Темная симфония

Байрон широко улыбнулся. Почва освободила его, позволяя ему свободно всплыть, очистить тело и безупречно одеться.

— Ты невероятно лояльна к нашим различиям. Grazie, Антониетта, за твое понимание.

И вновь он почувствовал ее отступление, молчаливый уход, когда она пыталась собраться с силами.

— Какие различия? Ты не упоминал ни о каких различиях, когда прошлой ночью мы ложились в постель. Я проспала весь день и думала, что проснусь с тобой, лежащим рядом со мной. Я надеялась проснуться с тобой, лежащим подле меня. У тебя что, во сне вырастают рожки? Именно поэтому ты и ушел, чтобы я не смогла понять, что ты не человек?

Этот небольшой всплеск юмора растопил его сердце.

— Я никогда не смотрел, но возможность не исключена.

— Ты ведь не женат, не так ли?

— Уйя. Нашла о чем спрашивать. Я твой Спутник жизни. Я просто не могу быть с другой женщиной. Боюсь, ты навечно увязла рядом со мной. С рожками и всем прочим, — в своем сознании он потянулся к ней, притягивая ее к себе. — Я бы предпочел проснуться с тобой в моих объятиях. Если хочешь, этим вечером я могу привести тебя в свой дом, где ты сможешь разделить мою постель.

Она почуяла скрытую ловушку. Он чувствовал, как она движется через его сознание, дотрагивается до его мыслей. Это заняло у Антониетты некоторое время, прежде чем она поняла, что и с какой легкостью делает. Она стала еще тише, отодвигаясь от него дальше.

— Ну? — подтолкнул он ее, подтрунивая с чисто мужским весельем, дразняще прикасаясь к ней.

— Ты такой милый, я думаю, что не смогу тебе сопротивляться, — она демонстративно вздохнула. — Должна бы, но не думаю, что смогу. Я предпочитаю спать в своей собственной постели, чтобы в ней вместе со мной был ты. Не торопись придумывать повод для ускользания, словно альфонс, в середине ночи или дня… или когда ты там ушел. Постарайся сделать его хорошим и довольно убедительным.

Байрон рассмеялся. Он начал двигаться, взмывая вверх, находя расщелину, и медленно и без усилий размеренно поплыл по ночному небу.

— Ты хочешь остаться в своем доме, потому что чувствуешь себя в нем сильной. Не думай, что я не понимаю, почему ты так поступаешь.

Антониетта задохнулась.

— Ты летишь. Я чувствую это вместе с тобой. Ты, правда, летишь по воздуху? Я тоже хочу это делать.

— Я плыву, точнее парю. Это приятное ощущение. Не такое приятное, конечно, как делить с тобой постель.

— Приятные слова не избавят тебя от неприятностей.

— Не сомневаюсь в этом, — он откровенно смеялся, счастливый.

— Ты возвращаешься ко мне? Если так, ты можешь взять меня сегодня полетать — в качестве наказания за то, что оставил меня одну на этой огромной кровати.

— Ты все еще лежишь на тех шелковых простынях без единой нитки на теле? — при мысли о ней, теплой и мягкой, поджидающей его, у него перехватило дыхание. Лишь от одного, что она хотела, чтобы он был с нею. Лишь от одного, что она думала о нем. — Это так, Антониетта? Ты думаешь обо мне? Мечтаешь обо мне?

— Постоянно. Я делаю это с тех пор, как ты вошел в наши жизни.

— Ты шокируешь меня. Я скоро буду.

Байрон взмыл в небо, крылья широко распростерлись, когда он принял облик совы и закружил над морем, наслаждаясь тем, как луна проливает свой свет на неспокойную поверхность. Он нуждался в питании. Его исцеление не было завершено, поскольку не мог позволить себе тратить на это время, когда Антониетта была в опасности. Даже с Кельтом, охраняющим ее, Байрону было тревожно находиться вдали от нее.

