Моника подняла руку, давая им понять, что из-за их криков ей ничего не слышно.
— Что? — сказала она в телефонную трубку. — О боже! — воскликнула она, и, прижав трубку к груди, испуганно посмотрела на них. — Когда? — спросила она своего телефонного собеседника. — Что говорит полиция? О боже, это ужасно!
Мэтт смотрел на нее, чувствуя, как его охватывает тревога. Он знал, какое именно сообщение может вызвать такую реакцию. «Я больше этим не занимаюсь», — стиснув зубы, сказал он себе. Когда Моника повесила трубку, он спросил:
— Что случилось?
— Джона Крюгера убили. Мама говорит, что его забили до смерти.
— О господи, — пробормотал Том.
Мэтт сжал рукой кофейную чашку.
— Где это случилось? — спросил он.
— У него в доме. Его сын Гэри нашел его на заднем дворе. Кто-то ударил его деревянным бруском по голове, выломав этот брусок из ограды новой веранды Крюгера.
— Может быть, он просто упал, — сказал Мэтт, решив не делать поспешных выводов.
— Гэри сказал папе, что у него вместо лица кровавое месиво и все вокруг тоже в крови. О боже, это просто кошмар какой-то! — воскликнула Моника. Похоже, она наконец осознала весь ужас произошедшего и разрыдалась. Том взял у нее из рук телефонную трубку и обнял ее.
Мэтт смотрел на них, слушая, как у него гулко бьется сердце. Джон Крюгер был другом их семьи и семьи Моники. Мэтт и Том ходили в школу вместе с тремя сыновьями Крюгера, а потом троих братьев перевели в школу-интернат в Сиднее.
— Ты должен что-то сделать, Мэтт, — сказала Моника, прижимаясь к Тому и вытирая глаза салфеткой.
— Я больше не работаю в полиции.
— Но ты ведь можешь помочь местным полицейским. Ты знаешь, что нужно делать, а они хорошо знают тебя.
— Мон, я больше этим не занимаюсь.
— Черт побери, ты ведь все-таки детектив, Мэтт. Это ведь Джон Крюгер. Я прошу тебя, сделай что- нибудь.
Мэтт провел рукой по волосам, чувствуя, что его сейчас стошнит и кофе, который он только что выпил, выйдет наружу. В его душе сейчас происходила жестокая борьба. Желание помочь боролось с желанием послать все к чертовой матери. Исход этой борьбы предопределило одно простое обстоятельство.
— Я больше не коп, — сказал он.
— Чушь собачья! — воскликнула Моника, вытащив еще две салфетки из коробки, стоявшей на микроволновой печи. — Ты еще не уволился. Ты просто ушел в отпуск, а это значит, что ты по-прежнему офицер полиции.
Неужели это правда? Он перенес тяжелый стресс и поэтому не может вести расследование. Стоит только позвонить полицейскому психологу, и он подтвердит это. Да и кроме всего прочего, у него болит колено, и поэтому сейчас он в состоянии заниматься только бумажной работой.
— Прости меня, Моника, но мне просто не разрешат заниматься этим делом, — сказал он.
Снова зазвонил телефон. Вырвав трубку у Тома, она вышла из кухни.
— Прости, Мэтт, — сказал Том. — Она просто очень расстроилась.
— Еще бы.
— Значит, ты ничем не сможешь помочь?
Мэтт посмотрел на брата. Он сейчас чувствовал себя последней сволочью. Крутой инспектор полиции, сделавший головокружительную карьеру, превратился в жалкого труса. Он боится заниматься своим делом. Однако мысль о том, что он снова может запороть все, совершив ошибку, из-за которой погибнут люди, заставила его…
Он резко поднялся из-за стола, опрокинув стул на стоявшую позади него корзину с бельем.
— Дерьмо собачье!
Из гостиной выглянули обе малышки.
— Дядя Мэтт, ты плохо себя ведешь! — крикнула Бри.
