противоположных 'присматривать — игнорировать', но общий контекст фразы в оригинале всё же достаточно очевиден.
Похоже, что это упорное разночтение широко цитируемого свидетельства — ещё одна загадка в истории отношений наших стран.
Василий Щепетнёв: Отходящий вокзал
Обсуждение самой возможности ликвидации торрентов повергает в уныние. Кажется, что опять лишают чего-то важного, необходимого, и мир теперь будет неполным — навсегда.
Но есть ещё время, есть! Можно успеть накачаться если не на всю оставшуюся жизнь, то, по крайней мере, на остаток зимы, ещё и весну прихватить. Нужно только не мух ловить, какие в феврале мухи, а воспользоваться моментом. Быть может, в последний раз. 'Хватай мешки, вокзал отходит' — заполошный вопль ошеломленной деревенщины звучал у меня в голове, мешая сосредоточиться. Натащишь всякой ненужной дряни… Вон, при пожаре одни фикус спасают, другие — ложечку для натягивания сапог, третьи и вовсе ничего не спасают, лишь причитают и плачут. На самом-то деле, думается мне, пожар — это момент истины, который ярко высвечивает то, что человеку действительно дорого в жизни, будь это фикус, котёнок, перина или мишка с оторванной лапой. Но минуй меня этот момент. Начинать жить заново, сфероидом в вакууме — не смогу, да и не захочется.
Ладно, сейчас ведь речь всего-навсего о торрентах. Беру чистый лист бумаги, перо (это я представляю себя Паганелем, готовящимся к полярной экспедиции), сажусь за письменный стол и вывожу 'Пункт первый. Предметы обязательные'.
В голову лезет всяческая ерунда: 'Бочонок бездымного пороха', 'Огненная вода и спиртовка', 'Бусы, цветные мелки, пластмассовые зеркала для раздачи туземцам', 'Огненная вода и шовный материал', 'Флажки с белым медведем', 'Огненная вода и сало'…
Мимо, мимо…
Что мне нужно из того, без чего я просто обойтись не могу — и чего у меня нет? Операционная система есть, с клеймом пробирной палаты. Текстовый редактор тоже есть. Невелики ж у меня запросы.
Пункт второй: 'предметы полезные'.
Проигрыватель с кодеками. Новейшие шахматные программы (лицензионно безупречные). Приходящая прислуга — подмести, вынести мусор, проветрить помещение. Вечная книга. Астрономический календарь. Будильник-засыпальник. Фотоальбомы. Всё в наличии.
Пункт третий — 'предметы роскоши'.
Игрушки — их у меня дюжина. Половина не распакована (подарили, я в них обязательно поиграю, прямо сегодня, пожалуй, и начну. В «Биатлон», например. Вдруг и нашим помогу путем симпатической магии). Кинофильмы: 'Молчи, грусть, молчи', «Чапаев», 'Касабланка', 'Мальтийский сокол', 'Доктор Но', 'Полосатый рейс' и ещё сотня дисков. Если появится что-нибудь, равное «Чапаеву», куплю тут же. А «Аватар», что «Аватар»… У нас в деревне многие, если пенсию задерживают или просто денег нет опохмелиться, видят синих человечков и летающих, и лающих, и просто шалящих. Белая горячка, национальный блокбастер.
Провёл в размышлениях всю ночь. Вышло, что надобности у меня в торренте нет никакой. Но хочется, чтобы торрент был. Ведь по радио я слушаю три-четыре радиостанции, и то по очереди, а не одновременно, но сознание, что их, станций, тысячи, греет.
Вопрос, нужен мне торрент, не нужен, полезен лишь ради осознания потребностей. Ещё бы спросили, нужна ли мне расширяющаяся вселенная, или я обойдусь вселенной попроще — и тут же, по результатам опроса, приняли бы меры. Тема о закрытии торрентов лишь привлекает внимание к торрентам. Под крики 'Хватай мешки!' очень удобно схватить мешок чужой, а если что — тут же извиниться, мол, ошибся в спешке, граждане, отходит ведь вокзал-то, спешите!
Торрент — это не место (способ) бесплатной раздачи файлов. Торрент — это устройство по предотвращению революционных ситуаций. Далеко не главный, но весьма действенный.
Вот юноша со взором горящим скачал игрушку. Что он будет с ней делать? Естественно, играть (реплика в сторону: хорошо бы каждую игру сопровождать счетчиком, как каждую пачку сигарет предупреждающей надписью: 'Вы провели за нашей игрой восемьсот часов Вашей бесценной жизни'). И покуда он играет, отстреливая чудовищ и гоняясь за профессором Мориарти, он не посещает митинги и сходки, не пикетирует приёмные депутатов, не бросает в министров протухшие продукты. Торрент есть идеальный способ превращения социального человека в премудрого пескаря, того самого, что всю жизнь сидит в норке. А чтобы ему, пескарю, в норке не было скучно, и он не стремился бы к свету, и существуют игрушки, порнушки, чаты и прочие отвлекающие процедуры. Для вида нелегальное использование программных продуктов как бы преследуется, но это только прибавляет торрентам популярности — запретный плод сладок, а не куснуть ли?
Одно дело сходить семьей на «Аватар», потратив на это — с дорогой — часа четыре времени и тысячу российских рублей деньгами. Другое — скачать авишку и посмотреть, не сходя с дивана. Рождается чувство сэкономленной тысячи — это раз, снижается социальная напряженность (мой босс смотрит «Аватар» и я смотрю) — это два, и, опять же, на время просмотра человек исключен из социального процесса — это три.
А как же социальные сети?
А так! Социальные сети есть воплощение идей полковника Зубатова о том, что общественные движения должны носить спокойный, упорядоченный, подконтрольный и управляемый характер. Более того, они даже могут приносить прибыль, о чем Зубатов не думал, что свидетельствует о творческом развитии идей жандарма-социалиста.
На сём пока закончу. Пойду, поищу на торренте запись женской биатлонной эстафеты с прошлой, две тысячи шестого года, Олимпиады. Для поднятия пескариного духа.
Василий Щепетнёв: Первый Большой Гонорар
— А это что такое? — человек с сомнением смотрел на прилавок. Ручка, на конце то ли пружина спирального вида, то ли наоборот.
— Это венчик, — ответила продавщица.
— А зачем он… Что им делать?
— Мусс взбивать?
— Чего? А, ладно. Дайте мне… Дайте мне тридцать пять венчиков!
Человек ушел счастливый. Сумел обменять бумажки на что-то более существенное.
После его ухода можно было закрывать и отел скобяных изделий, и весь магазин в целом, но трудовая дисциплина и верования масс заставляли одних стоять по одну сторону прилавка, а других по другую: вдруг что и выбросят.
Среди других был и я. Получил гонорар за повесть, и теперь хотел потратить его с толком, не на крупу и мыло, а на такое, чтобы потомки, глядя на предмет, говорили:
— Это — за 'Черную охоту' — и благоговейно касались стекла, под которым хранилась бы реликвия.
Шел девяностый — или девяносто первый? — год, и с кандидатами в экспонат было туго. Венчики я упустил, все скупил ушлый селянин, да и не годились они, венчики, на реликвию, а больше в магазинах не
