тридцати пяти на вид, с аристократичными чертами лица, коротко стриженными, местами тронутыми сединой, волосами и очень уставшими глазами. Белый халат явно указывал на его профессию. — Да, а вы — Константин Павлович? — чуть улыбнулась я, подходя к нему. — Рад знакомству, можно, просто Константин, — он чуть улыбнулся. — Что именно вы хотели бы узнать? — Все, что связано с убитым пациентом и его связью с Данилом. Любая информация может оказаться полезной. — Тогда давайте пройдем в мой кабинет. Разговор, что-то мне подсказывает, будет долгим. Мы прошли по непримечательному коридору, со стен которого буквально осыпалась побелка. В здании было довольно пусто. Кабинет оказался маленьким и уютным, здесь пахло какими-то ароматическими маслами или чем-то в этом роде, пол был застелен ковром, маленький диванчик был завален папками с бумагами, как и кофейный столик. В контраст с этим рабочий стол был идеально чист и убран, все было аккуратно разложено и расставлено. — Извините за небольшой беспорядок, — кивнул на бумаги доктор. — Присаживайтесь за стол и задавайте тогда конкретные вопросы. — Хорошо, — согласилась я, устраиваясь поудобнее. — Когда Данил здесь был последний раз? — В день убийства, точнее, наутро, когда были обнаружены тела. Я сразу ему позвонил. — Какая была его реакция? — Он был расстроен и зол, а также не поверил ни слову следователей. Чай или кофе? — Кофе, без сахара, если можно. — Конечно. — Кем Данилу приходился этот пациент? — Он говорил, что другом, подробнее не распространялся. У нас был уговор, по которому я извещал его о всех изменениях в здоровье Анатолия. — А что с ним было? Можете подробно рассказать о его болезни? — взяв в руки горячую чашку, спросила я. — Он поступил к нам давно, но я помню даже первый день, когда его к нам привезли. Жаловались соседи — он кричал что-то ночью, вначале в квартире, потом выбежал на лестничный пролет. Выкрикивал нечто вроде: «Он убьет меня…». Накинулся с кулаками на врачей, когда они приехали. — Кто «он»? — заинтересовалась я. — Он не говорил. Мы проводили с ним долгие сеансы, я был его лечащим врачом, но сдвинуться с этой точки нам так и не удалось. Он просил спрятать его, постоянно кричал, боялся. Иногда не узнавал никого. Где-то через неделю после того, как его привезли, он полностью замкнулся и перестал воспринимать реальность. — Когда появился Данил? — Через месяц. Он пытался общаться с Анатолием, но тот не шел на контакт, его мозг уже был сильно поврежден болезнью. Сомневаюсь, что он хоть что-то понимал. — Когда Анатолий еще был более-менее в себе, он рассказывал что-то про себя? Откуда его страхи и почему кто-то хочет его убить? Константин чуть нахмурился: — Вера, не воспринимайте его бред так серьезно. Его сознание могло придумать миллионы историй. — Так он что-то рассказывал? — Нет. Только постоянно повторял, что «он» убьет его. — Что за второй пациент, с которым они сцепились? — Сергей… О нем я толком ничего не могу вам сказать. Он поступил вечером: кидался на людей, говорил нечто нечленораздельное, его отправили к нам, так как он начал буянить неподалеку. Пообщаться с ним я хотел утром, но не успел. — Он совершил убийство в ту же ночь? — Да. — То есть вы не можете утверждать с полной уверенностью, что он ненормальный? Он мог притворяться, чтобы проникнуть сюда? — Если он хороший актер, то да. Но зачем? Чтобы зарезать сумасшедшего? Это лишено смысла, — скептично заметил доктор. — Кстати, на счет зарезать, откуда у него мог взяться нож? — Мы не знаем, но единственный возможный вариант — он как-то смог его пронести, хотя это лично мне кажется невозможным. — Палаты звуконепроницаемы? Точнее палата Анатолия? — Нет, обычная. Он не был буйным пациентом. Последние годы он постоянно молчал. — Но криков ночью никто не слышал, как и шума борьбы? — нахмурилась я. — Нет. Хотя у нас ночью постоянный обход коридоров. — Не находите странным? Если они дрались, то это было бы громко… да и человек, которому воткнули нож в живот, вряд ли будет молчать. — Какого ответа вы ждете? — нахмурился Константин. — Конечно, кажется, но я не лгу вам. Данил думал также как вы… — А Анатолий был сильным физически? Я видела фотографии, мне он показался худым. — Да, он мало ел, считай все насильно в него вводилось. И я понимаю, к чему вы клоните: я не знаю, как ему удалось выбить нож у Сергея и вонзить тому в живот. — Вопрос еще в том, как мог Сергей потом перерезать ему горло, — задумчиво ответила я. — Если там, конечно, не было никого третьего. — В здание больницы не могли проникнуть посторонние, а за врачей и персонал я отвечаю. — Нож тоже никак не мог здесь оказаться, — парировала я. — У вас есть еще вопросы? — сухо спросил Константин, которого