опустилась на колени так, чтобы бедра Керана оказались меж ее ног. Платье плыло на поверхности воды. Ткань слегка вздымалась, прежде чем, намокнув, погрузиться в воду.
— Именно этого я и хотел — чтобы ваши бедра сжали меня.
Он пристроил ее сверху, и Бриджет безошибочно определила, что он возбужден до крайности, ощутив его возбужденный член у себя между ног. Чулки доходили ей до колен, и бедра были практически обнажены. Было сущей пыткой чувствовать его возбужденное прикосновение. Желание предъявляло свои права. Керан сжал ее бедра, как в тот момент, когда наваливался на нее сверху. Бриджет ощутила внутри страшную пустоту. Какое ей дело до того, что горничные подсматривают? Он ведь ее муж, в конце концов.
— Керан… Они наверняка стоят прямо за дверью и все слышат.
Она едва сдерживалась, чтобы не заговорить в голос.
— Мне так нравится слышать, как вы произносите мое имя, — тихо, с чувством произнес он.
Сильные руки приподняли Бриджет, и его ствол встал прямо, не сдерживаемый напором ее живота.
— Вы же не собираетесь… пока они там.
Правда заключалась в том, что знатные особы не считали нужным стесняться в присутствии слуг. Они делали все, что заблагорассудится и когда заблагорассудится. Более того, брачная ночь очень часто проходила при свидетелях. Некая мера предосторожности, чтобы брак не был расторгнут. Слухи при дворе разлетались мгновенно именно потому, что дворянам не приходило в голову замечать присутствие слуг.
— Уверяю вас — именно этим и собираюсь заняться, а они ничего не увидят.
Его член легко вошел в нее. Бриджет была к этому готова и радостно принимала решительную атаку его плоти.
Она чувствовала унижение пополам с восторгом. Горничные ничего не могли видеть, но все знали. Бриджет поежилась. Момент был исключительно эротичный. Керан крепко поцеловал ее в губы, заставляя открыться навстречу его языку.
— Хочу, чтобы Райотсли слышал, как вы стонете, принимая меня. Пусть расскажут ему, как вам нравится быть моей женой.
Сцепив пальцы ног на дне ванны, он сильнее сжал ее бедра. В его глазах Бриджет читала желание, и не только желание плоти. Его глаза лучились любовью. Любовью, которая сильнее скромности, — лучшее средство удержать жену.
— На вас платье, Бриджет, а дверь закрыта. При дворе большей скромности не полагается.
Его дыхание щекотало ее ухо, и Бриджет больше не могла противиться. Слегка откинув голову, она куснула его в шею.
— Садись на меня верхом, жена. — Голос Керана был подобен грому. — Держись крепче, не то сброшу!
Ее сердце бешено стучало, разгоняя кровь в жилах. Керан не стал ждать. Поднял Бриджет и усадил, пронзая ее плоть. Вода плескалась, грозя затопить всю комнату, но ему было все равно. Следующий удар был еще сильнее и напористее. Стон восторга слетел с губ Бриджет. Наслаждение слишком явно вступало в свои права. Ее тело выгибалось, принимая каждое его движение; она отвечала не думая, повинуясь лишь инстинкту.
Керан обнял ее, прижимая к груди. Такое положение позволило ему участить атаки, и Бриджет снова вскрикнула.
— Вот так, моя милая.
Вода полилась на пол, но Бриджет ничего не замечала. Намокшая шерстяная ткань платья царапала кожу, зато тело Керана было таким гладким и теплым! Она сжала его в объятиях, то вздымаясь, то опускаясь в сумасшедшем ритме. Слышала его шумное дыхание.
— Взгляните на меня, Бриджет, — тихо проговорил он.
Она подняла взгляд, и их глаза встретились. Бриджет была зачарована огнем желания, который видела в этих темных глазах.
— Вы моя.
