— Все было бы значительно проще, если бы естественным носителем, как ты его назвал, не был мой мозг, — вздохнул Потемкин и решительно вскинул голову. — Завтра, говоришь? Ну что ж, завтра так завтра. А сейчас — спать!
Проснулся Дмитрий от громкого звонка. Сработал будильник. Быстро вскочив на ноги, он выключил телефон и, подойдя к подвальному окошку, выглянул наружу.
Только-только начинало светать. Холодный воздух лениво полз по улице. Стекая в подвальное окно и касаясь разгоряченного, пробуждающегося ото сна тела, падал к полу и оседал где-то в темноте, под лежаком, там, где метались дремавшие секунду назад крысы. Разбуженные шумом, они спешили побыстрее исчезнуть.
Дмитрий потянулся, тоскливо поглядывая на деревянный настил. Вот ведь парадокс: отвратительный жесткий лежак казался ему сейчас мягкой периной.
Небольшая разминка: в создавшихся обстоятельствах мышцы лучше держать в тонусе. Кто его знает, что нынче случится?
Позавтракать не удалось: четвероногие соседи оказались более проворными и позавтракали раньше него. Всеядные твари пробрались по трубе отопления к пакету и сожрали не только последние бутерброды, но и пахнущий едой полиэтиленовый мешок.
Стараясь оставаться незамеченным, он осторожно выбрался из подвального окна. Вздохнув полной грудью, так, что закружилась голова, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, двинулся к ближайшей станции метро.
Улица встретила его свежестью морозного утра. Деревья, покрытые инеем, и чистый воздух составляли хороший контраст подвальному зловонию и пыльной серости. Спешащие мимо люди, не замечая очарования окружающего мира, двигались словно зомби, выполняющие заложенную в них программу, размеренно перемещая конечности — и, кажется, даже не осознавая своей индивидуальности.
Дмитрий неторопливо вошел в подземный переход. Вдоль стен — грязные дворняги, на входе в метро — кучка еще более грязных бомжей. Греются. Или собирают мелочь на пол-литра. Судя по тому алчному блеску, который проскальзывал в их взглядах, устремленных на низкорослого узбека с зажатой в кулаке мелочью, должно хватить.
Все как всегда — вот только что-то в этой картинке показалось Потемкину неправильным. Проходя мимо содрогающихся от нестерпимого желания людей, он вдруг ощутил сигнал тревоги, мелькнувший на границе подсознания. Чувство опасности отозвалось напряжением мышц. Тело вздрогнуло в ожидании действий. Только миновав бомжей, Дмитрий понял, что его так встревожило. Грязная одежда висела на узбеке как на корове седло. Казалось, он существовал отдельно от покрытого жирными пятнами ватного стеганого халата. Оглядываясь назад, Дмитрий заметил пристальный взгляд. Почувствовав внимание, азиат изобразил полное безразличие к окружающим и сосредоточился на содержимом своей ладони. А, может, и в самом деле его интересовала лишь мелочь в руке?
— Тромб, ты можешь поискать этого типа в своих базах данных? — торопливо зашептал Потемкин в микрофон. — Включаю камеру, Тро-омб!
Наушник молчал. Придется выкручиваться самому. Останавливаясь возле киоска, он неторопливо осмотрел себя, пригляделся к входящим в метро горожанам. Каждый — личность, отдельная Вселенная со своими законами, которые остаются в силе, пока человек не попадает в толпу. Безликая масса сминает индивидуальность, заставляя каждого жить по законам стада.
Стараясь создать как можно большее напряжение, Дмитрий метнулся к дверям, за которыми виднелась платформа с подходящим поездом. Грубо работая локтями и оставляя за собой расширяющийся шлейф возмущенных пассажиров, он пулей вылетел к турникетам. Не ожидавший подобной наглости людской поток, лениво втекающий в узкие двери, вдруг превратился в неуправляемую толпу, ощетинился бесчисленным множеством локтей, уперся в пол крепкими ногами, наглухо перекрывая вход.
