— Что случилось с группой Смирнова?
— Твою мать, — покраснев от злости, рыкнул полковник, — я в армии тридцать лет, старлей. Ты еще щенок… Отслужи свое. Вот, что… — При этих словах он жестами показал, что не желает больше разговаривать. — Убирайся! — Заикаясь и трясясь от злости, закончил разговор полковник. — А мы еще проверим: не снюхался ли ты с бандитами или не сам ли положил своих?
— Проверяй, проверяй! — ответил Марат и по-армейски развернувшись, не смотря на боль в ноге, вышел из помещения.
В тот момент Марат с трудом сдержался. Горький комок подступил к горлу. Свежий морозный воздух ударил ему в лицо. Марат поймал себя на мысли, что запах у него какой-то горьковатый. «Скоро весна», — подумалось ему. Весна в Чечне ранняя, совсем не такая, как в России. А солнце здесь ослепительно яркое, даже зимой. Для спецназовцев — это не имело значения и не означало неминуемый дембель, как у обычных солдат, но говорило о надежде на то, что эта проклятая бойня скоро закончится и все вернуться по домам.
Оставался еще один невыясненный вопрос — что случилось с группой Смирнова. Ни его, ни его подчиненных не было. Об этом мог знать начальник медицинской части специальной роты. Жаль, сменился майор Гераськин, отозвали в Москву. С ним и поговорить было приятно. Его полевой домик теперь занимал капитан Слонов. Внешний вид соответствовал его фамилии. Кроме того, он был тучным, брезгливым и чванливым. В части его никто не любил. Приблизившись к его палатке, Марат услышал внутри женский смех. Слонов был женат, но женского общества на войне не чурался. Марат постучался. Неожиданно смех и слова внутри стихли, и через минуту в дверях показался тучный Слонов.
— Чего тебе? — недовольно спросил запыхавшийся и вспотевший начальник медчасти. — Когда ты уже угомонишься, почему не соблюдаешь режим? — начал наезжать начмед. — На тебя жалуются мои подчиненные.
— Мне насрать на тебя и твоих подчиненных, — резко ответил Марат. — Ответь, что случилось с группой Смирнова.
— Не знаю, Марат, — сухо отрезал Слонов и всем видом показал, что разговор закончен.
— Нет уж, — Марат взял за ворот кителя Слона так, что вылетела верхняя незастегнутая пуговица, — ты мне ответишь на этот вопрос!
— Ты, чего, Суворов, рехнулся, под трибунал захотел? — начал угрожать ему Слон. — Так я это тебе устрою, псих!
— Я тебя закопаю раньше, — при этом Марат так тряхнул тяжеловесного начмеда, что тот в мгновение обмяк как тюфяк.
— Хорошо Марат, успокойся, — как ребенок завопил Слон. — Был здесь Смирнов, но мне даже не разрешили к нему приблизиться. Его сразу Шеин схватил к себе, а потом приехала группа медиков из Москвы. Так что, судя по всему, его повезли в столицу.
— Что он, был тяжело ранен?
— Ей-богу не знаю, Марат. Мне даже не дали его осмотреть. Как только он прибыл к нам, на него сразу же накинулся Шеин, потом погрузили на носилках на вертолет и все, больше я ничего не знаю… Правда, еще был один момент, кто-то из присутствующих медиков сказал, что Смирнов чуть ли не тронулся умом, что состояние у него такое как будто у него башку снесло.
— А что с его ребятами? — отпуская Слона, спросил Марат.
— Не знаю, никто с ним не вернулся.
— Как?! — не поверил Марат.
Слон потупил глаза, махнул рукой и произнес:
— Извини, Марат, — это все, что я знаю. Только прошу тебя: этот разговор между нами. Я чувствую, что в неразглашении этого заинтересованы большие шишки из Москвы. Кстати, когда доставили Смирнова, к нему приходил еще и Губаренко. Он выгнал всех из медперсонала и позвал Шеина. Он же мне пригрозил, что если я проболтаюсь, в лучшем случае, срок буду мотать. В этот день он отправил нашего полкана в Грозный и несколько дней всем здесь распоряжался. Шухеру навел!..
