Осторожно поднимаюсь над краем башни, но не высовываюсь полностью. Вокруг темнота, ни зги не видно, небо облаками затянуло. В бронемашине началось молчаливое шевеление, Кинг вылез через боковое окошко на свободу и обошел машину вдоль стены.
— Осветить лицо! — потребовал голос из темноты. — Иначе мы вас расстреляем из пушек!
— Нечем мне лицо освещать, черт побери! Я — Пауэлл, первый лейтенант Майкл Пауэлл, командир первого взвода рейнджеров! Эдвард, это ты? — Кричать нехорошо, но черт его знает… Командир третьего взвода и его незримый командир должны слышать все четко.
— Майкл! Не подстрели меня случайно, это — я, капитан Гримвэй, и Эд здесь.
— Фу-у-ух… — тяжко выдохнул я, расслабившись. — Кинг, все о’кей…
Спустя всего десять минут мы преспокойно ели горячее рагу и пили кофе с офицерами танковой группы из состава 33-го полка и командиром 32-го полка — полковником Доуном. Танкисты извинились за недоразумение с обстрелом и поздравили нас со счастливым исходом этого обстрела — мы живы, и это хорошо.
Причиной же такой «теплой» встречи послужили блуждания немецких десантников по тылам обороняющихся. А мы со своей наглой стрельбой вызвали подозрения и огребли чуточку «счастья». Но это лирика. Главное, командиры были рады узнать, что в южной части города, кроме известных им групп, находится еще пять сотен солдат, готовых в любой момент двигаться на прорыв. Они уже разрабатывали план по проведению этого прорыва. Мы с позволения Доуна подключились к обсуждению.
Замысел был прост — привлечь внимание противника к одному району, а на самом деле ударить и прорваться в другом. Цель наша — южное направление, таков приказ, а отвлекающий удар будет направлен на север — от железнодорожного моста. Для осуществления этого требовалось многое…
Для начала надо оставить в городе часть сил для создания видимости удара на север — и прозвучало это так, словно кого-то надо принести в жертву. Мне категорически не понравился такой расклад. Да, понятно, если спасаться всем, то существует четко зримая опасность потерять всех — враги точно увидят, что отовсюду исчезли обороняющиеся. А потом эти обороняющиеся появятся на юге. Что случится? Правильно, со всех сторон на беглецов набросятся все и сразу. Это не вариант. Но без плана отхода для отвлекающих сил тоже нельзя.
Об этом, с разрешения старших офицеров, я и завел речь.
— Да, нельзя бросать тех, кто будет обманывать врага. После нашего прорыва отряды на севере и западе должны будут малыми группами просачиваться через окружение к генералу Роузу. — Ясно, плана спасения для смертников нет: в глазах Доуна немое сожаление, с которым он уже свыкся.
Что же делать? Хм, есть у меня кое-какая мыслишка… Прошлым утром, в штабе у Роуза, я слышал, что Попсуй-Шапко упоминал Пинскую военную флотилию, два отряда которой до последних пор находились на Киевской тыловой базе. Они проводили плановый ремонт, а с началом прорыва выдвинулись на Березину и Припять — в зоны своей ответственности. Значит, речники где-то рядом! Должны быть рядом.
— Сэр, а что с речным флотом русских в этом районе? — Вопрос привлек внимание офицеров.
— Корабли речного флота находятся южнее, они поддерживают огнем дивизию союзников, доставляют им боеприпасы, вывозят раненых… — без особого интереса ответил начальник штаба 32-го полка, и лишь через миг он дернулся — словно осознал, что сказал. — Погоди, лейтенант. Речной флот! God damn![34] Может, нам попросить их помощи для эвакуации отвлекающих сил? — Полковник Доун задумался.
— Это вариант. Но мы не можем с ними связаться по радио, мы вообще не можем пользоваться радио для связи, иначе наш план раскусят. А иных вариантов связаться с катерами я не вижу: на сигналы с берега они, наверное, даже не обратят внимания, а по берегу мы не пройдем. — В словах полковника был смысл, но не весь.
— Надо попытаться, сэр. Если сможем установить контакт, то и отвлекающую группу сможем эвакуировать, и с артиллерией на том берегу свяжемся, может, и они помогут… — Гримвэй, молчавший до той поры, вступил в обсуждение.