И он снова ринулся на нее. Его движения сделались неистовыми, но он стиснул зубы, пытаясь оттянуть конец, и не сводил взгляда с ее лица. А Бриджет уже уступила наслаждению. Ее пронзительный крик взлетел к потолку. Керан продолжал наносить короткие удары. Вдруг она почувствовала, как изверглось семя. Горячая струя отозвалась новым взрывом удовольствия где-то в глубинах чрева. Она сжала бедра, чтобы удержать в себе его щедрый дар. Инстинктивное движение, как будто тело само знало, как себя вести. Бриджет не подозревала, что умеет это, пока в ее жизни не появился Керан.
Крепко прижимая ее к себе, Керан гладил ее спину, а вода тем временем понемногу успокаивалась. Бриджет не хотелось шевелиться. Сильнее, чем когда-либо, она наслаждалась ароматом его тела, ощущением его теплой кожи под собственной щекой.
Краем глаза она уловила движение, и ее муж вздрогнул. В комнате возникли две горничные. Прежде чем уйти, девушки присели в реверансе.
— Канцлер узнает обо всем раньше, чем вы успеете снять мокрое платье.
— Керан!
Бриджет хлопнула его по груди, но не рассчитала, и удар пришелся по поверхности воды. Брызги полетели ему в лицо, и ответом ей была насмешливая ухмылка.
— Признаюсь, что этот мой проступок я совершал с огромным удовольствием.
Ахнув, Бриджет попыталась освободиться. Но мокрая одежда не давала ей встать: плотная шерстяная материя, намокнув, сделалась непривычно тяжелой.
— Вы бесстыдник! Епископу следовало бы посадить вас в колодки, на час позора!
Керан помог ей встать. Вода капала на каменные плитки пола, и комнату наполнил шум дождя, которого на самом деле не было.
— Я говорю суровую правду, поскольку необходимо покончить с этим бесчестьем.
Керан взял полотенце и начал вытираться.
— Пора разыскать вашего отца. Нам с ним есть о чем поговорить.
— Согласна.
Его руки замерли, и он поднял глаза, чтобы найти ее взгляд. В. глазах мужа Бриджет видела нежность — и это было самое прекрасное зрелище в ее жизни. Протянув руку, Керан обнял Бриджет за талию. То ли он привлек ее к себе, то ли просто подошел — она не заметила. Важно было лишь то, что он снова целовал ее в губы. Нежнейшая из ласк, исполненная любви; красноречивее любых слов.
— Не представляете, как мне нравится слышать от вас такие слова, Бриджет. Кажется, я ждал их всю жизнь.
О приближении канцлера они догадались гораздо раньше, чем раздался громовой стук в дверь. Керан встал в боевую стойку, а Бриджет в мгновение ока очутилась за его широкой спиной. Сопровождающие Райотсли люди не стали дожидаться приглашения войти. Короткий стук — и обе двери были нараспашку; железные петли жалобно застонали.
— Руки прочь от нее, лорд Риппон.
Канцлер Райотсли, не колеблясь, шел прямо к ним. За ним по пятам поспешал весьма немолодой человек. Разумеется, это был не кто иной, как лорд Освальд. Канцлер щеголял роскошным нарядом: расшитый камзол украшал широкий меховой воротник. Цепь, символ его власти, была разложена по плечам так, что медальон с изображением святого Георгия, убивающего дракона, находился прямо против сердца. Канцлер испытующе уставился на Керана, обежал взглядом его обнаженную фигуру, не преминув задержаться на его члене. Керан не дрогнул. Стоял, расправив плечи, выпрямившись во весь свой огромный рост. Не так-то легко было его смутить!
— Добрый день, лорд-канцлер! Вам придется извинить мне отсутствие одежды. Мы только что прибыли и только что поженились. А вы, должно быть, лорд Освальд.
— Никаких извинений. Девица вам не принадлежит.
Обвинение было брошено лордом Освальдом. Но канцлер предостерегающе поднял руку, и лорд Освальд умолк. Захлопнул рот, как коробку. Бриджет стало противно. Вот пес! Разве можно даже пытаться сравнивать его с Кераном? Шмыгающий носом трус, ожидающий подачек с хозяйского стола. Округлый мягкий живот выдавал в нем человека, привыкшего баловать себя излишествами.