В родном отряде Марата завелся обычай, кто-то соорудил памятник из речного булыжника — разведчики сложили небольшую пирамидку, напоминающую древнюю сторожевую башню. На солдатской каске, лежащей на памятнике, отражаются багровые отблески пламени. Тыловые умельцы сделали из стали звезду и, подведя газ, зажгли Вечный огонь. Марат увидел, как группа вернувшихся с боевой задачи разведчиков положила к памятнику двенадцать ландышей — ровно по числу бойцов его группы. Ребята нашли их в горах, где на южных склонах уже появились первые весенние цветы…
ГЛАВА 2
Марат очнулся от воспоминаний.
— Все! Сеанс закончен, — сказал он вслух и принялся готовить немудреный холостяцкий завтрак из яичницы с грудинкой. — Что было, то кануло… будь оно неладно!
После двух кампаний в Чечне в составе спецподразделения «Ноль» и нескольких историй, в которые Марат Суворов ввязался уже вполне самостоятельно, не зная, куда деться на гражданке, — в Долохове для него наступило сравнительно тихое время. Устроившись на знакомую и «непыльную» работу в службе безопасности филиала московского «Дельфабанка» Андрея Федорцова, он обустроился и, казалось, притих. Жизнь вошла в русло, к тому же Марат быстро выдвинулся, — сказывалась выучка, опыт и спокойная уверенность, с которой он вел себя на службе. Правда, не успел он занять пост начальника охраны, как в городке развернулись события, эхо которых прокатилось тогда по всей стране. Федорцов выставил тогда свою кандидатуру на пост мэра — и началось! Схлестнуться тогда пришлось и с уголовщиной, и с ФСБ, и с местными властями. Однако справились. Федорцов сейчас — мэр и крупный бизнесмен. Теперь Марат и видит-то его только иногда…
Об этом Марат думал, уже в спешке доедая свой завтрак из одного блюда. За всей этой ночной «лирикой» можно и на работу прийти впритык. А такого за ним еще не случалось. Марат принялся одеваться со скоростью вышколенного «духа»… но мысли крутились своим чередом.
Была еще недавняя «парижская» история, когда Федорцов попал в неслабый переплет с украинскими авиакомпаниями, которые после «оранжевой революции» спешно заметали следы, вывозили капиталы, а заодно устраняли бывших партнеров… Но и эта передряга в конечном результате пошла только на пользу большому бизнесу шефа, перспективам городка и самому Марату. Он пожал плечами и хмыкнул, припомнив способы ведения дел международными корпорациями — не лучше, по сути, чем у полевых командиров-«чехов». Но все-таки не война в горных ущельях, от которой «на память» остались несколько пулевых шрамов на теле, возвращающиеся кошмары, седая голова и кличка соответствующая — Седой.
Марат как раз вспоминал аварийную посадку на самолете, в котором подлец-партнер из Киева установил химическую бомбу, — и сравнивал в уме, насколько эта ситуация была «лучше», к примеру, фугаса и засады на дороге в Толстой-Юрт… как вдруг зазвонил телефон.
— Доброе утро, Марат, — послышался знакомый голос. — Не разбудил?
— Легки на вспомин, Андрей Павлович, — отозвался Седой. — Я как раз собираюсь на службу…
— Интересно, что именно вспоминал? — спросил Федорцов.
— Бомбу в самолете, — признался Суворов. — Вы не за тем же самым? — Звонок от Федорцова в это время был событием экстраординарным и сулил неожиданности.
Тот хмыкнул:
— Надеюсь, что нет. Но ты на службу не торопись, соберись в дорогу, а через часок мы за тобой заедем.
— Куда на этот раз?
— В столицу.
Марат перебрал знакомые варианты:
