— Зато теперь ты понял, как надо на корабле дежурить, — сказала она, — и то хорошо.
— Да, хорошо, — не то сказал, не то проскрипел Данилка, — а отец-то… А ребята теперь все смеяться будут…
Но мать успокоила Данилку:
— А отец-то разве сразу хорошим рыбаком стал? Тоже сколько раз ошибался, пока научился рыбу ловить. А ребята? Ну что ж, посмеются да перестанут, какое горе! Ты лучше послушай-ка, что ведра говорят…
Данилка улыбнулся:
— «Мы пустые», — это они говорят?
— Угадал, сынок!
Мать пошла топить печку, а Данилка схватил ведра и побежал к источнику.
Данилка шел к источнику, а сам все думал: узнали уже или еще не узнали в деревне, как он рыбу спугнул? Если узнали, то сейчас от разных насмешек Данилке и деться будет некуда.
Чем ближе он подходил к источнику, тем медленнее были его шаги. Он шел и все боялся. А ноги все- таки привели его туда, где у самой скалы стояла каменная колонка с большим краном.
«Ух, народу сколько! — с досадой подумал Данилка. — Весь колхоз собрался!»
И правда, возле колонки что-то очень много нынче собралось народу. Все приходили, и никто не уходил. Толпились, кричали — не то бранились, не то жаловались.
«Что-то случилось!» — догадался Данилка и ускорил шаги, забыв о своей беде.
— Воды нет! Воды нет! — вот что кричали в толпе. — Вода ушла! Ах ты горюшко, воды нет! Что же нам делать? Воды нет! Председателя! Зовите председателя — воды нет!
Данилка протолкался сквозь толпу к источнику. Кому-то наступил на ногу, кто-то дал ему подзатыльник, но он даже не заметил этого. Каменная колонка стояла сухая. Из отвернутого крана не падало ни капли. И в большом корыте, куда наливали воду скотине, светилась лишь маленькая длинная лужица.
Пришел председатель, Тихон Иваныч. Невысокий, но широкоплечий, он раздвинул толпу и подошел к колонке. Завернул кран, снова отвернул. Воды не было. Тихон Иваныч задумался, шевеля своими большими свислыми усами.
— Ушла вода, — сказал он. — Где-то в горе водяную жилу перерезало.
— Что ж делать-то? — чуть не с плачем спросила тетя Фрося Бабкина. — Чем же мне теперь свою картошку поливать?
— Нашла о чем говорить! — закричала телятница Анна. — О картошке! Тут вот телята придут из стада — чем я их поить буду? А то картошка!
— А лошади? Где лошади напьются? — закричал и конюх Василий Барабулькин. — Чем я лошадей напою?
— Лошадей можно к водохранилищу сгонять, — заговорили другие колхозники. — А сами мы что пить будем?
— Ох, что ж нам делать-то! Конец пришел! — заголосили колхозницы.
И такой шум подняли, что председатель рассердился.
— Оттого что вы голосите, вода не появится, — сказал он. — Кто свободен — снаряжайтесь за водой в совхоз и в горы — к Лягушачьему источнику. А я сейчас в Феодосию поеду, буровиков вытребую. Дело налаживать надо, землю бурить, воду искать, а не кричать здесь попусту!
Данилка с пустыми ведрами пошел обратно домой. Он шел и думал:
«Вот так дела… А как же мы сегодня без чая, без супу? А умываться — на море бегать?»
Он свернул к Феде. В окнах у Бабкиных ветер трепал желтые занавески — наверху ветру гулять свободнее. Данилка хотел крикнуть, но черный Валет уже увидел Данилку, залаял и завилял хвостом, и сам Федя выскочил на крыльцо. Еще не умытый, с вихрами на макушке, он сбежал, а вернее — скатился вниз по крутой каменной лесенке.
— Что это? — спросил он. — Что кричат?
— Вода из колхоза ушла, — ответил Данилка.
— Как ушла? — не поверил Федя. — Всегда ты выдумываешь!
— А очень просто. — Данилка погремел пустыми ведрами. — Видишь?
Большая беда нагрянула в колхоз: люди, скот, сады, огороды — все осталось без воды.
Завизжали свиньи на свиноферме — они требовали пойла. Пришли в полдень коровы, побежали все к каменной колоде у источника, сунулись, а там пусто, даже лужица высохла. И начали реветь на разные голоса. Жалобно блеяли у пустой колоды овцы и тоже просили: «Воды! Воды!»
Страх, смятение пошли по колхозным дворам. Жалко скотину, а что сделаешь, когда и у самих во рту пересохло.
Солнце уже припекало по-летнему. Оно сушило и сжигало траву на горах, выпивало остатки воды из каньонов и лесных ручьев, вытягивало влагу из листвы деревьев.
А море пригоняло к берегу широкие синие волны, плескалось у песчаной отмели и словно смеялось над людьми: «Вот сколько воды, а вы плачете, что воды нету! Смотрите, какая светлая, прохладная и веселая у меня вода! Только что горьковата да солоновата… а зато вот как ее много!»
Кадки, бочки, ушаты, большие бидоны с молочной фермы — все поехало на подводах за водой в горы, к Лягушачьему источнику. Грузовик с цистерной для воды помчался в соседний совхоз. Федя попытался было залезть в кабину, но шофер его высадил. Федя хмуро посмотрел на белое облачко пыли, которое закрутилось по дороге вслед за машиной.
— На Лягушачий не взяли… В совхоз не берут тоже, — сказал он Данилке, — вон ребята поехали… Тоня Каштанова большая? Подумаешь, какая большая! И Петруша Огородников, если он пионер, так уж очень большой стал! А мы все маленькие да маленькие…
Васятка Тимаков подошел к Феде и Данилке:
— Пошли купаться?
— Люди будут за водой ездить, а мы купаться? — угрюмо ответил Федя.
— Ну, а раз не берут?
Васятка повозил ногой в мягкой дорожной пыли. Вокруг него сразу поднялось пыльное облачко. Васятка чихнул и отбежал подальше.
— Пошли на море? — еще раз позвал он.
— Пошли, — ответил было Данилка.
Но Федя остановил его.
— А давай и мы за водой пойдем, — сказал он, думая о своем.
Данилка посмотрел на него:
— А куда?
— На источник. На Большую гору. Возьмем по ведру и принесем. Пошли?
Раздумывать не стали. Взяли по ведру и пошли на Большую гору. Васятка тоже было пошел с ними, но наступил на колючку, захромал и вернулся домой.
Федя и Данилка шли по узкой, крутой тропочке. Долго-долго крутилась эта тропочка, поднимаясь все выше и выше. Уже недалеко оставалось до перевала, но ребята совсем истомились от жары. И устали, и пить им хотелось. Данилка начал отставать от Феди. Федя останавливался, дожидался его. Так брели они среди гор, как две букашки, а тропинка все бежала и бежала вверх.
Данилка не выдержал, поставил ведро кверху дном и сел на него.
— Федя, посидим! — крикнул он.
Но Федя упрямо шагал к перевалу. И там, где тропинка кончилась, словно уперлась в небо, Федя