— Да, надо пытаться…
Проклятье, труд помогает забыться, верно, а наша горячка помогает забыть и то, что делаешь сейчас! После совещания в штабе прошло уже четыре часа. И многое успело произойти. Хотя все сводилось к беготне и приглушенным крикам солдат и офицеров. Одним словом — аврал.
С речниками удалось связаться, и они не только помогут с эвакуацией и связью с батареями гаубиц на том берегу, но и сами поддержат наш прорыв огнем. Доун был рад такому раскладу — вышло очень удачно. Мою мехгруппу усилили еще двумя танками М3 Стюарт и объединили с батальоном капитана Дэвидсона — в таком составе мы, как самые боеготовые и маневренные, будем авангардом 32-го полка. Наше направление — юго-юго-запад, на Туголицы — Кончаны.
33-й полк с авангардом из рейнджеров Гримвэя и механизированного батальона будет пробиваться на юг по направлению Селиба — Доманово. На севере и западе остается по полтора батальона без танков и артиллерии, но зато им оставляют приличное количество базук и все внимание гаубиц дивизии с восточного берега Березины. Мы же рассчитываем на минометы, 75-мм гаубицы «шерманов» и пушки кораблей речного флота…
Размышляя над событиями прошедших часов, я устало потер слипающиеся глаза. За последние сутки почти никто толком не спал. Но сейчас на это всем наплевать. Главное — вырваться, потом будет отдых.
— Майкл, все на местах. — Сэм тихонько подошел и доложил о выполнении приказа.
В сотне метров от нас вниз по улице, прямо на въезде в город, расположились немцы. Там — наша цель. Или мы их сомнем и наша колонна пройдет, или… Нет, никаких вариантов у нас нет! Мы пройдем.
— Хорошо. По какому сигналу начинаем? — в очередной раз спросил я у помощника.
— Ох, ты параноик, Майкл, — тихо хохотнул Кинг, — атакуем с первой осветительной миной. Кстати, держи, Вечно Голодный Командир.
В мою руку лег небольшой сверток. Осторожно развернув его, я ухмыльнулся — нарезанные колбаса и хлеб. Простенько, но мне очень даже полезно.
— Спасибо, Сэм. Ладно, возвращайся к Кейву, ты нужнее там.
Сэм растворился в темноте, оставив меня наедине со своими мыслями. Хотя нет, Холс со своей рацией сидит в паре метров от меня, но ему не до бесед — он слушает эфир. Когда все начнется, радиомолчание прекратится — иначе управлять войсками будет невозможно.
Лейтенант, а каков у нас расклад? Вспомним еще раз! Забросив в рот кусок колбасы, я вновь начал вырисовывать картинку плана. Слева от меня, на соседней улице, Пул со своей тройкой «стюартов» и его пехотное прикрытие — Спирс со своей ротой. Впереди, перед моей позицией, трофейный Flak 40 с расчетом из рейнджеров. Справа в переулке — мой взвод. Еще дальше — основные силы Дэвидсона, три САУ из моей мехгруппы и пять самоходок из полка. Позади нас остальные силы авангарда — инженеры, ПАРМ, ПТО и все тылы моего отряда и батальона Дэвидсона. Они нас подберут, должны подобрать… Потом уже, в квартале отсюда, стоят колонны 32-го полка.
А впереди — враги! Сколько их — неизвестно. Но вот в бинокль там кое-что можно разглядеть: самоуверенные фашисты, а это именно они, поставили несколько осветительных ламп для удобства пребывания. Ну, ничего, козлы, скоро свет мы вам повырубаем…
Неожиданно на севере ночное небо осветилось ярким заревом, сопровождаемым гулом взрывов.
— Началось… — Сердце в груди забилось чуть быстрее, но волнения не было, был азарт! Примерно пятнадцать минут длился отвлекающий артналет, когда он прекратился, до моего слуха дошли отзвуки перестрелки. — Мы рассчитываем на вас, парни…
Где-то недалеко дружно бухнули пушки «шерманов». Их почти бесшумно поддержали многочисленные минометы. Считаные мгновения — и на позиции противника обрушились десятки килограммов смертоносной стали и взрывчатки. Фонтаны взрывов яркими вспышками поднимались с пугающей плотностью — наш артналет по меньшей мере выглядит эффектно. Огненный вал стал смещаться дальше, за город.
Где же осветительные заряды? Почему такая задержка? Фашисты сейчас придут в себя! В небе один за другим ярко вспыхнули пять больших источников зеленоватого света, похожего на отблески северного