— Прошу прощения, дорогая, — сказал Мэтт девочке и повернулся к Тому. — Прости, парень. Джон Крюгер был хорошим человеком. Он не заслужил такой смерти. Мне нужно идти. Где ключи от Зверя?
Сняв ключи, которые висели на двери черного хода, Том сказал:
— Я провожу тебя.
— Нет, не надо. Тебе сейчас лучше остаться с Моникой и девочками, — сказал Мэтт. Он закрыл дверь буквально перед самым носом брата и, тяжело дыша, направился в гараж.
Через пять минут он выехал на подъездную дорожку и, дав полный газ, помчался по проселочной дороге. Сидеть за рулем такой машины — одно удовольствие, хотя и довольно дорогое, учитывая современные цены на бензин, да и на ферме от нее нет никакого проку. Однако, когда ты управляешь таким мощным автомобилем, чувствуешь себя настоящим мужчиной — сильным и бесстрашным. А это, черт побери, как раз то, что ему сейчас нужно.
Если бы это случилось шесть месяцев назад, Монике и Тому даже не пришлось бы просить его о помощи. Он бы оседлал Зверя и, не раздумывая, помчался бы прямо к дому Джона Крюгера. Но после того, что произошло на Сомерсет-стрит, он не имеет права заниматься расследованием. Ведь это из-за него погибли заложники. Ради того, чтобы он понял, что нельзя слепо доверять своей интуиции, троим ни в чем не повинным людям пришлось умереть страшной смертью.
У сына был пистолет. Когда он побежал за ним, Мэтт сказал его родителям, чтобы они не выходили из дома, ибо только в доме они будут в полной безопасности. Он снова услышал те выстрелы. Первые два выстрела. Они прозвучали на улице почти одновременно. Остальные три выстрела он почти не расслышал из-за душераздирающих криков.
Мэтт потер свое колено. Он должен был вывести их из дома. Он должен был обойти весь дом и все проверить. Ему нужно было прыгнуть с балкона, задержать сына и увернуться от выстрела еще до того, как этот ублюдок вернулся в дом. А он вместо этого побежал по лестнице, упал и повредил колено и тем самым обрек всю семью на жуткую смерть. Он, конечно, потом убил маньяка, но уже никому этим не помог и никого не спас. Муж, жена и их дочь-подросток были уже мертвы.
Увидев, как в окнах машины мелькают эвкалиптовые деревья, росшие по обеим сторонам дороги, он понял, что едет очень быстро. Он ничем не поможет ни полиции, ни семье Джона, если займется расследованием убийства Крюгера. Им нужен такой человек, которому бы они доверяли. А Мэтт теперь человек ненадежный.
— Мать вашу так! — заорал он.
Он еще сильнее сжал руками руль. Мэтт всю жизнь помогал людям. Он знал, как нужно действовать в трудной ситуации. У него была хорошая интуиция, он мог логически мыслить. Собственно говоря, для того чтобы найти применение этим своим способностям, он и стал копом. Вышестоящее начальство всегда его хвалило. Он быстро продвигался по службе. Его перевели в «убойный» отдел и даже отправили на специальные курсы. И вот, невзирая на специальную подготовку и огромное желание работать, он все-таки не возьмется за это расследование, потому что больше не доверяет самому себе.
Впереди он увидел поворот. Для того чтобы вписаться в этот сложный левый поворот, нужно обязательно сбросить скорость. Если он не уберет ногу с педали газа, то… на такой скорости такая машина может…
Тогда закончится его героическая жизнь — да, он считал себя настоящим героем, — и те злосчастные выстрелы больше не будут преследовать его.
А что, Мэтт, было бы не плохо разом покончить со всем этим. Только вот Зверя жалко. И еще…
В этот момент проснулся его мобильный телефон, и он услышал первые аккорды песни «Мистер Бодженглз».
Звонил его отец. Старик любил эту песню, и поэтому Мэтт поставил этот рингтон.
Мэтт нажал на тормоз. Слишком сильно нажал, а этого делать не следовало, ведь он на большой