явно зацепил мой ответ. — Пожалуй, нет. Спасибо за уделенное внимание. — Давайте я вас провожу, — привстал Константин. — Думаю, я найду выход. Хотя у меня есть к вам одна просьба. У вас есть какие-то контактные данные родственников Сергея и Анатолия? — У Анатолия никого не осталось уже, а Сергея есть… — И адреса, где они жили, если возможно, — мило улыбнулась я. Константин смерил меня оценивающим взглядом, задумался на несколько секунд, но все-таки кивнул. — А кем работал Сергей? — Журналистом. Собственно, здесь вы найдете, практически всю информацию о них, — протянула мне две папки Константин. — Спасибо и до свидания. — До свидания, Вера. Геннадий спокойно ждал меня в машине. — Куда теперь? — просто поинтересовался он. У меня начало складываться ощущение, что в его голову просто заложен ограниченный набор фраз. — В отель. Достав телефон, я набрала Алекса. — Ну что там? — спросила я. — Ничего, абсолютно, — неутешительно ответил патологоанатом. — Письмо, похоже, действительно каким-то образом пропало, как и упоминания о нем. Как будто и не было. — Может, и не было… — задумалась я, но говорить свои подозрения Алексу не стала. Геннадий не внушал мне такого доверия, чтобы при нем начать наговаривать или, наоборот, говорить правду о Кире. — Ладно, давай поговорим в отеле. Мне надо попробовать все разложить по полочкам, а то сейчас в голове полная каша. — Давай, жду. Первая информация появилась. Можно пытаться разобраться, хотя бы в этом расследовании. Не зря же Данил навещал этого Анатолия. Точно не зря.
Четвертая глава. Ловля подозреваемых
Карандаш быстро мелькал в моих пальцах. Раз оборот, два оборот… Как же это делают всего-то двумя пальцами? — Вера, — вырвал меня из мыслей Алекс. — Ты уже минут десять сидишь и смотришь на чистый лист бумаги. — Я думаю… Точнее пытаюсь думать. Да только в голове сейчас полный вакуум. — Может, ты ляжешь поспишь? Уже поздно, — мягко, как будто общаясь с душевнобольной, уточнил друг. — Нет, все надо собраться. Значит, так. Наша жертва — Данил. Он экстрасенс в немаленькой организации по перекупке и перепродаже артефактов, с нелегким характером и, похоже, манией величия. В сумме нам это дает кучу врагов и возможных подозреваемых. Но при этом он неглуп и силен, что сокращает список. Кто первый подозреваемый? Начертив один кружок с именем убитого, я сделала большой глоток холодного пива. Алекс последовал моему примеру. — Кира, — затем сказал он. — У нее и возможность есть, и вполне может быть мотив. — Она бы подходила, если бы не два громадных «но». Первое: будь она убийцей, то она бы в жизни не поехала зачем-то искать меня. Да и обвиняла меня она искренне. Но даже не это главное. Она не могла убить его, так как они были «связаны». Их чувства и жизни были переплетены настолько, что это было бы как убить саму себя. Она и сейчас напоминает истеричку именно поэтому… Кира вполне может сойти с ума из-за такого «разрыва». Так что ее отметаем. Еще один глоток пива прояснил немного сознание. — У нас есть три человека в фирме, с которыми он общался. Мила, Елизавета и Виктор. Они могли знать местонахождение Данила, когда его убили, и они могли знать о письме, которое было отправлено мне. А значит и могли перехватить. Смерть Виктора на первый взгляд была никому из них не нужна. Они все теряли свою работу или оказывались на грани краха. Да и возможности ни у кого из них не было. Елизавета и Виктор — очень слабые экстрасенсы, их дар практически не чувствуется. У Милы шансов больше, так как она оборотень, плюс есть шанс, что Данил ей доверял, а значит, мог подпустить. Но какой у нее мотив? Имена Виктора и Елизаветы я перечеркнула, как и имя Киры, а вот рядом с Милой оставила вопросик. Единственный вопрос, зачем ей это? — У нас есть еще некий Александр, который первым нашел труп. Но его можно тоже вычеркивать сразу — он просто человек. Причем слабохарактерный, похоже, игрок, если задолжался кому-то. Нет, он тут точно не причем. Еще один крестик. — А что ты в дурдоме выяснила? — поинтересовался Алекс, скептично посмотрев на перечеркнутые имена всех подозреваемых. — Странная ситуация. Но в ней можно попытаться разобраться. Там есть, что распутывать, да только есть ли смысл? Не будет ли пустой тратой времени? — Ну смотри, письмо же кто-то выкрал. В письме было об этом деле, значит, кто-то не хотел, чтобы в этом всём копались. Да и если искать не там, то где? — философски закончил Алекс. — Главы кланов оборотней. Правда, неизвестно перешел им Данил дорогу или нет. И экстрасенсы. Вопрос тот же. На счет оборотней можно расспросить Киру… Ладно, если вернемся к убийству Анатолия. Он боялся, что его кто-то убьет, боялся до сумасшествия, в прямом смысле слова. Почему это