Она не представляла, чем он был и для чего предназначен. Он привык к странному барьеру в ее сознании и научился легко маневрировать вокруг него. Антониетта хотела его, даже принимала его, но не рассчитывала на будущее с ним. Ни разу. Это не входило в ее возможные перспективы.

Заметив жертву, Байрон, кружась, спустился ниже, снижаясь молчаливо, его глаза были целиком сосредоточены на добыче. Когда он опустился на землю и направился к мужчине, тот уставился на него с таким шоком, что Байрон улыбнулся. Антониетту в будущем ждет несколько сюрпризов. Кому-то необходимо встряхнуть ее аккуратный маленький мирок.

Он пил запоем, позволяя всплеску удовольствия обрушиться на него, позволяя себе, всего лишь на момент, ощутить абсолютную власть. Как было бы легко уступить шепотам, зовущим его, если бы не ее присутствие. Антониетта звала его назад, также как в прошлом бессознательно делала это с помощью своей музыки. Он был не так близок к краю, как большинство охотников. Байрону редко приходилось убивать, тем не менее, притяжение почувствовать абсолютную власть было сильно, даже со способностью отличать хорошее от плохого.

— Ты кажешься очень печальным.

Ее голос напугал его. Он чуть не бросил свою жертву. Голос Антониетты звучал так близко от него. Так озабоченно. Весьма осторожно он закрыл маленькие, красноречивые следы укуса и опустил мужчину на землю.

— Несколько минут назад ты был так счастлив. Что не так, Байрон? Я могу прийти к тебе, если ты не можешь добраться сюда. Скажи мне, где встретить тебя.

Ее голос, мягкий от волнения, перевернул в нем все.

— Я иду к тебе. Я просто задумался о своих родственниках, некоторые из них, к сожалению, потеряны для нас.

— Поторопись. Мне не терпится увидеть тебя.

Он снова взмыл в небо, быстро двигаясь в сторону палаццо Скарлетти. Округлые башенки выглядывали сквозь клочья тумана и облаков, массивный замок из камня и секретов. Рябь узнавания коснулась его. Еще один представитель его рода делил с ним небо. Женщина. Знакомая. Сова появилась из-за башни и понеслась к нему, перья мерцали всеми цветами радуги. Элеанор! Его сестра, которую он покинул много лет назад.

Байрон опустился в центре лабиринта, показывая сестре сделать то же самое. Он обнял ее, когда она еще мерцала в виде субстанции, притягивая ближе и утыкаясь лицом в ее шею.

— Как получилось, что ты оказалась в этом месте? Я не могу поверить, что ты здесь, Элеанор. Дай мне взглянуть на тебя, — он удержал ее на расстоянии вытянутой руки, потом притянул назад. — Я так долго не видел тебя.

Элеанор в ответ крепко обняла его.

— Слишком долго, братик. Ты выглядишь просто замечательно, такой здоровый и в такой хорошей физической форме. Я так испугалась за тебя. Мы все еще были за много миль от сюда, когда почувствовали, как ты потерпел поражение. Я рухнула в обморок. Бедный Влад был вынужден оказать мне помощь. Правда я хотела, чтобы он оставил меня и отправился к тебе, но он сказал, что не успеет этого сделать до восхода солнца. Я так благодарна, что поблизости оказался другой представитель нашей расы. Я не узнала его, когда ты мысленно показал его нам. Кто это был?

— Должен признаться, что я тоже благодарен ему. Это был древний, с могущественной исцеляющей кровью. Доминик из рода Драгонсикеров.

Элеанор отстранилась от него.

— Драгонсикер? — ее рука взметнулась к горлу в чисто защитном жесте. — Я давным-давно не слышала, чтобы произносили это имя. Оно воскрешает воспоминания о древних войнах.

— Это всего лишь легенды, Элеанор, — заметил Байрон. — Такие же, как и истории людей о вампирах и оборотнях. Они выдумываются на ходу. Может один или два человека действительно видели оборотня или