— Как съездила?
— Отлично. И представь себе, лечу в Швецию подписывать контракт на три миллиона баксов. Шесть процентов мои, если Долинин не обманет. Если так пойдет и дальше, я стану богатой женщиной…
— И бросишь меня, — не без горькой иронии заметил Петров.
— Ни за что, — рассмеялась Жанна.
— Работа есть работа. Что поделаешь!
— И еще какая работа!
Магазин-салон функционировал круглосуточно. Чтобы привлечь покупателей, Долинин распорядился в ночное время на покупку товара делать скидки — 10 %. Жанне в связи с этим приходилось бывать в магазине и ночью. Однажды во втором часу позвонил Долинин и сказал, что есть срочное дело и он пришлет за ней машину. В это время у входа ее ждал Петров. Когда Жанна передала ему просьбу Долинина, Петров расстроился.
— Послушай. Я тебя не отпущу.
— Ну что ты, милый, — улыбнулась Жанна и поцеловала Петрова в щеку. — Ты же сам говорил: работа есть работа.
— Мы решили с тобой пожениться, и я не смогу так больше. Давай рассчитывайся и…
— И будем на твою худосочную зарплату кукарекать вдвоем. Это несерьезно.
Жанна уехала. Долинин познакомил ее с только что приехавшим французом Ксавье. Французу было за пятьдесят, но выглядел он крепким и здоровым. Увидев Жанну, сразу рассыпался в комплиментах. На ломаном русском забормотал:
— Долинин сказал, что красавиц, но такой красавиц я еще в России не видел… — Он помог снять Жанне норковое манто, усадил за щедро накрытый стол и сел рядом. Долинин понаблюдал, как француз ухаживает за дамой, и вышел…
Мечтой Жанны было попасть в Париж. Лувр, Елисейские поля, Фонтенбло — это все она знала только по книгам.
— Я влюблена в Париж. Я так хочу в Париж, — щебетала Жанна.
— Через три дня мы Париже. Съездить с вами в Петербург, а потом Париж…
— Да, но меня просто так Долинин не отпустит.
— А мы — дело. Ехать Париж заключать контракт.
Когда Долинин вошел, Ксавье сообщил ему о своих намерениях. Он говорил, что Жанна в Париже очарует всех его друзей и что они благодаря ей заключат несколько контрактов. Долинин млел от счастья. Он поражался самому факту столь ошеломительных успехов Жанны. Не понимал до конца, как Жанне удается, как он говорил, с пол-оборота завести столь разных и многоопытных мужиков. Я знал этот редкий дар Жанны, напоминавший мне всегда неустойчивую кратковременную вспышку особых, исключительно женственных динамических сил. Дело в том, что Жанне доставляло неописуемое удовольствие пробуждать в любом понравившемся ей мужчине страсть, половое даже не влечение, а нетерпение. Ее кокетство нельзя было назвать кокетством, это была скорее игра ее генитальных возможностей, которые как бы сублимировались в игру физических и интеллектуальных сил, и эта игра выражалась во всем — и в блеске расширенных зрачков, и в легкой припухлости полуоткрытых губ, и в томительном, едва заметном движении кончика язычка, и в легком, как бы нечаянном прикосновении мизинчиком или локоточком руки партнера, и в таком мимолетном движении, когда откровенно обозначается вдруг упругость груди, а то еще игривое вскидывание головы, из-за чего каскад блестящих волос мягко рассыпался на щемяще ослепительной белизне плеч.
Как это ни странно, но Жанна сама однажды признавалась мне в том, что предварительная игра удовлетворяла ее больше, нежели именно половой акт. По мере того как распалялся мужчина, она доводила себя до того критического состояния, когда надо либо сказать 'Да', либо оборвать игру. И то и другое Жанна проделывала с таким изяществом, что у ее поклонника вспыхивали ранее неведомые ему чувства и появлялось ощущение, что перед ним необыкновенное существо, сулящее ему несказанные радости.
Она не скрывала того, что у нее есть жених и что скоро она станет Петровой. Долинин поначалу испугался ее столь откровенных признаний, а увидев, что эти признания лишь усиливают влечение к ней, изменил тактику по отношению к Жанне и к самому Петрову.
Жанне он сказал:
— Что ж, я не возражаю, сыграем свадебку. Думаю, ты не будешь торопиться с декретным отпуском.
— Можете не волноваться, — резко ответила Жанна. — Мне этого не дано. — Она отвернулась, и крупные слезы покатились по ее щекам.
Долинин ликовал. Теперь многое ему открылось, и он решительно взялся за устройство женитьбы.
После свадьбы Жанна сказала мужу:
— Я еще малость поработаю, а потому возьму расчет. Хватит.
Но уйти ей от Долинина было не суждено. Случилось несчастье, в котором Жанна винила только себя.
Однажды ночью в их квартире раздался телефонный звонок. Жанна взяла трубку. На проводе был Долинин.
— Милочка, умоляю. Срочно нужен переводчик. Двое из Штатов сидят напротив меня и ни слова по- русски.
Жанна встала. Петров преградил ей путь:
— Не пущу. Хватит. Пошли их в задницу.
Жанна отвела руку Петрова и прошла в ванную. Через пять минут она была одета, а за окном уже стоял 'Мерседес'.
— Я быстро приеду. Освобожусь и скоро вернусь. — Она ласково улыбнулась Петрову и мгновенно выпорхнула из квартиры. Она действительно была намерена быстро разделаться и ни в коем случае не оставаться у Долинина до утра. Но когда она увидела двух совершенно очаровательных американцев, то мгновенно зажглась таким желанием, что сдержать свой упоительный женский дар уже была не в силах.
Обдав своим очаровательным теплом трех приунывших было мужчин, Жанна завелась с такой, только ей присущей, открытостью, что гостям, сраженным ее естественным пылом, сразу же показалось, что они уже обладают этой женщиной, и в этом обладании Жанна расцветала все больше и больше, помогая молодым людям обрести ту необходимую вольную раскованность, без которой не может быть никакого настоящего чувственного влечения.
Нет, она в тот вечер и не собиралась никому отдаваться. Она получила свое. Она была удовлетворена проявленной своей женственностью, полностью насладилась своим бабьим могуществом. Но и домой ей не хотелось ехать. Она решительно объявила мужчинам:
— У нас все впереди. Обещаю вам красивую жизнь в течение всей вашей командировки, а теперь отпустите меня отдохнуть часика полтора.
Было уже утро, когда она заперлась в крохотной комнатушке, служившей комнатой отдыха для дежурных охранников. В ее дверь стучали, сначала тихонько, а затем настойчиво. Шептал зловещий Долинин:
