опаской), да еще и подраться некоторые были далеко не дураки – в свободное от служебных тягот время. Старший и младший унтера, конечно, старались поддерживать дисциплину на уровне, но старые привычки одолеть не так-то просто.
Штаб-ротмистр Блинский чаще всего отсутствовал «по неотложным делам», в основном в Ченстохове. И штаб рядом, и прекрасные дамы недалеко. А еще штаб-ротмистр спал и видел, как он становится ротмистром и службу свою продолжает в штабе, поначалу бригадном, потом окружном – и так далее. В его отсутствие всю бумажную работу доверили… правильно, молодому, но ужасно перспективному корнету, князю Агреневу. Последний из трех офицеров отряда (вообще-то по штату их должно было быть четверо, но, учитывая хронический дефицит молодых офицеров, а вернее будет сказать, военных училищ в империи…), командир третьего взвода корнет Зубалов, вообще уже полгода как подал рапорт с прошением об отставке с действительной военной службы и самозабвенно готовился к поступлению в университет. Вот только все не мог никак решить, кем же он хочет стать: юристом или… может пойти по сельскохозяйственной части, на агронома? Такое поведение попросту не укладывалось в голове у Александра, потому как контрабандисты были не безобидными овечками, сшибающими детишкам на молочишко, а натуральными бандитами без тормозов: при встрече стреляли не раздумывая и засадами очень даже не брезговали. И что самое печальное – сильно недолюбливали офицеров, выражая свою неприязнь всеми доступными им способами. К примеру, поручика Глокке, что командовал взводом до Александра, в одной из стычек просто забили прикладами насмерть. Говорят, так и привезли заиндевевшего, с размочаленной вдребезги головой, с брызгами крови и мозгов на шинели. С таким добросовестным отправлением служебных обязанностей у господ офицеров совсем неудивительно, что и первым взводом, и всей ротой (пока было привычнее отряд называть именно так) потихоньку управлял Трифон Андреевич, пожилой и опытный отрядный фельдфебель. Хозяйственные дела, вопросы расстановки секретов и дозоров, очередность увольнений, выдача месячного денежного довольствия… Сегодня с утра по плану, составленному самим же Александром, был первый пеший обход «владений», на предмет еще раз все осмотреть, подробно и не спеша, составить свое мнение и решить, как тянуть службу дальше. Через час после побудки, аккурат к окончанию завтрака, появился «экскурсовод» – старший унтер Мохов, к «труду и обороне» подготовленный значительно лучше, чем корнет: винтовка на правом плече, сабля в потертых коричневых ножнах на поясе, рядом с двумя вместительными подсумками, явно не пустыми.
«Хм… последуем примеру опытного человека».
К глубокому сожалению, все, что было возможно, – так это взять патронов побольше, потому как винтовки офицерам не полагалось. Хотя, конечно, можно было бы и прихватить свободную берданку в оружейке, но попросту одолела лень-матушка. Тащить такую тяжесть… по такой жаре!
Выйдя за околицу, корнет с унтером начали петлять от столба к столбу, пересекая по пути лесочки, ручейки, луга и рощицы, обходя овраги и заросли колючего кустарника. Через каждые пятнадцать-двадцать минут унтер «находил» очередной секрет или дозор и коротко справлялся у них:
– Все тихо?
На что следовал один и тот же ответ:
– Угум!
Пройдя таким образом верст десять, присели на поваленный ствол старой сосны – отдохнуть в тенечке.
– Вот, вашбродь, большую часть прошли, еще три секрета глянем – и обратно.
– Хорошо…
Потянувшись всем телом, офицер расположился на бревне поудобнее, настраиваясь на долгий разговор.
– А скажите мне, Мохов, как вас по имени-отчеству?
– Семен я, а батюшку Василием звали, – с запинкой ответил старший унтер, слегка удивленный таким явным интересом именно к своей персоне.
– А давайте-ка поговорим по-простому, без чинов, Семен Васильевич.
– Так точн… э-э?
– Вот и договорились. А скажите мне, Семен Василич, как часто у НАС пошаливают? А то прямо опаска берет, как послушаю историй разных.
Поначалу собеседник князя отвечал на все вопросы односложно и с явной настороженностью, но постепенно разговорился, и сведения полились полноводной рекой, рисуя правдивую картину происходящего на границе.
«Неслабо!!! Тихая война – вот как это называется. Короткие перестрелки не реже одного раза в неделю, раз в месяц у нас или у соседей раненые, а повсеместно считается, что тут тишь да гладь да божья благодать. Вот это я попал! Так, надо все хорошенько обдумать, а пока… Пора сворачивать разговор».
Задав пару-тройку вопросов о родных и близких старшего унтера, Александр познакомился со всей его немудреной биографией. Родился, крестился, женился… три дочери, сын-наследник, первый внук на подходе, а нажил – всего ничего. Два ранения, три благодарности да полдюжины медалей. Удачно ввернув про свое сиротство и обучение на казенке, князь окончательно завоевал доверие Семена Васильевича, и дальше они продолжили путь не торопясь и переговариваясь прямо на ходу. К удивлению и зависти корнета, служивый при этом выглядел так, будто гулял налегке и недолго, в отличие от своего командира, который чувствовал каждый грамм веса револьвера в кобуре и прикидывал в уме, как у него вечером распухнут ноги. Что тут скажешь… ветеран! Уже на подходе к заставе комвзвода ненадолго приостановился:
– Вот что, Семен Василич. Наедине разрешаю обращаться ко мне по имени-отчеству. – Помолчав немного, продолжил: – Опыта вам не занимать, я же, как видите, им еще не обзавелся. Поэтому продолжайте… служить, как привыкли, покуда я во все тонкости не вникну. И советами от вас я не побрезгую.
Внимательно вслушивающийся в слова начальника, унтер как-то по-новому оглядел Агренева и, степенно огладив усы, слегка кивнул:
– Благодарствую за доверие, Александр Яковлевич, не подведу!
Утро. Тишина, самый сладкий сон.
Кукаррекууу!
«Дождешься, царь курей, определю тебя в суп, будешь там орать!»
Петух этим утром надрывался так, что казалось, будто он голосит в рупор. Тело онемело и напрочь отказывалось двигаться.
«Я, похоже, вчера как упал в кровать, так и спал в одной позе, вот все и отлежал. Ух! Не все, оказывается, отлежал-то. Ох как ноги болят! А кто это там топает у меня в прихожей? Понятно, денщик пришел. О! Вот пусть он меня и отнесет в канцелярию, а то представить страшно, как я ходить сегодня буду. Эха-ха! Ладно, попытаемся встать, что ли?»
Сам себе корнет напоминал старенького дедушку, до того плавно и печально двигался, одеваясь. Заурчавший живот не дал довести до конца утреннюю гигиену и погнал за стол в одних бриджах. Зато после утреннего жора притихла ломота по всему телу, а уши запылали двумя флажками, тихонько радуя своим видом обычно невозмутимого Савватея.
«Это я разогрелся, пока ложкой махал?»
Медленно и осторожно Александр дошел до канцелярии, где, как и всегда, отсутствовал Блинский. Зато имелся отвратительно бодрый Зубалов, неподдельно обрадовавшийся прибытию собеседника.
– Утро доброе, Александр!
– Скорее, раннее, Андрей. Позвольте осведомиться, где Сергей Юрьевич?
– Отбыл на доклад в штаб, ну и… думаю, будет вечером. Кстати, вы слышали о крупном успехе на Белостокском пункте? Так-таки и не слышали?! Ну, так я вам сейчас все подробнейшим образом расскажу.
Слушая сослуживца, князь удивлялся: старше его на три года, а ведет себя как кадет-первокурсник! Подпрыгивает, размахивает руками, заливается смехом невпопад. Или это на него так достижения незнакомых ему офицеров подействовали?
