заворачиваю их и прячу в пустой гранатный подсумок. В бою буду перехватывать… Так, теперь к делу. — Рейнджеры, к бою! Занять позиции! — Подскочив к окну, сигналю сидящему в переулке напротив сержанту Пайсу, а потом знаками показываю «Внимание!» и «Машина». Сержант растолкал своих гранатометчиков и быстро растворился за обломками зданий на той стороне улицы.
Автомат в руки — и быстрее к окну. Под ногами хрустят и скользят по битому кирпичу осколки стекла. Нечто приближается, тихонько полязгивая гусеницами и надрывая двигатель. Цевье «томмигана» уже влажно от пота — не потому, что волнуюсь, потому, что жарко. Еще солнце каменное крошево раскалило, на лице слой пыли, как горячая зола…
Ну же… Ну же! Чую, это какой-нибудь бронетранспортер фрицевский или польская танкетка. Лязгает негромко, и двигатель надрывается. Вот они…
Из-за поворота довольно резво выскочил бронеавтомобиль БА-25И — инженерный, с открытой на корме крышей, мощной лебедкой, большим инструментарием, пятью баллонами сжатого кислорода и еще горой всякой нужной технической утвари. Башенка со спаркой КПБМ и 30-го калибра обвешана пугающей каркасной системой и трубами явно пускового назначения. Вся эта конструкция напомнила зенитный ракетно-пушечный комплекс «Тунгуска» из моего времени.
— Ничего так обвесы сделали… — ухмыльнулся я и продолжил рассматривать бронемашину. Из-под каркаса торчит голова в американской каске и внимательно оглядывается по сторонам. — Ух ты!..
Следом за бронированным «трубоукладчиком» на улицу стали выползать: ПАРМ, она же передвижная авторемонтная мастерская на базе немецкого полугусеничного грузовика «Маультир», мощный автотрейлер с загруженной на него «Росомахой», здоровый наливник с криво нарисованной большой белой звездой на борту и еще один БА инженеров. Самое интересное было то, что из башни самоходки по пояс торчала голова в танковом шлемофоне.
— Это, похоже, наши… — Но высовываться раньше времени не стоит.
— Стой! Впереди завал! — заволновались технари. А чего хотели? Мы здесь не зря сидим и улицу сторожим. Впереди завал, позади здание заминировано и готово к подрыву. Короче, зажимаем, потом добиваем. — Дрэг, взрывчатку неси. Уинст, выставь охранение!..
— Спокойно, трудяги! Здесь рейнджеры, мы выходим!
Бойцы в машинах задергались, но, увидев, как с обеих сторон от дороги зашевелились фигурки в оливковых формах, замерли. Из башни первого броневика, с трудом протиснувшись меж полос каркаса, высунулся сержант и внимательно оглядел меня и Кейва, когда мы выпрыгнули из окна магазина.
— Штаб-сержант Гэтри. Двадцать третий инженерный танковый батальон, — неловко козырнув, представился солдат.
— Первый лейтенант Пауэлл. Первый батальон рейнджеров. Вы были южнее? — Меня заинтересовала сложившаяся ситуация. Как-то это странно — колонна техники, причем очень серьезной, выходит на наши позиции со стороны, где орудует противник.
— Сэр! Мы рады вновь видеть рейнджеров, сэр. Да, мы идем с юга. Почти с самой окраины города. Рейнджеры из вашего батальона под командованием капитана Гримвэя помогли нам. Эти трофеи, — сержант махнул рукой на немецкую технику в колонне, — их рук дело. Они отбили машины у передовой танкоремонтной бригады немцев и передали нам. Потом капитан помог нам прорваться в глубь города, и вот мы здесь. Отступаем с ценной техникой. — Это много объясняет. И, слава богу, кэп жив и продолжает бить врага.
— Ясно, сержант. Дальше через эту улицу вы не проедете. За завалом мины. Кинг! — Со второго этажа магазина высунулась черная физиономия моего зама. — Проводи инженеров через дворы.
— Да, сэр!
— Слушай, сержант. А вы свой трейлер с самоходкой с улицы в проулок-то завести сможете? — Длинный прицеп и сам тягач могли и не вписаться в поворот.
— А куда ехать? Покажите, а мы на месте посмотрим, сэр…
Со скрипом, в прямом смысле, трейлер прошел в проулок и позже был замаскирован. Всю колонну техники удалось спрятать во дворах столь удачно, что сержант Гэтри с радостью сообщил мне о своем решении расположиться здесь основательнее и организовать передовую рембазу.
Его группа получила приказ, используя трофейный ПАРМ, заняться оперативным ремонтом бронетехники. Позицию команде инженеров определили чуть дальше, но разница вроде не так велика. Тут у нас и укрытие неплохое — здания со всех сторон закрывают от лишних взглядов, а с воздуха прикроют зенитчики, которых обещали подогнать вместе с подвозчиком боеприпасов. Техника, требующая ремонта, наличествует — одна самоходка на трейлере и мой командирский «Лесник» с разбитыми катками правой гусеницы. БАшка и один-единственный «выживший» под минометным обстрелом грузовик сиротливо стояли в глубине двора. Как же хочется найти ту сволочь, всадившую винтовочную гранату по нашей уже всеми любимой (трижды за последние часы появление командирского броневика на поле боя приносило нам победу) бронированной единице взвода… Прямо под гусеницу ведь попал, гаденыш. Два катка — в хлам. Хорошо хоть рейнджеры быстро укоротили гусеницу, выбив из нее несколько траков и перекинув соединения. Укороченная гусеница ужасно дребезжала и тянула машину все время в одну сторону, так что ехать до укрытия пришлось зигзагами и на черепашьей скорости. Поэтому, в общем, мы и застряли с ранеными, а потом уходили от психов-парашютистов. Но вернемся к основной теме событий…
Гэтри продолжал доказывать мне, многозначительно молчащему, что база должна быть здесь. Подбитой техники, внешне пригодной к ремонту, на улицах в нашем районе полно.
— Чем вы подбитые самоходки и танки тащить будете сюда, к мастерской? — Пора переходить в наступление. Мне совершенно не хочется подставлять инженеров и самого себя. Они, как летчики, танкисты или моряки, — ценные солдаты, обучение которых требует много времени и денег. Некоторые скажут, что инженер — это тот же солдат, только топором лучше машет да миноискателем умеет пользоваться. Ан нет! Не путайте сапера и боевого инженера, который и минно-взрывное дело знает, и мосты различные наводить может, и полевые укрепления возводить и уничтожать по всем правилам умеет, и пехоте удобно путь прокладывать среди вражеских заграждений. Это непростое дело, требующее ЗНАНИЙ. Не хочу я нести потом ответственность за их гибель.
Штаб-сержант прочитал по моему лицу отношение к его затее:
— Сэр, я бы и рад уйти подальше от зоны боевых действий. Но кто будет чинить технику, кроме нас? Я думаю, что это могут сделать немцы или, на худой конец, поляки, но ни мне, ни вам, сэр, этот вариант не по душе. — Получив утвердительный кивок в ответ, инженер улыбнулся. — Сюда подбитые машины мы будем тащить самоходкой. Через полчаса мои бойцы заведут эту малышку.
— Ну хорошо, это понятно. А экипажи для техники где возьмешь?
— Вызовем из штаба. Там эвакуационный пункт экипажей бронетехники. Туда же свозят тяжело поврежденные машины, ремонт которых невозможен здесь.
Я открыл рот от удивления. Я понимаю, американцы бережно тащат с поля боя все свое, чтобы оно не досталось врагу. Но куда и, главное, как они вывезут из города битые танки и САУ? Погодите-ка… В городе, на севере, есть железнодорожная станция…
— Машины вывозят к станции, а потом по железной дороге за Березину? — выпалил я.
— Да, сэр. Их грузят на платформы и отправляют в тыл.
Не понимаю, зачем такой дикий риск с эвакуацией бронетехники еще в ходе сражения? Тут меня посетили неприятные мысли с оттенками черного… Город собираются оставить? Не может быть… Своими же ушами слышал информацию — сюда идут полки 5-й дивизии Экспедиционного корпуса и танки генерала Хацкилевича. Да, они задерживаются уже прилично, но на войне это ОБЫЧНОЕ дело, и ничего странного нет. Сложно нам и больно, и опасность такого опоздания есть, но это легко понять — война все же, а не игрушки в песочнице. Может, в пути авиация их чуток прижала, или немецкие десантники переправы порушили. Три-четыре, даже пять часов задержки в таком случае не критичны. Мы держимся, враги устают…
Неуютная мысль свербела и заставляла обливаться потом.
— Сэр, вы не волнуйтесь. Из штаба обещали прислать подкрепление — подвозчик боеприпасов и ЗСУ для укрепления обороны.
— Ладно, Господь с вами. Оставайтесь. Но если что случится, вы сами виноваты, учтите.
Довольный моим согласием сержант улыбнулся и предложил сразу послать группу своих бойцов в