Еще секунда, и будет поздно: поезд уйдет! За спиной громко клацнул створками-зубами турникет, но Дмитрий не обратил на него никакого внимания. Перескакивая по нескольку ступеней за прыжок, он вылетел на платформу и в последний момент проскользнул в закрывающиеся за спиной металлические створки. Состав тронулся, увозя его от гудящей толпы, выплескивающейся на платформу, вглядываясь в которою сквозь стекло двери он пытался увидеть подозрительного узбека. Не заметив, перевел дух и расслабился.
«Ну что, достали»? — подумал он, прислушиваясь к сигналу наушника. Связь восстановилась.
— Дима, камеру направо! Предполагаю наличие объекта внимания.
Дмитрий уже успокоился, но услышав голос Тромба, вздрогнул от неожиданности и чертыхнулся:
— Блин, а как ты меня видишь? Камеру-то я не включил.
— У меня есть доступ к компьютерам метрополитена. Камера над дверью в конце вагона. Только с нее неудобный ракурс. Видишь женщину с потрепанной книжкой на коленях? Она проявляет слишком много интереса к твоей персоне. Постарайся исчезнуть из ее поля зрения. Если связь вновь нарушится, учти, что никто не должен видеть тебя входящим в институт. Там ты будешь слишком уязвим.
Потемкин, лениво потянулся и прошелся равнодушным взглядом по вагону. Девица сидела невдалеке и действительно слишком часто посматривала в его сторону. Вот снова. Взгляд на секунду метнулся к нему, но остановился, цепляясь за старушку, которая стояла рядом и с трудом держалась на утомленных ногах.
— Нет, Тромб. Она смотрит на бабульку, — усмехнулся Дмитрий. — Думает, нужно ли уступать ей место?
— А зачем это нужно? Почему она должна уступать свое место?
Дмитрий покачал головой:
— Для того, чтобы понять, зачем, — нужно побыть старушкой. Ты не поймешь.
Дмитрий не разделял опасений бойца, но решил подстраховаться. Посматривая по сторонам, неторопливо двинулся к противоположному концу вагона. Несмотря на то, что он был забит людьми, как бочка сельдью, маневр прошел успешно, и на следующей остановке Дмитрий был уже в другом вагоне. Затем в следующем. Его не преследовали — или, по крайней мере, ему казалось, что не преследовали.
— Слушай, Тромб. Если мой пропуск уже в компьютере, меня будут пасти на входе?
— Дима, поясни. «Пасти» — это как?
— Нуу! Это значит: следить за кем-то, наблюдать — раздраженно прошептал Дмитрий и уже более спокойно продолжил. — Извини, никак не привыкну, что такой супермозг, как ты, может не понимать элементарных вещей. Словарей в интернете — тысячи. Зайди — посмотри, скачай — запомни.
— Я же говорил тебе, что Коваль действует на свой страх и риск, а потому ему приходится преодолевать инертность системы. У тебя будет время, чтобы уйти из института, но лучше поспешить. Почему девушка должна была уступить место? — повторил Тромб, забытый вопрос.
— Старушка — больная и уставшая. Девушка — молодая и здоровая.
— Как ты это узнаешь?
— Что? — заинтересовался Дмитрий.
— Как ты узнал, что девушка здоровая?
— Я не знаю, что она здоровая! — возмутился Потемкин.
— Не понимаю!
— Она тоже ничего не понимает, — пробурчал Дмитрий.
Связь вновь оборвалась, и остаток пути он проехал в одиночестве. Забился в угол вагона и внимательно вглядывался в лица дремлющих пассажиров.
Старая приземистая пятиэтажка встречала посетителей разбитыми мраморными ступенями и скрипом невероятно большой дубовой двери. Маленькая медная вывеска приютилась на гигантской створке, убеждая входящих в том, что в этом убогом строении располагается Российский научно-исследовательский ветеринарный институт.
— Тромб, ты куда меня притащил?
Дмитрий смотрел на «ворота» и не мог понять, зачем кому-то понадобилось делать такие большие двери. Неужели люди, жившие во времена строительства здания, был выше и сильнее нынешних? А еще больше его волновал другой вопрос: что общего у ветеринарного института с институтом мозга, о котором
